Сердце Зла (СИ) - Беренцев Альберт

В лучника Араташира тут же отправился десяток ледяных стрел, превративших его в подобие подушечки для иголок. Лут всадники, которые, как уже догадался Андрей, и были Грибными Эльфами, видимо, собирали по очереди, потому что лучника лутать поехал эльф с перевязанной листьями головой.

Брат Инножд тем временем разбил о себя еще одну кровяную руну, судя по всему, увеличивающую громкость, а потом заговорил громовым голосом, который наверное слышали даже жители Дахии под холмом:

— Назидательный смысл этой сценки всем понятен, дятлы? Есть еще желающие обсудить политику или национальный вопрос? Может быть, кто-то хочет выяснить мою национальность в реале или мою позицию по выборам в Сенат? Спрашивайте, не стесняйтесь. Ну что же вы, бэтмены?

— Да твоя национальность в реале и так всем очевидна, — заметил другой Грибной эльф, — И ежу понятно, что ты на самом деле прыщавая шестнадцатилетняя японская девочка. А такой злой ты, потому что тебя одноклассницы в школе за косички дергают.

— Ох и дурак ты, брат, — проворчал брат Инножд уже обычным голосом, — Ты же все испортил, долбоящер. Теперь я вынужден буду тебя убить, раз ты спизданул подобное. Иначе люди будут считать меня хуйлом, которое вводит законы для всех, кроме своих друзей. И как мне быть?

— В смысле, как быть? — удивился собеседник брата Инножда, — Просто честно признайся, что ты хуйло, которое вводит законы для всех, кроме своих друзей.

Голос брата Инножда снова стал громовым, и он произнес, обращаясь к толпе игроков:

— Вы слышали? Для глухих повторю. Я — хуйло, которое вводит законы для всех, кроме моих друзей. И вы к моим друзьям ни разу не относитесь. Так что вам законы нужно соблюдать, — брат Инножд ткнул грязным ногтем в сторону реявшего возле дерева флага с поганками, — По крайней мере, пока вы на нашей территории и под нашей защитой. Так что про политику и за нацию не пиздеть. Других игроков не бить. Их животных тоже не бить. Даже моего брата Нилбога не бить, хотя он хуже любого животного. Не ссориться. Относится друг к другу уважительно. Общаться вежливо. Иначе я вас всех перебью, говно. А теперь хватит на меня пялиться, я от этого начинаю стесняться, а когда я стесняюсь — мне хочет дать кому-нибудь пиздюлей. Расходитесь, здесь не на что смотреть.

Брат Инножд разбил очередную кровяную руну и магия паралича, которой были поражены ветераны и зрители сражения под деревом, развеялась. У орка с отрубленной рукой снова заработал кровоток, и из культи фонтаном хлынула черная кровь.

— Позовите сраного целителя, — распорядился брат Инножд, — А трупы бросьте с холма. Там в Дахии и так полно дохлых стражников, так что еще парочка мертвецов им там внизу не помешает.

Андрей кое-как встал на ноги, его всего трясло. Осмотревшись, он подобрал с земли свой так и не пущенный в дело кинжал и убедился, что котопаука никто не раздавил во время потасовки. Питомец с трудом отходил от паралича и бессмысленно вертел кошачьей башкой.

— Есть еще кое-что, что тебе следует знать, брат Инножд, — осторожно произнес дон Крус, — Вон тот гном объявил себя командиром, пока тебя не было. А вот у этого темного эльфа есть сообщение от создателя игры Голдсмита.

— Гному сам разобьешь хлеборезку, — проворчал брат Инножд, — Мне бы для этого пришлось слезть с хизана, а мне лень. А темному эльфу… О, Элеберет! Да быть не может. Эй, ребята, гляньте на этого психирурга!

Грибные Эльфы уставились на Андрея, вероятно, они его только что заметили. Сомнений быть не могло, они узнали его. Но ведь это же невозможно. Андрей их видел только во сне, в том страшном сне с драконами, а по-настоящему он их ни разу еще не встречал. Они не могли его узнать. Андрей перепугался.

Один из Грибных подскакал к Андрею и, схватив его за шкирку, оторвал от земли. Система представила грубияна, как брата Ирортса, ледяного эльфа тридцать третьего уровня с милым классом «расчленитель».

— Точняк он, — констатировал брат Ирортс, — Ты куда дел нашего брата Изйерка, падаль? Он должен был отвезти тебя Императору вместе с этим придурком KGB. А ты в результате здесь, а наш брат пропал. Где он? Говори, горелый эльф, а то сейчас своими кишками будешь любоваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да хватит уже всех убивать! — заорал Андрей, — Как вы не понимаете? Вы их сейчас в реальности убили, и Леху и всех остальных! Мне Голдсмит сказал. Пусти, я вам покажу.

