Радуга для друга - Самарский Михаил Александрович

Наконец-то! Выздоровел я. Температуры нет, пилюли отменили, прогулки разрешили. Молотком по лапам не стукают. Завтра с Сашкой пойдём путешествовать. Вот, честное слово, маршрутов десять обойдём. Буду водить Саньку, пока он сам не запросится домой, хотя он очень выносливый парень. Нет, всё-таки быть здоровым лучше, чем болеть. И вам желаю крепкого здоровья. До завтра.

Глава 17

Ну, и как тут не поверишь, когда говорят, что мир тесен, словно собачья конура. Впрочем, обо всём по порядку.

С десятью маршрутами я погорячился, утром мама и бабушка объявили нам с Санькой, что мы всей семьёй едем в гости на день варенья (вы не подумайте, что я сладостями увлекаюсь, это Сашка так называет день рождения) к какому-то бабушкиному племяннику. У него сегодня, оказывается, юбилей — пятьдесят лет. Везёт же людям, так долго живут.

А хотите, пока наши женщины прихорашиваются, я вам расскажу о собаках-долгожителях (всё-таки полезная вещь этот телевизор)? Вы, наверное, знаете, что мы в среднем живём от восьми до пятнадцати лет. Но бывают случаи, некоторые наши соплеменники дотягивают и до двадцати. Но самой знаменитой собакой, безусловно, является австралийская собака-пастух по кличке (с кличкой, правда, ей не очень повезло) Блюй. Не знаю, что это значит по-австралийски, но в России с таким именем она долго не прожила бы. Нет, ну что я не прав? Это ж надо так назвать бедную собаку — Блюй. Ещё бы назвали…

Впрочем, фу! Оставим наши фантазии, а то подумаете, что Трисон совсем уже обнаглел. Так вот, та самая «блюй-плюй» прожила двадцать девять лет и пять месяцев. Из них она двадцать лет пасла коров и овец, потом ушла на пенсию. Я вот всё думаю, чем её Лес Холл (хозяин) кормил? Наверное, каждый день молочком баловал, творожком, брынзой. К тому же пастух всё время на свежем воздухе. Да и травку, наверняка, какую-то полезную кушала. В Австралии, говорят, много всяких полезных растений. Не то, что у нас — выйдешь на газон, не трава, а солома какая-то. В лесу и у нас хорошо, я там всякие корешки выковыриваю, листочки хрумкаю. Не все подряд, конечно, но те, о которых мне сердце подсказывает. Да, повезло пастушке. На славу пожила. И что интересное, она даже не своей смертью умерла. Расхворалась под конец жизни, ослепла, оглохла. Ходить перестала. Ну, люди из гуманных соображений её и усыпили.

Не знаю, гуманно это или нет, но хозяевам виднее, наверное. Хотя, я бы давал не только людям, но и собакам умирать своей естественной смертью. Зачем нас усыплять? Кто знает, что будет завтра. Сегодня собака оглохла-ослепла, а завтра, смотришь, на поправку пошла. Нет, неправильно это. Люди спорят об эвтаназии, но для себя, о нас не вспоминают, хотя, говорят, есть какие-то общества любителей животных — они и за нас заступаются. Тут какое дело: человек-то может и сам попросить, чтобы его усыпили. А собака? Как узнать, хочет она усыпляться или нет? А раз не знаешь, то и не делай этого. Дай собаке спокойно умереть, тем более, если она всю жизнь была твоим преданным другом. Я даже представить не могу, как можно усыпить своего друга… Ну, да ладно, не будем о грустном.

Второе место по продолжительности жизни занимает шотландская овчарка колли, по кличке Тэффи (ну, хоть тут нормальное имя) — она прожила без малого двадцать восемь лет. Родилась 2-го апреля 1952-го года, а умерла (кстати, своей смертью) в 1980-ом году 9-го февраля.

Но вам-то, наверное, любопытно будет узнать и о достижениях собак-поводырей? Мы тоже не лыком шиты, и у нас есть свои рекорды. И между прочим (аж грудь распирает), рекорд за лабрадором. Ну, если быть более точным, то за лабрадоршей. Ничего удивительного в том нет. Я слышал, что у вас, у людей, такая же петрушка — женщины живут дольше мужчин? Или мне наврали?

Так вот, рекорд в длительности активной службы в качестве поводыря принадлежит лабрадору-женщине Синди-Клио. Она честно отработала четырнадцать лет и восемь месяцев. На втором месте тоже лабрадор и тоже женщина — тринадцать лет два месяца помогала слепому подопечному. Удивительные достижения моих коллег, если учесть неимоверную сложность нашей работы.

