На берегах Ярыни - Александр Кондратьев

— Стой! — рявкнул он гневно, свистя над головою дубиной. — Ты зачем моих медведей ловишь?! Проигрался, верно, кому-нибудь, да из чужого леса зверем платить хочешь?!

— Очень мне нужно твое зверье! За женой твоей гнался! — последовал ответ.

— За женой?!. Никогда я на медведихе женат не был! Нечего врать-то! Пошел вон из моего леса!

— А, так ты за нее, гадину, еще заступаешься! — заревел Баранья Морда и, выдернув из земли довольно большую рябину, тряхнул ею в бешенстве над головою рыжебородого, так что запорошил ему землею глаза.

Зарычав от злобы, кинулся Рыжая Борода на противника. Дубина застучала о рябину, а то и другое по головам и плечам расходившихся лесовиков. Баранья Морда поносил в то же время жену рыжебородого, а последний ругал брага своего лгуном и грабителем. Поломав оружие, лешие вцепились друг в друга лапами и в исступленной схватке катались по земле, громко вопя и больно кусая друг друга…

Лешачиха тем временем была уже возле своего пустого жилища. Зеленый Козел туда, видимо, не возвращался. Уставший несколько от долгого бега медведь лежал, высунув язык, недалеко от хозяйской берлоги и умильным взором маленьких глаз глядел на Бородавку.

Однако та не пожелала вознаграждать Бурого Мишку за его преданность и, оправившись немного от перенесенного смущения, решила всю свою досаду выместить на первоначальном виновнике всех испытанных ею волнений, страха и поспешного бегства. Поплатиться за все должен был только один Зеленый Козел.

— Мишка, идем! — воскликнула Лешачиха, подымаясь с земли после недолгого отдыха. — Если не у болота, так где-нибудь возле реки отыщем негодника. Узнает он, как покидать верных и преданных жен!

Без особого, впрочем, воодушевления медведь тоже стал на ноги и послушно отправился за своей госпожой на поиски загулявшего хозяина.

Углубившись в лес, они пошли сначала по направлению к Круглой Поляне, куда, как хорошо было известно Лешачихе, испокон века собираются в Иванову ночь древяницы и русалки. Оттуда, еще издали, долетал до путников шум вроде протяжного крика филина-пугача, сопровождаемый не то хлопаньем крыльев, не то русалочьими ударами в ладоши.

Думая верней выследить мужа, Бородавка велела медведю подойти к поляне с одной стороны, а сама стала подбираться с другой. Оба они разошлись.

Бурый Мишка, выходя на поляну, наткнулся у самой опушки на молодую деревенскую ведьму Аниску, сидевшую на земле, среди очерченного ножом волшебного круга, в ожидании расцвета папоротника. Не зная, обойти ли стороною или подмять под себя, вероятно не за добрым делом пришедшее ночью в лес человеческое существо, медведь в нерешительности замедлил шаги…

Аниска в это время подумывала уже было о том, чтобы уходить, как вдруг вблизи от нее послышался шорох.

Молодая ведьма взглянула в ту сторону и обомлела от страха.

В пяти-шести шагах от нее был большой бурый медведь, уставивший на ведьму пристально свои черные глазки. Он стоял неподвижно и сердито урчал.

Если бы это была нечистая сила, Аниска бы не беспокоилась. Обведенная вкруг черта, острие ножа, которого так не любит ночная нечисть, и десятка полтора заклинаний достаточно должны были ее защитить от всякого рода страхов и призраков. Но медведь… Медведь совсем другое. Обводной черты он попросту не заметит, нож — очень плохая от него оборона, а заговора от медведя Аниска как раз не могла припомнить.

Мишка же продолжал ворчать и придвинулся к ней еще шага на два. Еще немного, и он подомнет ведунью под себя…

В это мгновение в голове у Аниски мелькнула счастливая мысль — прибегнуть к старинному спасительному средству женщин, встречающих медведя в лесу, средству, рассчитанному на стыдливость нелюдимого зверя. И ведьма немедленно прибегнула к этому способу. Увидя блеснувший под лунными лучами белый живот поднявшейся перед ним во весь рост свой женщины, медведь попятился от неожиданности и сел в нескольких шагах от Аниски… Слышно было лишь, как шелестит где-то неподалеку трава да стучат Анискины зубы.

Неизвестно, чем бы окончилось дело, если бы со стороны реки не донесся в это время оглушительный крик, перешедший скоро в вопли отчаянья. Почти в то же мгновение неподалеку от Аниски рявкнул громко голос Лешачихи:

— Вот он где, бездельник! Мишка, сюда! Чего ты там расселся?! Бежим!

Повинуясь этому хриплому, гневному, не по-человечески звучащему голосу, Бурый Мишка вскочил на четвереньки и помчался на зов госпожи…

Аниска была спасена.

Издали заслышав нежное заунывное пение русалочьих голосов, прерываемое порою звонким серебряным смехом и плеском ладоней водных красавиц, Зеленый Козел очень обрадовался. Ему представилось уже, как он, подкравшись к полубесплотному хороводу, высмотрит из-за кустов ту, что покажется ему наименее воздушной, выскочит затем на поляну, облапит свою добычу и уволочет ее в лес. Мысль об этом настолько пленила Лесовика, что он не мог удержаться от радостного смеха. Со смехом же своим Зеленый Козел никогда не мог совладать и, раз захохотав, долго не мог остановиться.

Услыхав его хохот, а вслед за тем и трещавшие по хворосту торопливые шаги, чуткие русалки переполошились и, прекратив пение, бросились бежать.

Леший кинулся их ловить, но водные девы оказались проворнее. Одна за другою выскакивали они на опушку, торопливо бежали к реке и прятались там в прибрежных кустах…

Потерпев неудачу, Зеленый Козел довольно долго бродил по темному лесу, в тщетной надежде услышать, не зазвенит ли где-нибудь вновь манящее пение русалок. Слонялся он, не обращая внимания на тихий смех перешептывавшихся ему вслед, скрытых в ночной листве древяниц. Лешему было не до них. Довольно долго блуждал он по разным полянам и тропинкам, пока вновь не вышел к опушке. Оттуда теперь было видно, как на берегу сидели, разбирая нарванные в лугах и на лесных полянах цветы, водяные красавицы. Оранжево-красная луна уже заходила. Становилось темней, и Леший сообразил, что при известной ловкости он и теперь может подкрасться к русалкам и, схватив одну, увести ее на влажный мох шелестящего под дыханием ночного ветерка непроглядного леса.

Медленно отходя от опушки, Зеленый Козел делался постепенно все меньше и меньше ростом, пока не понизился до уровня травы, растущей по берегу Ярыни. Как известно, рост леших не должен превышать, по законам природы, самого высокого из находящихся возле деревьев, кустов или иных произрастаний Земли…

Пробираясь среди росистых трав, Зеленый Козел осторожно и почти беззвучно подкрадывался к водяницам.

Те мирно беседовали между собою о том, куда им придется попасть после того, как для каждой из них кончится срок пребывания в русалках: будут ли они узнавать, встречаясь, друг друга, и долго ли еще им находиться под властью противного всем им, лысого и толстопузого Водяника.