Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

Крайние-то случаи здесь ох как вероятны...

8

Течение ручья при взгляде с близкого расстояния оказалось довольно-таки быстрым. Переправляться вброд — опрокинет за милую душу. Прыгать же по камешкам — вариант неплохой, но, к сожалению, не для Кая. Не с его спортивной подготовкой идти на такие трюки. К тому же люди с моста заметили его ещё на подходе. К чему позориться? Шлёпнешься у всех на виду — раззвонят по всей колонии. Развлечений-то здесь, поди, немного, нашлось бы о чём языки почесать.

В общем, перебраться на тот берег Кай предпочёл традиционным путём, по мосту. Подошёл уверенным шагом, будто и не прикидывал запасных возможностей. Шесть охранников скользнули настороженными взглядами по его лицу, большинство тут же расслабилось, но один спросил:

— Новичок, что ли?

— Ага, — не стал спорить Кай.

Оно-то по разному бывает. Где-то с новеньких особый спрос, где-то поблажки, но чего точно не стоит допускать — лжи, на которой тебя запросто словят. Если не знаешь здешних порядков — лучше зовись новичком. Со всеми вытекающими.

— А чего один идёшь?

— Так получилось, — уклончивость в ответах у Кая — характерная черта речи. Здесь она, кажется, сыграла в плюс. Или нет?

— Не разговорчивый, — хмыкнул охранник, — ладно, проходи.

Я не разговорчивый? А Кай-то как раз углядел прекрасный повод поговорить! Стоило рассмотреть экипировку часовых на мосту — язык так и зачесался. Все шестеро были вооружены примитивными огнемётами полукустарного производства, но с клеймом оружейного концерна 'Цфат'. Если и 'Цфат', то с напрочь удалённым Х-блоком, воплотившим все выгоды кинской напалмовой ксенотехнологии, а без него аппарат мало чем отличается от средневекового 'греческого огня'. Кто-то на разнице неслабо заработал. Но даже не в грубой подделке суть. Просто...

Огнемёты? На деревянном-то мосту?

— Что вы тут делаете, ребята?

— А ты не видишь? Мост охраняем. Следим, чтобы ни один мерзкий зомбяк не перебрался через реку, — сказал кто-то из охраны.

Почему-то Каю его фраза показалась ритуальной. Где-то он подобную слышал, а скорее — читал. Ждут зомбяков? Ну-ну. Не в зомбяках дело. Часовой, поди, и сам не осознаёт символической роли охраны моста перед колонией, а правильные слова говорит просто по наитию.

Но мост — это не просто мост. Это порог между мирами — человеческим и Чужим. Ксеноисторику ли не знать? Водная преграда — лишь знак для посвящённого. Вода — символика стихии бессознательного. Огонь — очистительная сила духа. Оттого-то здесь и огнемёты, а не лучемёты какие-нибудь. Что, ребята, не в курсе?

И вдруг — крик:

— Вон он!!!

Пояснение:

— За этим шёл, за новичком! Ещё от перевала. Пристроился, гад...

Команда:

— Пако, Рамирес, Мика — вперёд! Жги мерзавца!

Резко запахло углеводородами.

Кай медленно обернулся. За его спиной уже вовсю бушевало побоище.

Некая тёмная тень — в подробностях и не разглядеть — подходила к мосту с той же стороны, откуда явился Кай. Что, 'зомбяк'? Это в котором смысле? Юрбургскому выпускнику таких смыслов известно несколько.

Трое из охраны моста с ручными огнемётами наперевес бросились пришельцу навстречу. Ясное дело: явившуюся тварь им приходится перехватить задолго до моста. Чуть зазеваются — и либо не смогут открыть огня, либо деревянный настил сгорит к этакой Чужой матери.

В приближающуюся фигуру три огнемёта слаженно плюнули дурно пахнущими сгустками пламени. Фигура мигом преобразилась в факел. Теперь её рассмотреть стало ещё сложнее. Кай зажмурился, но только и видел антропоморфные огненные очертания, которые всё ещё приближались к мосту. Трое часовых продолжали поливать упрямца из своих палёных цфатовских орудий.

Не доходя десятка метров, силуэт распался и рухнул наземь. Видать, тварь прогорела до основания.

— Повезло, — прокомментировал тот охранник, что перед тем опрашивал Кая.

