Испорченная истинная - Вера Добрая

стай, чтобы купить чудодейственный травяной состав, что и являлось немалой частью дохода северной стаи. Теперь же это никому не надо, потому что, несмотря на чистоту крови, звериные инстинкты глубоко спрятаны внутри, лишая оборотней возможности без особой надобности менять ипостась.

Оставил машину на дороге, легко перепрыгнул через забор и направился по тропинке к главному входу в поместье. Вокруг ни души, и место казалось заброшенным, но я отчётливо ощущал запах волков.

Только поднял руку, чтобы постучать, дверь сама распахнулась, и передо мной предстал старый, но еще довольно крепкий оборотень. Глядя на главу этой изрядно помелевшей стаи, будто попал в прошлое. Длинные, полностью седые волосы и борода, широкая льняная туника и видавшие лучшие времена штаны. Привыкший к дорогой стильной одежде, несколько минут изумлено смотрел на мужчину, беспардонно открыв рот.

– Рамиль? – удивлённо вскинув вверх густые седые брови, спросил Богдан и расплылся в искренней доброжелательной улыбке.

Как он меня узнал спустя столько лет, осталось загадкой.

– Богдан Всеволодович, – ответил и через мгновение оказался стиснутым в крепких мужских объятиях.

Это было неожиданно, и я даже не знал, как реагировать на подобное. От мужчины пахло табаком, прогретым солнцем сеном и паровым мясом. Это сочетание всегда нравилось мне, оно успокаивало и заставляло чувствовать себя по-настоящему дома.

– Да полно ! Какой я тебе Всеволодович!? – рассмеялся Богдан и похлопал меня по плечу, предлагая войти. – Аглаша! Аглаша, смотри, кто приехал!

В просторной гостиной за столько лет ничего не изменилось. Старинная массивная мебель, пол застеленный плотным ковром с коротким грубым ворсом, тяжелые многослойные шторы и конечно же камин, где, несмотря на время года, постоянно потрескивали поленья. Вот и сейчас приятный запах тлеющей древесины пробрался в ноздри и я, закатив глаза, вдохнул этот аромат, заполняя им легкие до отказа, вспоминая своё детство, проведенное здесь.

– Какими судьбами в наши края? Совесть проснулась или случилось чего? – наигранно нахмурил брови Богдан, протягивая мне стакан с ароматной самодельной настойкой, качеству которой могли бы позавидовать многие винодельни мира.

Стало на самом деле стыдно, что за всё время у меня не возникло даже мысли навестить тех, кто буквально подтирал мне слюни и отучал от дурацкой привычки гоняться за собственным хвостом.

– Дядь Бодь, да как-то завертелся, закружился… – смущённо пожал плечами, пригубляя напиток, который тут же растекся теплом по всему организму.

– Ну да, ну да… – усмехнулся мужчина и больше не успел сказать ни слова, потому что в гостиную влетела та самая Аглаша.

Пространство сразу заполнилось насыщенным ароматом трав и настоек, от чего я сморщил нос и, не сумев вовремя сдержаться, пару раз чихнул.

– Рамильчик! Вырос, возмужал, а дикую мяту так и не полюбил, – расхохоталась тучная женщина и, выпустив из рук подол своей длинной юбки, бросилась мне на шею, по-матерински расцеловывая в щеки.

– Так где он в своих каменных джунглях мяту-то увидит, тем более дикую? – подхватил шутку дядя Бодя, и я наконец, смог немного расслабиться. Несмотря ни на что, мне тут рады, и это согрело душу.

Уже не хотелось быть суровым взрослым мужчиной, хотелось снова стать ребёнком. Шалить, нарушать правила и убегать в лес, чтобы посмотреть, как вечернее солнце потихоньку мрачнеет и теряется в густых кронах деревьев.

Аглая тоже сменила свой темно-каштановый цвет волос на серебряный, но от этого не стала выглядеть хуже. И хоть возраст все же отпечатался на лице паутинкой морщин, рядом с ней всё так же тепло, уютно и спокойно.

– Рамильчик, мальчик мой, пойдём скорее на кухню, я на стол накрою. Поговорим, повспоминаем. Расскажешь, почему в глазах такой сильный отпечаток боли, – последнее Аглая добавила будто невзначай, уже скрываясь из виду.

Богдан подмигнул мне и, похлопав по плечу, направился следом за женой. Мне ничего не осталось, как последовать их примеру. Вообще я не собирался задерживаться здесь и не был настроен на долгую болтовню со слезливыми воспоминаниями о прошлых днях, но не решился спорить с, как я понял, единственными оставшимися членами северной стаи.

Запеченное мясо пахло обалденно, и желудок возмущённо заурчал, когда я собрался отказаться от такого плотного ужина.

Аглая поставила передо мной глиняную миску, до краев наполненную мясной похлёбкой, затем на столе появились кусочки домашнего сыра и колбасы. Завершила сервировку женщина кувшином молока, а Богдан в свою очередь поставил графин с рубиновой жидкостью внутри.

– Ну, теперь говори, зачем свалился на нас как снег на голову? – спросил дядя Бодя, когда очередная порция настойки отправилась в желудок.

– Ну что ты такое говоришь, старый ворчун! – прыснула в его сторону Аглая, но Богдан вовсе не разозлился на подобную вольность, а лишь загадочно улыбнулся, продолжая уплетать мясо.

Не знал почему, но я не спешил рассказывать об Адель и моих подозрениях на счет нашей истинности. В моей голове это всё еще звучало как что-то нереальное, хотя сердце уверенно твердило, что ошибки нет.

– Где остальные члены стаи? Пора бы уж вам и о приемнике подумать.

– Да какой приемник? Нет уж былого величия и жажды свободы в волках. Всем цивилизацию подавай, скучно видишь ли на просторах матушки-природы! – отмахнулся Богдан. – Разъехались все кто куда.

– Что значит разъехались?

– То и значит. Прибились в другие стаи поближе к городу. Какое им дело до состарившегося оборотня, который кур да уток пасёт?! Нынешние волки уже не слышат в голове зов своего вожака, ушли те времена…

– Времена ушли, потому что старейшины позволили им уйти, – вступила в разговор Аглая, когда Богдан замолчал, раздосадованный нахлынувшими воспоминаниями. – Никто не хочет драться за право быть лидером, всех устраивает голосование, все больше наш вид стремится быть похожим на людей, пряча в себе животную сущность.

– Да кому за лидерство драться? Поколение слабеет, многие даже не обращались ни разу за свою жизнь, не ощущали прелесть бега, не касались лапами земли, не гнались сквозь порывы встречного ветра за добычей… А тем, кто сейчас у власти это на руку.

– Извините, Богдан Всеволодович, но несмотря ни на что, я считаю своего отца достойным Альфой, каким бы образом не досталось ему это лидерство, – счёл своим долгом все же вступиться за отца, потому что, во-первых, так воспитан, а, во-вторых, на самом деле так думал.

– Не стану спорить с тобой, пусть каждый остаётся при своём мнении. Только вот я уже давно вижу лишь одного истинного Альфу, вожака, которому под силу объединить все стаи, вернуть былую мощь оборотням, напомнить им, что они все же гордые свободные существа, не зависимые от взглядов и мнения людей.

– Я и так