Робкая любовь - Виктория Лукьянова

Он стоял около бассейна и накрывал воду защитными жалюзи. По бокам оставались шезлонг, брошенные полотенца и надувной мяч, с которым в воде как дети резвились гости, и прочий хлам и мусор, который Матвею пришлось вручную разгребать после вечеринки по случаю новоселья. Причину, по которой он позвал друзей, я узнала из разговоров, и мысленно желала парню удачи и счастья на новом месте.

Отползая от окна, я прислушалась к тишине дома. Вернувшись в постель, завернулась в легкое летнее одеяло и выдохнула.

Она ночевала у него.

Я не была глупой девочкой и прекрасно понимала, почему та брюнетка осталась у Матвея. Они были парой, женихом и невестой, они поженятся, будут жить здесь. Прикусив губу, я часто заморгала, прогоняя слезы.

– Нет, это ужасно, – перевернулась с бока на бок и зажмурилась.

Перед глазами всплыла картинка – вот Матвей вносит в дом молодую жену на руках, или они вместе покупают новую мебель. Детская кроватка. Отчего-то именно кроватка отчетливо выделялась в кошмарной фантазии. Я представила, как Матвей гуляет с собакой, а его жена толкает коляску с малышом. Или малышкой. Наверное, у него будет дочка…

– Ну и дура ты, Лола, – зашипела на себя, накрываясь одеялом с головой. – Не думай! Просто не думай…

Но никакие уговоры не помогали. Весь день я то и дело возвращалась к всплывшим в голове сценам и старалась не думать о том, что слышала.

Она не была верна Матвею.

Не любила его.

Осознание последнего пришло запоздало и отразилось в груди болезненным уколом. Почему-то мне стало горько до слёз. Слёз, которые крупными градинами катились по щекам, а я старательно стирала их ладонями, промокшими казалось насквозь.

– Он достоин лучшего, – сорвалось с губ, когда я подлетела к окну и смотрела, как Матвей уверенно покидает на своем автомобиле гараж.

Сосед уехал. Не один. Она все еще была с Матвеем…

Стукнув кулаком по столу, я зашипела от боли и обиды.

«Лгунья», – крутилось в голове и сжимало сердце от боли. Я испытала отчаяние и обиду за того, кого почти не знала. Но у меня были причины чувствовать это. Потому что когда-то мои родители прошли через подобное.

Падая в кровать, я вновь и вновь подтягивала к животу колени и рыдала. Содрогаясь в безмолвной истерике, я возвращалась в день, когда наша семья перестала существовать…

* * *

Практически все друзья разъехались ночью или под утро. Со мной осталась Амалия. Ник решился отвезти Катю и обещал заглянуть на следующий день, поэтому я со спокойной душой отпускал друга, надеясь на то, что он ничего не учинит и все-таки позволит девушке побыть с ним рядом. При этом сам останется воспитанным взрослым парнем, а не шутом, который портит отношения, потому что боится их.

Амалия проснулась поздно. Я же выбрался из постели и после контрастного душа, отправился наводить порядок и разбирать мусор. Она выбралась из дома и щурилась на солнце, явно оставаясь недовольной и обиженной на меня.

Вечером, когда все еще были в сборе, я позвал Амалию в сторонку и тихо шепнул, что момент объявить о помолвке самый удачный, на что девушка решительно заявила «нет».

– Почему? – изумленно спросил я, потеряв на мгновение способность не то что мыслить, даже связно говорить.

Амалия передернула плечом, так будто замерзла. Но все могло быть иначе…

– Моть, и как ты это представляешь? – возмутилась она, складывая руки на боках. – Родители еще не знают. Мои будут в шоке и разозлятся, если мы объявим об этом сначала друзьям, а потом им. Слухи быстро расползаются. Отец будет в ярости!

Я сжал челюсти, чувствуя себя идиотом. Возможно, я таким и был. Амалия каждый раз приплетала отца и я, зная мужчину довольно долгое время, верил девушке. Но сейчас казалось, что она вновь напомнила об отце лишь для того, чтобы закрыть тему. Тему, от которой раньше замирало сердце в радостном предвкушении, а сейчас болезненно ныло.

– Как хочешь, – спокойно произнес, подавляя желание закричать на девушку.

Она согласно кивнула, возвращаясь к подругам. Я же еще долго оставался в тени сада и гипнотизировал Амалию. Красивая, статная, спортсменка-чемпионка. Она казалась мне идеальной, но день за днем после ее возвращения картинка счастливой жизни начала разрушаться как старая штукатурка, осыпавшаяся на мою голову дурными мыслями.

С такими мыслями я провожал друзей, пытался уснуть, чувствуя ледяной холод в одинокой постели. Амалия предпочла лечь в другой комнате, сославшись на то, что в моей спальне ей не нравилось расположение кровати.

Расположение кровати!

Я сдерживался как мог, но это заявление разбередило рану, заразило кровь, и утром я вместо того, чтобы будить Амалию и пытаться наладить отношения, молча ушел собирать мусор и старался вообще не попадаться ей на глаза. Или чтобы она не попадалась на мои.

– Отвези меня домой, – заявила Амалия после того, как приняла душ и позавтракала. Хотя время подходило к обеду.

Я кивнул, давая девушке время на сборы. Сам же вновь ушел во двор и невольно замер перед домом Лолы. Ее окно было плотно зашторено, и выглядело темным и неживым.

Интересно, что она вчера видела? И не напугало ли ее появление у меня шумных друзей? И с каких пор я стал заботиться о чужом мнении?

Запустив пальцы в волосы, я заставил себя отвернуться и войти через гостиную в дом. Собраться и дождаться Амалию в гараже. После я повез девушку к ней домой. Она приглашала войти и провести время у нее, до ужина с родителями, о котором Амалия договорилась, опять же игнорируя мое мнение. Но я отказался, сославшись на просьбу Ника – заехать к нему. По очень срочному вопросу.

Прощаясь на парковке, мне показалось, что Амалия даже выдохнула, когда я отказался подниматься к ней. Или мое воображение дорисовало мрачные картинки?

Я вернулся в машину и еще долго колесил по городу. Смотрел на те места, где когда-то проводил все свое свободное время. Остановившись напротив многоэтажки, в которой раньше была моя квартира, я с досадой выдохнул. Что-то шло не так…

К Никите я так и не приехал. И на это было множество причин, главной из которых стал бы допрос с пристрастием. Потому что друг был уверен – мы должны были объявить о свадьбе всем на вечеринке, но так и не сказали ни слова. Я видел, какими взглядами он бросался в нашу сторону и качал головой, явно не одобряя того, что происходило между мной и