Я много чего интересного могу рассказать вам о собаках — и о самых состоятельных, и о собаках-кинозвёздах, и о литераторах. Даже была собака, которая могла стать святой. Серьёзно говорю. Кличка Сент-Гинефорт, французская борзая. Она погибла, спасая мальчика от змеи. Люди потом приходили к собаке на могилу и каким-то чудесным образом исцелялись там от разных недугов, за что и провозгласили её святой. Но снова помешала человеческая несправедливость — церковь отказалась канонизировать животное. Вот видите, человек, значит, может стать святым, а нам нельзя. Хотя, по правде говоря, мы если и грешим, то только из-за неразумности.

В общем, заболтались мы. Нам же ещё к племяннику бабушкиному нужно вовремя успеть, просили не опаздывать.

По дороге какой-то пьяница мне чуть лапу не отдавил в трамвае, я аж взвизгнул от боли. Стоит, еле на ногах держится, всех локтями распихивает, сквернословит, икает, чихает и, небось, человеком себя считает. Ну, скажите, что это за человек? Даже мне за него стало стыдно. А когда мы выходили на своей остановке, он попытался меня погладить, но я ловко увернулся от его грязных лап… то есть рук. Впрочем, какие там к чёрту руки, у меня лапы чище во сто крат. Ему моя увёртливость не понравилась, и он крикнул мне в хвост:

— Не боись, щенок! Солдат ребёнка не обидит!

Это ж надо умудриться столько выпить! Взрослого кобеля щенком-ребёнком обозвал. И при чём тут солдат? Да, пьяного человека не поймёшь. Ему, наверное, все окружающие маленькими кажутся. Теперь я понимаю, почему Иван Савельевич говорил о нашем соседе за стеной, когда тот буянить начинал, что ему море по колено. Ну, всё правильно, пьяному и море, наверное, лужей мерещится. Сосед у нас лихой был. Как расходится, всему дому места мало, даже в милицию его несколько раз забирали. Ничего не помогало. Заберут, отпустят, а вечером всё сначала. Иногда, правда, забирали и на несколько дней — дом отдыхал, отсыпался, как я после вынужденного путешествия.

Каково же было моё изумление, когда я увидел дом Мурзика. Вы представляете, смотрю и глазам своим не верю. Ёлки-палки, да в этом же доме Жора с бабой Надей живут. Вот это да! Я же говорил вам, что мир тесен. А сейчас внимание! Бабушкин племянник живёт в этом же подъезде и на том же этаже, где Георгий Алексеевич, только квартира напротив. Не знаю, рассказывать вам или нет, всё-таки это тема деликатная. Не каждая собака в этом сознается, но поскольку я правдивый пёс, всё же расскажу.

Мне почему-то захотелось увидеться с Мурзиком. Ну, а что, не такой уж он и плохой. Во всяком случае, мне же он ничего такого не сделал. Подумаешь, мой корм ел, так и то, это же баба Надя покупала. Может, она вообще нам на двоих его брала, откуда я знаю. Да и не жалко мне было. Где ты, Мурзик? Выходи, я к тебе в гости приехал.

Когда мы очутились на знакомой лестничной площадке, я подбежал к Жориной двери, стукнул лапой и громко гавкнул. Бабушка тут же отреагировала:

— Фу, Трисон! Ты что творишь? Людей напугаешь. Нам в другую квартиру. Сидеть!

Да знаю я, родная, что в другую, но тут у меня дружок живёт. Внезапно дверь отворилась и на пороге появилась бабушка Надя. Вот честное слово, я так обрадовался — завилял хвостом, заскулил, заавкал. Женщина, увидев моего Сашку в тёмных очках, видимо догадалась, что это я. Бабушка засуетилась, стала извиняться, говорить какие-то глупости обо мне, ну типа того, что я перепутал двери.

— Да нет, — говорит баба Надя, — он не перепутал, мы, кажется, знакомы с вашим псом. Он терялся у вас?

— Да, — опешили мои родственники. — А вы откуда знаете?

— Умка, — говорит мне баба Надя, — нашёл всё-таки своего хозяина?

— Ав-ав! — отвечаю я. — Ав-ав!

— Но его зовут Трисон, — поправила мама.

Ты смотри, мама тоже моё имя не забывает. Но мама тут же опустила меня в глазах бабы Нади, добавив:

— Правда, мы называем его Тришей.