Ещё бы не повезло! А если б явившееся существо пришло не одно? Несдобровать бы мосту. Сгорел бы с 'зомбяками' за компанию. А впрочем...

Может, в этом-то и смысл деревянного моста: сгореть, но гарантированно не пропустить. И прямой практический смысл огнемётов — уже без лишних символических подтекстов.

— А... скажите, эти самые зомбяки, они... — попытался сформулировать внятный вопрос, но вышло как-то иначе.

— А ну проходи! — прикрикнул на него с моста самый суровый из сторожей. — Нечего тут!..

А более разговорчивый, тот, что с Каем уже общался, вдогонку поделился ценным советом:

— Забудь, что видел. В посёлке о зомбяках ни слова, понял? Решат, что ты сеешь панику — печень отобьют. А она ведь у тебя одна.

Ничего не скажешь, добрый совет. Печень-то пригодится. А забыть о том зомби — значит не вовсе забыть, просто не спрашивать. Раз не положено, что ж, можно на досуге и самому обдумать, не навлекая угрозы побоев.

Кай, обернувшись, согласно кивнул и заспешил к приоткрытым стальным вратам в пластиковом периметре головного посёлка колонии.

Протискиваясь в зазор между соединёнными ржавой цепью тяжёлыми створками ворот, новичок думал... Смешно признаться, но о чём именно думал, он тотчас и забыл, едва додумал до конца. Не мудрено: его в этот самый момент окликнули. А ещё в нос ударили миазмы свалки в сочетании с острым запахом уборной, помноженные на приглушённую вонь множества нечистых человеческих тел.

Как говорится, добро пожаловать.

Глава 5. Свыкаясь,

или Гибкая сила социальной адаптации

1

— Кто таков? — услышал Кай, едва протиснулся между створок. Там, за воротами, стояло двое охранников, они и спросили. Вернее, спросил тот из них, кто выглядел поживей да повнимательней.

'Кай Гильденстерн, ксеноисторик', — чуть было не брякнул опасную истину, однако, раскрыв рот, тут же вспомнил разговор с Бенито и на ходу изменил версию. Именно на ходу, поскольку вдруг обнаружил, что в дороге так и не удосужился продумать, каким именем взамен краденого он собирается представляться.

Произнёс чудом не дрогнувшим голосом:

— Михаель Эссенхельд, ксенозоолог, — и поспешно закашлялся.

Зачем? А чтобы спрятать накатившее замешательство и мало-мальски объяснить пылающие щёки. Ведь бросило в жар. И из-за чего? Подумаешь, назвал вымышленное имя! Кай и не гадал, что его организм так мощно отреагирует на его же собственное слово.

Да и не в организме дело. В душевном беспокойстве. Ведь если попытаться назвать все те чувства, которые в одночасье накрыли Кая, список выйдет много внушительнее перечня внешне наблюдаемых симптомов. Неловкость, стыд, злость на себя, какая-то защитная скука. Глупо он себя чувствовал, потрясающе глупо. А главное что? Вина. Будто бы в себе самом что-то самое главное предал. И ещё — укол подозрения в адрес Бенито. Может, латинос его намеренно подставил, а он, как дитя, повёлся?

— Эссенхельд? — с сомнением протянул охранник. Не ждал он никаких Эссенхельдов.

— Это, наверное, не из последних партий... — в тоне второго охранника почудилась многолетняя усталость, перед которой все новички на одно лицо, а их дурацкие фамилии сливаются в общий невнятный шум.

— Наверное, не из последних, — поддакнул и Кай. — Я ...э немного заблудился!

— Это ж как долго ты блуждал? — усомнился первый охранник, заметно взбадриваясь.

Не моя ли неуверенность так сильно его бодрит?

— Да с полмесяца, наверное, — осторожно ответил Кай.

— И выжил без оружия среди всех здешних тварей? — в голосе настырного охранника ворот зазвучал неприкрытый сарказм. Что, не пустит?

Но второй охранник Михаелю Эссенхельду внезапно поверил:

— Уймись, Роб! Он же ксенозоолог. Это и есть про разных тварей. Видать, хоть немного шарит в том, что изучает его наука.

— А и правда, — с небольшой задержкой согласился Роб. — Ну что ж, проходи, приятель. Если ты и правда такой учёный-ксенофоб, тогда другое дело. Типы навроде тебя у нас очень даже ценятся. Местные твари, знаешь ли, одолевают — житья нету...