Держи ухо востро! - Дональд Уэстлейк

Который, наконец, последовал:

— Погодите минутку.

— Конечно.

Дортмундер ждал, потом что-то вроде клацнуло, ткань откинулась и из-под нее появился мужчина.

Первое что бросилось в глаза — он был маленький. Весь какой-то маленький и узловатый. Его покрытые седыми курчавыми волосами руки выглядывали из древней серой толстовки с надписью «ЕАД Астория»[3] с оборванными рукавами. Лицо украшал крючковатый нос и заостренная козлиная бородка песочного цвета, а голову обрамляла жесткая мочалка волос. Все это в целом сильно напоминало этакого карманного Ленина. Или даже статуэтку Ленина из коллекции кукол на этажерке. Только вот у этого на лбу были тяжелые очки в темной оправе.

Теперь человечек разглядывал Дортмундера и когда нахмурился очки тут же спустились на нос.

— И кто вы, черт подери, такой? — глядя на Дортмундера через очки, спросил Отто.

— Я иногда хожу в «Бар и Гриль», и считаю, что вы обязаны знать, что там происходит.

— Но я здесь! И не надо мне знать, что там делается. За этим родственники смотрят.

— Нет, надо. Ваш племянник Рафаэль — признаюсь честно, я с ним встречался — и за булыжником в картонной коробке не в состоянии приглядеть.

— Ясно, вы его видели, — согласился Медрик. — Но есть же и остальная семья: его мамаша, дюжина кузенов.

— Никого. Чем бы они не были заняты, но точно не баром.

— Боже мой, по ходу все они бесполезные сукины дети, — воскликнул Медрик и вдруг более внимательно посмотрел на Дортмундера. — Бьюсь об заклад, ты один из жуликов с задней комнаты.

— Один из кого? — Дортмундер удивленно моргнул.

— Ну ты же в курсе — Ролло мой бармен.

— Естественно.

— Долгие годы он был моими глазами и ушами в этом заведении.

— Тогда он ослеп и оглох.

— Он ни в чем не виноват. Я сказал ему, что уезжаю и что все вопросы будет решать другой человек. У Ролло даже нет моего номера телефона. Ну так, что там происходит?

— Рафаэль передал контроль одному парню, гангстерскому сынку по имени Майки, а он играет нечестно.

Медрик задумался, потом попросил:

— Ну-ка, поподробней.

— Покупки в кредит. Все подряд: от выпивки до кассовых аппаратов. Используется весь кредитный лимит, затем в одну прекрасную ночь все вывозится, продается и заведение — банкрот.

— Мой бар?

— «Бар и Гриль» на Амстердам-авеню.

— Я в курсе где это! — буркнул Медрик, посмотрел мимо Дортмундера на свой дом, подумал секунду и спросил: — Как зовут?

— Джон.

Теперь Отто искоса взглянул на Дортмундера, и кивнул.

— Может и правда, — решил он. — Пойдем внутрь, тут воняет.

Воняло реально. Идя вслед за Медриком через стеклянные раздвижные двери в дом, Дортмундер поинтересовался:

— А что это такое на треноге? Если позволите спросить. И эта черная тряпка.

Медрик удивленно на него посмотрел и закрыл стеклянную дверь.

— Это мой фотоаппарат, — кивнул он на улицу.

— Да?

— Я делал крупный план, — Медрик снова указал на свой задний дворик. — Солнечных часов.

— Без шуток?

— «Я живу только солнечным временем», — процитировал он слова песни, изобразив кавычки пальцами. — Ха, а классно было бы уйти вот так. Проходите, садитесь. Воды со льдом?

Неожиданное предложение от владельца бара, но подумав, Дортмундер решил, что ему действительно хочется пить.

— Да, было бы отлично.

— Присаживайтесь, — махнул ему рукой Медрик и вышел.

Гостиная оказалась маленькой, чистой и совершенно безличной комнатой. Словно Медрик не прихватил с собой на юга ничего своего, и прикупил все заново по дешевке. Через минуту вернулся Медрик с двумя стаканами воды, но без льда. Он сел лицом к Дортмундеру и сказал:

— Этого не должно было случится.

— Вы думали, что семья поможет.

— Давно, еще когда все только начиналось, я спросил Джерри, а чего бы нам не сделать барчик?

— Джером Халви, — вспомнил Дортмундер. — Ваш партнер.

— А вы действительно хорошо подготовились. Вот так это и было. Сорок два года назад у меня был магазин фото-товаров на Бродвее, а у Джерри рядом химчистка. Именно он нашел этот кабак, узнал, что он продается со всем оборудованием, и документы все имеются, и цена приемлемая, просто открывай и работай.

— Я вас никогда там не видел.

— Вы там ни одного из нас не видели, — Медрик покачал головой. — Я отказывался туда приходить. Однако, следует признать теперь — Джерри оказался прав. Это место никогда не доставляло проблем. Но с другой стороны и денег много не приносило.

— Ну, у него большая клиентура.

— Если можно это назвать клиентурой, — пожал плечами Медрик. — Поначалу мы решили устроить там ресторан. Там такой район, кругом сплошь жилые дома. У нас были официанты, повара, столовые приборы всякие, все что требуется короче. Но не вышло. Вся клиентура, что была только для бара и годилась.

— Это точно.

— За все прошедшие годы никто не видел, чтобы наш посетитель там ел.

— Я тоже не видел.

— По-крайней мере не было и никаких проблем, — Медрик скривился. — Но теперь… Если все пойдет прахом, то аукнется не только одному Рафаэлю. Между нами соглашение, он мне выплачивает мою долю. Я все еще ответственное лицо. Эти гангстеры, как вы говорите обанкротят заведение и мне тоже прилетит. Вам бы понравилось, если бы к вам на порог заявились с десяток ньюйоркских оптовиков?

— Мне бы не понравилось.

— Эти люди не захотят возвращать бутылочный депозит, на котором зарабатывают свою копейку. От этих парней не скрыться во Флориде, для них и Марс не так уж далек. Они ежедневно будут откусывать от тебя по кусочку, пока не сожрут полностью.

— Тогда вам надо что-то делать.

— Я во Флориде, — заметил Медрик. — Рафаэль в киберпространстве. И что мне делать?

— Я в таких вещах не разбираюсь.

— У меня однажды была кошка, — вдруг принялся рассказывать Медрик. — Любила притаскивать в дом всякую мертвую дрянь — это когда мы переехали на Айленд — она тащила их ко мне, где бы я не находился, и бросала к ногам. Я типа такой: Эй, что это такое? Не нужны мне тут всякие кровавые трупы! Она смотрела на меня и вроде как отвечала: Не моя проблема. Выкинь на улицу. — Медрик недовольно поднял одну бровь и посмотрел на Дортмундера. — Вот теперь мне интересно, с чего это мне вспомнилась Лютик после стольких лет?

— Не знаете куда девать трупы?

Медрик сердито вздохнул, посмотрел на свои часы и сказал:

— Ролло по воскресеньям приходит в четыре. Я с ним говорил по домашнему, но с собой его номер не привез. Значит, позвоню позже, послушаю что он скажет. Вы обедали?

Вспоминая перелет, Дортмундер сказал:

— Нет.

— Я перекусил почти в двенадцать. Но мы могли бы поесть супа вместе.

— Почти в двенадцать?

— Когда вы сильно молоды или слишком стары вы кушаете когда бог на душу положит. То есть, когда ты стар это каждый день чуть раньше обычного. Шесть, пять сорок пять… Полагаю, в день когда сядешь ужинать в четыре, как раз с Богом и познакомишься. Ваша машина вместит двоих?

— Ну, вы же маленький.

Медрик показал ему какую-то безымянную кафешку в длинном одноэтажном полупустом торговом центре, где большинство припаркованных автомобилей были здоровенные Кадиллаки, выпущенные двенадцать лет назад. За обедом — в котором единственное, что Джон узнал был картофельное пюре — Медрик рассказал, что он уже шесть лет как вдовец.

— Эстер была прекрасной женщиной до самого конца, а в нем как раз ничего хорошего не было.

В последние два с половиной года у него отношения с одной вдовой по имени Альма.

— Вместе мы не живем, и женится не собираемся. Так просто встречаемся, по праздникам.

— А почему не поженитесь?

— Законы, — просто сказал Медрик. — Если вы находитесь на социальном обеспечении, то женитьба стоит денег из пособия. Вот и получите целый штат одиноких граждан, которые на закате жизни живут во грехе, потому что у правительства есть такие правила. Правительство. И эти люди, говорят о незыблемости брака! — Медрик потер большой палец об указательный. — Знаем, о какой неприкосновенности они заботятся в первую очередь.

Во время десерта — типа лаймовый пирог, но следует подать на них иск за вранье — Медрик рассказал о своем фотоаппарате на заднем дворе. Занимаясь продажей фото-товаров долгие годы, он в итоге сам стал любителем и повсюду начал фотографировать природу. Так он понял, что обзавелся отличным хобби, которое поможет скоротать его пенсионные годы.

— А потом появились цифровые, — недовольно скривил губы Медрик и покачал головой. — Что можно сделать цифровой камерой? В ней нет регулировки ни света, ни тени. Все великолепно и все картонно. Вы видели фотографии Мэтью Брэйди с Гражданской войны? А я давно говорил! И попробуйте сделать такие снимки с цифровой камерой. Знаете как они будут выглядеть?