Жизнь Чарли - Жорж Садуль

Кампания белых перьев внезапно стала затихать. Однако когда Чаплин закончил свой новый фильм «На плечо!», фирма «Ферст нейшнл» наотрез отказалась его распространять. И Чаплин вынужден был уступить. Большой фильм в пяти частях так никогда и не был показан публике, а его негатив покоится нетронутый в бетонированном сейфе, в котором Чаплин хранит свои секреты. Известный нам фильм «На плечо!» — это короткометражка в трех частях.

Деллюк прав: фильм «На плечо!» был для Америки тем же, чем для Европы был «Огонь» Барбю-са — криком гнева и возмущения, донесшимся прямо из окопов.

С 1915 года установилась тесная связь между Чарли и солдатами. «Шарло родился на фронте», — писал в своих воспоминаниях ветеран войны Блэз Сандрар. Когда он в первый раз услышал от окопников восторженные рассказы о каком-то «Шарло», он решил, что это один из их товарищей. Чарли был братом этих горемык, в которых росло возмущение против навязанной им войны.

Сила понимания преодолевает пространство. За десять тысяч километров от театра войны сердце окопника забилось в груди Чарли-солдата. После этого фильма «можно искусать себе руки, потому что нельзя укусить того, кто виноват… можно, подобно несчастной собаке, завыть на луну…»[25]

«На плечо!»[26] начинается экспозицией основной темы, обвинительным актом против бедствий войны. Потом завязывается веселая суматоха, пародирующая голливудские военные фильмы. Но даже здесь, как бы ни были воздушны прыжки танцора, он всегда остается на земле. В фильме «На плечо!» герой отдается широкому полету сатирической эпопеи. Впервые устанавливается строгое равновесие между двумя чашами весов, между двумя сторонами фильма — между поэзией и правдой.

Окопная жизнь в первой части — это не жестокость, это обвинение. Чаплин проникает в самое сердце человеческой беды, показывая мокрую дыру в земле, где его герой пытается прикорнуть среди крыс и отбросов, среди затопивших его одиночества, грязи, холода и воды. А потом происходит поэтическое переодевание: отправляясь в разведку, Чарли маскируется деревом. Во сне он как бы проникает по ту сторону двойного зеркала, в отражение реального мира… Солдат встречает среди развалин прекрасную француженку, и вот под влиянием любви игра фантазии становится безудержной. Непобедимый Чарли, подобно доисторическому человеку, созданному им в другом сне[27], убивает «бошей» дюжинами. Вот он переоделся офицером, а Эдна с черными усиками над губой изображает шофера на автомобиле-ловушке, куда, как крысы, попадаются все самые важные пер-сопы: Вильгельм II, кронпринц, Гинденбург. В полном варианте фильма «На плечо!» Чарли задевает также Пуанкаре, короля Георга V, а может быть, и самого Вильсона[28].

Эти разоблачительные выдумки далеки от фарсов Мак-Сеннета, которые были выдержаны в совершенно безопасных тонах. Выступая во имя союзных интересов, фирма «Ферст нейшнл» потребовала изъятия тех мест, где фигурировали руководители западных государств. После перемирия кайзер с его приближенными тоже были вырезаны из фильма, сначала в Германии, а потом и в Соединенных Штатах.

По смелости гротеска Чаплин в этом фильме впервые поднимается до Шекспира. Это сравнение выдвинул еще в то время критик Эли Фор. А Деллюк с полным правом мог написать: «Этот фильм оправдывает все надежды, которые мы возлагали на кино. Мы поистине вступаем в царство беспредельного…»[29]

Огромный и всеобщий успех свидетельствует о единении гения с народом и историей. Фильм, выпуск которого совпал с заключением перемирия, выражал мятежный дух, с семнадцатого года бушевавший по всем фронтам и тылам. Именно поэтому фильм имел небывалый резонанс. Но официальная Америка скоро отомстила за себя. «Солнечная сторона» потерпела на ее рынке (но не в Европе) тяжелую коммерческую неудачу.

И в этом фильме первоначальная экспозиция темы ведет к разрушительной пародии, к взрыву бурлескной комедийности. Первая часть показывает жизнь сельскохозяйственного рабочего в Соединенных Штатах. С утра до ночи работает он на хозяина — скрягу и ханжу. Бедный раб, которого кормит больше пинками, чем хлебом, пускается, как побитая собачонка, на все хитрости, чтобы облегчить себе работу, но все же сваливается полумертвый от усталости. В забытьи он уносится в прекрасную страну, где сияет солнце «золотого века», где нимфы призывают к себе козлоногих сатиров. Проснувшись после этого короткого «полуденного отдыха фавна», Чарли по случаю воскресного дня отправляется навестить свою красотку. Но Эдна забыла его ради красавца-автомобилиста, приехавшего из города… Батрак пытается подражать своему сопернику. Как драматична эта сцена, в которой все ухищрения жалкого бедняка дают осечку, словно отсыревшие ракеты!.. Хотя эта сельская идиллия не так эпична, как «На плечо!», она выходит за рамки исповеди или интимной драмы. «Демонтаж» механизма социальной действительности снова сочетается в ней с сатирой на голливудские мифы.

«Военный фильм» Чаплина высмеял шовинистическую стряпню, которой занимались тогда рёжиссеры Сесиль де Милль и Дэвид Уорк Гриффит при участии таких звезд, как Мэри Пикфорд и Эрик фон Строхейм. «Солнечная сторона» издевается над приукрашенными сельскими идиллиями — специальностью той же Мэри Пикфорд или ее соперницы Лилиан Гиш. «Солнечная сторона» — это насмешка над фильмом «Верное сердце Сюзи». «На плечо!» высмеивает другой фильм Гриффита — «Сердца мира». Но вместе с тем «Солнечная сторона» перекликается с фильмом Гриффита «Нью-йоркская шляпа», выпущенным в 1912 году.

Растерянность Чаплина после коммерческого провала, постигшего в Америке «Солнечную сторону», отразилась на двух его следующих фильмах. В фильме «Удовольствия дня» Чарли, мелкий буржуа, вместе с женой и детьми неудачно проводит воскресный день в увеселительной прогулке на полуразвалившемся фордике и на пароходе. Борьба героя со складным креслом на пароходе — лучший эпизод фильма, в котором Чаплин не идет дальше простого обыгрывания аксессуаров. В «Праздном классе» Чаплин играет одновременно бродягу и аристократа. Этот фильм тоже не принадлежит к лучшим его произведениям.

В мире, охваченном неуверенностью и сомнениями первых послевоенных лет, Чаплин мечется в поисках нового направления для своего творчества. Оп вынашивает замысел «Малыша». В личной жизни он делает ошибки, которые болезненно переживает. Зато удача в делах вернулась к нему снова. Финансисты пожелали закрепить за собой исключительное право на этого Мидаса, превращающего в золото свой гнев и кирпичи городских трущоб…