"Метель, или Барыня-попаданка-3. Встречи и расставания." (СИ) - Алексеевна Добровольская Наталья

- Там какой-то военный, говорит, письмо для вас от его Сиятельства из армии.

- Зови скорее! Прекрасный день! Еще одно счастливое известие! Это вы, Денис Васильевич, принесли нам столько радостных событий.

Смущенный Давыдов только развел руками, а в это время в комнату вошел молодой человек с рукой на перевязи - это был адъютант Александра, присутствовавший на их свадьбе. Он передал, поклонившись, письмо, которое Наталья почти выхватила у него из руки.

Она начала читать, пропуская личные обращения:

- Ты знаешь, дорогая, что наш полк входил в состав третьей резервной армии и находился в отряде генерала Мелиссино, действовавшем с июля по сентября против французского седьмого корпуса генерала Ренье. Могу похвастаться - мы отбили одно орудие — первый трофей войны. Сейчас полк находится в Варшавском герцогстве и, состоя в авангарде барона Сакена, участвует в боях у Горностаевичей и Волковыска. Очень жалеем, что не смогли быть на Бородинском поле, но надо было кому-то и охранять тылы нашей наступающей армии.

- А, вот далее. Мой адъютант Андрей Александрович получил ранение в руку, и если бы не твои замечательные лекарства, переданные Егору Фомичу Цекерту, то неизвестно, чтобы с ней стало - возможно, пришлось бы ее ампутировать, а так, слава богу, все и обошлось.

Тут молодой человек поклонился и прижал руку к сердцу, не решаясь прервать чтение письма.

-Так, тут опять личное, дальше он передает приветы и ждет встречи со всеми! Извините, я должна заняться своими обязанностями хозяйки,- видно было, что Наталья очень взволнована и просто хочет прийти в себя.

Через несколько минут она вернулась и сообщила, что обед подан.

За столом все тихо разговаривали, а потом, предложив гостям передохнуть и показав их спальни, оставили в покое. Всем требовалось время, чтобы переварить все эти известия. Извинившись, все потихоньку разбрелись, только Давыдов и молодой офицер остались обсуждать свои военные дела, и обмениваясь мнением о этой необычной компании.

Глава 20. Переживания сердечные и дела домашние.

Глава 20. Переживания сердечные и дела домашние.

Наталья в изнеможении села на диванчик в своей комнате. Ее настолько вымотал этот день, что она уже не удивилась появлению еще одного реального героя этого времени. Ну, Денис Давыдов, знаменитый гусар и поэт, ну и что? После встреч с Императрицей, Пушкиным и Крыловым, ее уже трудно было чем-то поразить. Или она просто устала - ведь как ни храбрилась она перед всеми, страх за Полину и ее ребенка был очень сильным - она ведь знала, как много женщин погибало во время и сразу после родов именно от горячки - сепсиса.

Да и переживания за мужа и Дмитрия тоже лежали у нее на сердце, и, хотя письма немного ее успокоили, но ведь они написаны так давно - еще в сентябре, а сейчас уже конец ноября. И никаких последних новостей они и не знали.

А ведь уже главные русские силы переправляются через Березину. А передовые отряды казаков под руководством Платова продолжают энергичное преследование отступающего врага. Сильнейшие морозы, потеря припасов, падеж конского состава, полное обессиливание людей — только этого бы хватило для истребления остатков «Великой» армии. Но не надо забывать и про партизан - такие простые отряды из крестьян, как у Миши, и регулярные партизанские отряды Давыдова и других, налетали на отступавших французов, как гончие псы, и рвали их по частям. Да и регулярные войска постоянно вступают в стычки с врагом.

И уже совсем Наполеон бросит армию и уедет в Париж - якобы, за пополнением. Оставляет он ее тайно, не отдав приказа. И даже напротив, приказав скрывать свое отбытие несколько дней. Поэтому данный отъезд с полным основанием можно называть бегством. «Великая» армия поручается маршалу Мюрату. Надо сказать, не самый удачный выбор. Он был неплохим кавалерийским начальником, но стратег из Мюрата, мягко говоря, так себе. Впрочем, поскольку «Великой» армии фактически уже не существовало, Мюрат вряд ли что-то мог испортить своим командованием.

