Конрад Аденауэр - немец четырех эпох - Всеволод Ежов

Ситуация в Кёльне была типичной для немецких городов в первое время после войны. Омертвели заводы и фабрики. Горожане в поисках продуктов питания потянулись в сельские районы. Но война опустошила и поля. Толпы беженцев не находили пропитания в деревнях и возвращались в города. Здесь царствовали черные рынки. Американские солдаты делали бизнес на сигаретах и тушенке. Немки шли на связь с оккупантами, чтобы хоть как-нибудь накормить изголодавшихся детей.

Население побежденной страны переживало глубокую депрессию. Людей охватили безразличие и апатия. Ими управляло первобытное чувство голода. Перестал существовать огромный, разветвленный по всей стране и четко организованный аппарат власти. Немцы, привыкшие к порядку и дисциплине, оказались предоставленными сами себе.

Американцы понимали, что без привлечения немцев к управлению они не смогут наладить общественный порядок на занятых территориях. Заранее они составили «Белый список для Германии», куда вошли известные деятели, которых следовало использовать в административных целях. Под номером один в нем значился Конрад Аденауэр.

Военные власти в Кёльне с уважением относились к обер-бургомистру и помогали ему. В город постепенно стали возвращаться бежавшие жители. Шли пешком, использовали случайный транспорт, товарные поезда. По просьбе Аденауэра американцы выделили для вернувшихся некоторое количество продовольствия. Своим распоряжением обер-бургомистр конфисковал имевшиеся в городе автомобили и отправил их в сельские районы за зерном, мясом, овощами. Оккупационная администрация вернула немцам городские автобусы. Аденауэр послал их в Бухенвальд, Дахау и Терезиенштадт, чтобы привезти кёльнцев — узников концентрационных лагерей.

Кроме продовольствия, нужны были жилье и работа. Аденауэр и его немногочисленные помощники взялись за налаживание торговли, восстановление городского транспорта, оживление уцелевших предприятий. Людей занимали на строительстве временных бараков для жилья, на разборке развалин и восстановлении того, что представлялось возможным восстановить. С помощью американцев на рурских заводах удалось достать значительное количество стальных конструкций и приступить к восстановлению мостов через Рейн. Город постепенно оживал. По указанию обер-бургомистра архитекторы начали разрабатывать план строительства нового Кёльна.

В это время Аденауэр решил еще одну проблему. Он получил информацию о месте хранения в Южной Германии картин из кёльнских музеев. Если о них узнают военные власти, последует немедленная конфискация. За картинами отправили похоронную машину, которая и доставила их благополучно в Кёльн. Полотна спрятали в подвале одного из домов, где священники оборудовали молельню. Расчет оказался правильным: подвал не подвергся обыску, а картины — конфискации.

Выбрав удобный момент, Аденауэр предъявил картины оккупационным властям и доказал, что они принадлежат городским музеям и не относятся к ценностям, награбленным во время войны нацистами. Американцы разрешили оставить их в Кёльне.

В июне 1945 года Аденауэр направил верховному главнокомандующему западными союзными войсками генералу Эйзенхауэру записку, в которой изложил соображения об использовании немцев, служивших в нацистских учреждениях. Он писал, что закрыть им возможность работать означает исключить их из процесса становления новой жизни и освобождения сознания от национал-социализма. Большинство из них, считал Аденауэр, сотрудничали с нацистами не по убеждению, а из страха подвергнуться репрессиям. Таково тоталитарное общество. Люди сначала боятся диктатора, потом свыкаются с жестким режимом и вживаются в него. Они не становятся его безусловными апологетами, но тем не менее идут вместе с властями, находят свое место в созданной системе. После ее слома люди какое-то время неизбежно находятся под воздействием старых идей и сожалеют о крушении того, к чему привыкли. Если им не дать возможность вписаться в новые структуры, не привить свежие идеи, они еще долго не смогут освободиться от национал-социализма и будут являть собой питательную среду для его возрождения в том или ином виде. А страна окажется разделенной на два лагеря: большинство — запятнанных, меньшинство — чистых.

В заключение Аденауэр предлагал провести быструю проверку немцев, работавших в нацистских учреждениях, и при отсутствии отягчающих обстоятельств допускать их к работе.

Соображения Аденауэра совпали с намерениями американцев. Денацификацию они провели таким образом, что большинству немцев она позволила вернуться к нормальной жизни. В американской зоне оккупации при населении 15,5 миллиона человек заполнили анкеты 12 миллионов. Виновными в сознательной нацистской деятельности признали 0,1 процента. Остальные получили справки о прохождении денацификации и возможность спокойно жить и работать.

Особенно внимательно оккупационные власти наблюдали за ходом денацификации на промышленных предприятиях. Они не допускали увольнения рабочих за их членство в НСДАП. Любое увольнение руководителей предприятий, служащих и рабочих по политическим мотивам могло состояться только с согласия военной администрации.

Случались и курьезы. Бывший нацистский полицай-президент Любека, служивший также гитлеровским наместником в Латвии и активно участвовавший в репрессиях против еврейского населения, обергруппенфюрер СС Вальтер Шрёдер также получил справку о денацификации. Через некоторое время он предъявил требование компенсировать ему имущество, которое конфисковали оккупационные власти. Среди вещей Шрёдер перечислил винные бокалы и рюмки, вазы для цветов, пивную кружку и метлу.

Разумеется, при такой беглой проверке многие нацистские преступники смогли избежать наказания. Главное, однако, заключалось в ином: немцы ощутили готовность союзников отнестись к ним по-человечески, исключить массовые репрессии, дать возможность заново осмыслить прошлое.

В большинстве своем немцы лишь после войны и далеко не сразу осознали преступный характер деяний национал-социализма, его стремление к уничтожению и порабощению иных народов. Шел Нюрнбергский процесс. И хотя все в мире понимали, что судят подлинных преступников, большинство немцев рассматривали процесс как акт мести, а не заслуженного возмездия.

Аденауэр улавливал эти настроения. Он сам пострадал от национал-социализма и тем не менее считал, что не следует увлекаться наказанием, что главное — создание условий, при которых преступные идеи больше не смогут воплотиться в жизнь. Особое внимание при этом необходимо было обратить на молодежь, ибо ей предстояло строить новую Германию.