— Что ты нам покажешь, свой хрен? — уточнил брат Ирортс, — Покажи нам брата Изйерка, который был с тобой. Если покажешь нам его живым и здоровым — так уж и быть прикончу тебя быстро.

— Пусти его, — неожиданно приказал брат Инножд, — Это не тот психирург.

— Да как не тот?

— Так. Тот был Иван Гроза Нубов Один, а этот просто Иван Гроза Нубов.

— Я это помню, твою мать, — разозлился все еще державший Андрея в подвешенном состоянии брат Ирортс, — Вот только тот тоже был психирургом и темным эльфом. Не слишком ли много совпадений? Да и рожу я его запомнил, он это. Правда, у этого глаза черные от колки, а тот вроде нормальный был, не нарик.

— Пусти его, говорю. Ты совсем ебанулся, — продолжал настаивать брат Инножд, — Мало ли Иванов Гроз Нубов?

Брат Ирортс в раздражении швырнул Андрея о землю.

— Ай!

Ушиб

— 1 хп

Ваше здоровье: 59 из 60

Котопаук, уже совсем отошедший от паралича, зашипел на Грибных. Андрею все это смертельно надоело.

— Призываю своей волей Кормака Голдсмита, — провозгласил он, — Активировать Лунный камень.

Андрей выхватил из инвентаря Лунный камень и поднял его над головой.

— Смотрите, этот умом тронулся, — заржал брат Нилбог, бывший снежным эльфом и мечником тридцатого уровня.

Но Лунный камень в руке Андрея вдруг засиял…

Уровень 7: Припадочный IV

Прошло несколько секунд, и Андрей даже успел испугаться, что ничего не выйдет, но в этот момент в воздухе материализовался Кормак Голдсмит. Как и всегда во время сеансов связи, он был цветным и непрозрачным и парил в полуметре над землей, но выглядел гораздо хуже, чем в прошлый раз. Лицо у Голдсмита было припухшим и неестественно бледным, на лбу застыли капельки пота, а левый рукав был определенно перепачкан в блевотине.

Голдсмит молчал и хлопал глазами. По мере того, как он осматривался, и в поле его зрения попадали дерево с развешанными головами и привязанными пленниками, все еще неубранные трупы игроков на земле, орк с отрубленной рукой и другие артефакты волшебного мира Риаберры, глаза у Голдсмита становились все больше.

— Мать моя женщина, — первым нарушил молчание брат Нираб, голова у которого была замотана листьями, — Это же и правда Кормак Голдсмит. Настоящий.

— Я бы сказал, настоящий Голдсмит с настоящего похмела, — заметил брат Нилбог, — Сразу видно, наш человек. Экак его таращит. Даже говорить не может. Эй, Голдсмит! Тебе бы здоровье поправить.

Голдсмит молча кивнул, достал из кармана смартфон и тапнул по экрану. Через несколько мгновений на краю голограммы показался летающий робот с подносом. На подносе было два стакана — один с прозрачной жидкостью, другой с бурой, а еще там лежала крупная белая таблетка.

— Вискарь пьет, сучара, — заметил брат Нилбог.

— Похмеляться следует тем же самым, что ты пил накануне, — важно произнес брат Нираб.

Голдсмит бросил таблетку в стакан с водой, и та немедленно зашипела, растворяясь.

— Антипохмельные таблетки нельзя мешать с алкоголем! — разволновался брат Нилбог.

— Это твои нельзя, дурень, — заспорил брат Инножд, — А Голдсмитовские, наверняка, можно. У него одна таблетка наверное стоит дороже, чем твоя мамаша.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я бы согласился с тобой, брат, но мою мамашу никто никогда не купит, так что она нисколько не стоит, — ответил Нилбог.

Голдсмит тем временем поморщился, решительно взял стакан с виски и залпом выпил.

— От души! Первая — колом, вторая — соколом, — весело заорал брат Нилбог.

Грибные Эльфы явно наслаждались неожиданным голографическим стримом с поправляющим здоровье Голдсмитом, Андрей же понял, что все еще стоит, подняв высоко вверх руку с Лунным камнем. Учитывая странное поведение Голдсмита и то, чем тот сейчас занимался, пафосный жест Андрея теперь выглядел просто глупо. Так что Андрей счел разумным опустить руку и отступить на шаг назад от похмеляющейся голограммы.