Генерал Бертье сообщает Наполеону: «Большая часть артиллерии приведена в негодность вследствие падежа лошадей и вследствие того, что у большинства канониров и фурлейтов отморожены руки и ноги… Дорога усеяна замерзшими, умершими людьми… Государь, я должен сказать вам всю правду. Армия пришла в полный беспорядок. Солдат бросает ружье, потому что не может больше держать его; и офицеры и солдаты думают только о том, как бы защитить себя от ужасного холода, который держится все время на 22–23 градусах. Офицеры генерального штаба, наши адъютанты не в состоянии идти. Можно надеяться, что в течение сегодняшнего дня мы соберем вашу гвардию… Мы неминуемо потеряем значительную часть артиллерии и обоза… Неприятель преследует нас все время с большим количеством кавалерии, орудиями на санях и небольшим отрядом пехоты».

И продолжает далее: … «В данную минуту, государь, с нами ведет войну не неприятель, а ужаснейшее время года, мы держимся только благодаря нашей энергии, но вокруг нас все замерзает и не в состоянии приносить никакой пользы. Посреди всех этих бедствий вы можете быть уверены, ваше величество, что все, что окажется в силах человеческих, будет сделано ради спасения чести вашего оружия. Двадцать пять градусов мороза и обильный снег, покрывающий землю, служат причиной бедственного состояния армии, более не существующей».

Так 16 (4) декабря закончится Отечественная война 1812 года. Приказом по корпусам русской армии Кутузов объявляет о начале Заграничного похода. Но пока небольшая передышка, многие военные, длительно находившиеся в войсках, получают отпуска. Поэтому и надеются Маша и Наталья на встречу со своими любимыми.

Но сейчас некогда переживать, надо действовать. Нужно разобраться с пленными, устроить их куда-нибудь на работу - просто так кормить их никто не собирался - слишком жирно будет. Надо следить за состоянием Полины и маленькой Сонечки, надо готовиться к родам Машеньки, надо, надо, всем что-то от нее надо! И как ни устала Наталья от роли самой главной хозяйки здесь, она должна быть ею, чего бы то ни стоило.

Но сейчас можно немного расслабиться и даже поплакать от усталости. Но тут в комнату, тихонько постучавшись, вошла Варвара и, неслышно подойдя к Наталье, просто крепко обняла ее, погладила по голове и стала шептать какие-то успокаивающие слова, те, что говорит каждая мать своему плачущему ребенку. Ее теплые руки ласкали женщину, вытирали слезы, несли покой и радость. Они просто обнялись и сидели спокойно, даря друг другу свет и любовь.

Успокоившись и выдохнув, Наталья тихо сказала:

- Как хорошо, что я встретила вас около метро, как я рада, что вы рядом!

- А уж как я рада, деточка моя, что ты меня тогда подобрала вместе с моими цветочками и перенесла сюда. Вы с Мишей теперь - мои дети, так что сегодня я стала бабушкой! Хоть и приблудной!

- И ничего не приблудной, а самой родной.

- Меня Миша просил быть крестной Сонечки, расскажи потом, что мне делать, я ведь путем ничего и не знаю, - так незаметно Варвара перешла с Натальей на «ты», хотя раньше держала дистанцию более официального обращения.

Посидев спокойно еще пару минут, она заставила Наталью лечь, подоткнув со всех сторон одеяло.

- Мне мама так делала, я говорила, чтобы она меня в конвертик завернула, - уже засыпая, пробормотала Наталья. Варвара перекрестила ее со словами: «Спи, деточка моя» и вышла из комнаты.

А Наталье снился сон про Натали - впервые за все это время. Она видела ее в больнице, в женском отделении - она тоже была беременна и с удивлением наблюдала на УЗИ и поражалась, как врач что-то может видеть на этом темном экране.

С радостью она слушала его комментарий, что она ждет мальчика, и тот развивается вполне по норме. Хотя Натали уже потихоньку привыкла к чудесам окружающей жизни, обстановка больницы, необычные обследования, множество беременных женщин, отношение врачей - все ее поражало. Она даже тихо расплакалась, когда вышла из кабинета, и когда не менее взволнованный Серж спросил ее, в чем дело, она только и смогла сказать: