Рождество в Париже - Людмила Леонидова

Неловкость не проходила, от напряжения у Маши пересохло в горле, она закашлялась. Стакан дрогнул в руке, и сок пролился на юбку.

Маша расстроилась, что испортила элегантный дорожный костюм, купленный перед отъездом в Америку в «Галери Лафайетт».

Костюм был из мягкой шерсти, двубортный, с удобным длинным пиджаком, который она расстегнула, — юбка в машине задиралась и из-под пиджака совсем не виднелась. Маша сочла, что так будет приличнее, поскольку князь, сидевший напротив, и без того постоянно смотрел на ее ноги.

Достав из кожаного несессера, который ей подобрали в тон костюму, пачку бумажных салфеток, Маша попробовала оттереть пятно.

Князь галантным жестом открыл следующий отсек автомобиля, где находился туалет, и предложил Маше привести себя в порядок. Там, как и в среднем отсеке, работал кондиционер, лежали мягкие ковры и стояли настоящие унитаз и раковина.

Не веря своим глазам, Маша включила кран — струйка теплой воды полилась на руки.

«B автомобиле вода?» — удивилась она.

Сняв юбку, Маша замыла пятно и увидела фен, висящий, как телефонная трубка, над раковиной. Она сняла его — фен автоматически включился, обдавая горячим воздухом. Высушив пятно и причесавшись перед овальным красивым зеркалом, Маша вернулась в салон.

16

Вечером они приехали к месту назначения.

Выйдя из автомобиля, Маша увидела расположенный в скалах белый замок, который спускался к морю множеством открытых террас с колоннами. Запахи роскошного, благоухающего вечерними ароматами сада пьянили. Теплый морской воздух кружил голову.

Девушка-служанка проводила Машу в комнату с большими раздвигающимися стеклянными дверями, ведущими на одну из террас. Она показала ванную комнату, предложила помочь раздеться, жестом показала, что готова помыть ее в уже наполненной пеной ванне, по размерам напоминающей маленький бассейн. Маша вежливо отказалась от помощи.

Новая обстановка, сказочный морской пейзаж помогали девушке отвлечься после тяжелых дней в Париже, связанных с утратой Пьера.

Наутро слуга пригласил Машу к хозяину дома. Старый князь лежал на высокой кровати, укрытый шелковым одеялом, в белоснежных кружевных подушках. Болезненное лицо южанина было изрезано мелкими морщинками.

Он приказал всем выйти и, оставшись вдвоем с Машей, торжественно произнес, что должен выполнить долг перед умершим другом.

— Я хочу передать тебе священный амулет. — Князь достал из лежащей перед ним шкатулки медальон на старинной цепочке и надел его Маше на шею. Эта процедура отняла у него, видимо, много сил, он откинулся на дорогие кружева своего ложа и закрыл глаза.

Маше показалось, что князь уснул, и она растерянно посмотрела на дверь, за которой скрылись слуги.

Но тут тишину прервал его скрипучий голос:

— Это произошло много лет назад. Я был молод и еще не обременен государственными делами. Шла война. Немцы оккупировали Францию. Я в то время гостил в этой стране с двумя слугами у богатой тетушки по материнской линии в замке на берегу моря. Там мы и познакомились с Пьером. Он был младше меня, но мы с ним очень подружились. Вместе купались в море, ловили рыбу, обманывали тетушку, убегали от слуг, следивших за нами. Вместе влюбились в одну очень красивую девушку — она была дочерью владельца всех местных виноградников.

В деревушке по соседству стояли немцы — небольшой отряд во главе с офицером. Моя тетка часто общалась с ним. Он был вполне пристойным человеком — корректен, аккуратен, любил классическую музыку. Но его солдаты занимались разбоем, отнимали у жителей вино, напивались, приставали к французским девушкам.

Я уже был созревший юноша, и мое воспитание мужчины и воина не позволяло спокойно наблюдать, что творили порой эти ублюдки. Тетушке и слугам стоило много сил удерживать меня от опрометчивых поступков, которые могли кончиться для всех очень печально, учитывая, что я был наследным князем близкого с Францией государства.

— Однажды, в очередной раз усыпив бдительность моих слуг, мы с Пьером пошли поздним вечером прогуляться к морю. Там мы назначили свидание нашей общей возлюбленной. Звали ее Мадлен. Мадлен, красавица Мадлен, — произнес старый князь, и его лицо озарила совсем юношеская улыбка. Болезнь как будто отступила, и, посмотрев на Машу, он продолжил: — Проходя мимо старого грота, мы вдруг услышали доносящиеся из его глубины стоны Мадлен, зовущей на помощь, и пьяные грубые немецкие выкрики. Прокравшись внутрь, увидели, что здоровенный немец, сорвав с Мадлен одежду и распластав ее, почти голую, на камнях, звал своих друзей, видимо, находившихся где-то поблизости. Мадлен сопротивлялась, уже выбиваясь из сил. Мы с Пьером переглянулись и, не сговариваясь, схватили каждый по большому камню. Послышались приближающиеся голоса остальной компании этого животного. До нас дошло, что действовать нужно молниеносно, иначе погубим Мадлен и погибнем сами. Но немец был вдвое крупнее и крепче нас. Мы тихо подкрались сзади и стали бить его камнями по голове.

Немец обмяк и отпустил Мадлен. Она дрожала от страха, разорвавшая в клочья одежда валялась на камнях. Я, как сейчас, помню черные растрепанные волосы, прекрасное нагое тело и… раскрытый амулет, блестевшей у нее на шее.

Мадлен была в шоке от случившего и, как заклинание, все повторяла: «Священный амулет, священный амулет!»

Решив, что от страха она потеряла рассудок, мы старались успокоить ее, приговаривая, что все будет хорошо. Но она, не обращая внимания на наши уговоры, стала рассказывать какую-то странную сказку.

«Давным-давно, — начала Мадлен, — когда я была маленькой девочкой, моя бабушка — все называли ее колдуньей, потому что она обладала магической силой ясновидения и предсказывала будущее, — подарила мне амулет. «Я отдаю тебе этот амулет, — сказала бабушка, — в нем содержится сила, которая в определенный момент твоей жизни сумеет отвратить беду. Тогда он раскроется, и ты увидишь его волшебную красоту. Запомни, этот амулет священный, он приносит спасение и счастье».

Маша недоверчиво дотронулась до медальона. Он был явно из драгоценного металла, с витиеватой резьбой. Девушка попробовали его открыть, но медальон оказался будто литой.

А князь, между тем, продолжал:

— После случившегося нам пришлось покинуть эти места, оставив нашу прекрасную возлюбленную Мадлен. На прощание мы с Пьером признались ей в вечной любви. «Я не хочу вас рассорить и потому не скажу вам о своих чувствах», — был ее ответ.

Жизнь развела нас. Но дружба с Пьером, выдержав испытания временем, сохранилась. Встречаясь, мы часто вспоминали ту страшную ночь и нашу первую юношескую любовь. Пьер даже пробовал отыскать Мадлен. Но тщетно.