Метка Каина - Том Нокс

— Сара. Она будет там с минуты на минуту.

Они добрались до конца тропы, потом тропа перешла в проулок, а потом проулок стал туманной деревенской дорогой. Шпиль церкви Сугаррамурди высился над пустынной площадью.

— Вон там!

Эми стремительно бросилась к машине, остановившейся у церкви. Она рывком открыла дверцу, Дэвид распахнул другую. Сара стремительно задавала подруге какие-то вопросы на испанском, но Эми только коротко бросила:

— Поехали! Скорее!

И машина помчалась прочь с площади, прочь от Сугаррамурди, вниз по еще одной горной дороге.

Дэвид посмотрел вперед.

Эми безмолвно плакала.

12

Сара быстро доставила их к тому месту, где они оставили взятый напрокат автомобиль; на машине им понадобилось для этого всего несколько минут, а по горам они ползли почти час. Эми молчала все это время; она вытерла слезы и так и не произнесла ни слова, хотя Сара постоянно повторяла свои вопросы.

Испанская журналистка недоуменно посмотрела на Дэвида и Эми, когда они вышли из ее машины под дождь. Сару явно раздражали и все эти тайны, и упорное молчание подруги. Надувшись, журналистка подала подруге ее сумку: в ней лежало все то, что она взяла, как ей было велено, из квартиры, воспользовавшись запасным ключом, оставленным у нее Эми.

Потом Сара еще раз окинула подругу испытующим и недоуменным взглядом, прежде чем тронуть с места свою машину и умчаться прочь.

Все так же молча Дэвид и Эми быстро прошли по насквозь пропитанной водой дорожке и сели в грязную арендованную машину Дэвида.

Они действовали как будто автоматически. Словно какие-нибудь роботы. Между деревьями клубился туман. Молодой человек сел на водительское место, завел мотор и вывел машину к дороге. Они находились в темной лесной глуши.

Дэвид достал из кармана пистолет, мгновение-другое задумчиво смотрел на него, а потом с отчаянной решимостью выбросил его в окно машины. Они резко повернули вправо и помчались прочь от этого места, в сторону Франции. Подальше от Испании, подальше от Мигеля, подальше от убийцы. И подальше от пещеры ведьм Сугаррамурди.

Эми продолжала молчать. Дэвид спросил:

— Ты как, ничего?

— Да. — Она смотрела в окно ничего не выражающим взглядом, просто наблюдала за мелькающими деревьями. — Я в порядке.

Впереди послышался гул мотора какой-то машины, и Дэвид похолодел от страха; но это оказался всего лишь голубой фермерский фургон, забрызганный грязью. Они обогнали его, и Дэвид в окно заднего вида наблюдал за тем, как грузовичок тает в тумане.

Протекло много долгих минут. Эми наконец вопросительно посмотрела на Дэвида.

— Мы едем во Францию?

Да.

— Да… это хорошо.

Дорога снова шла вверх. Через десять километров они добрались до серого каменистого перевала, некоей голой точки среди лесов, за которой присматривали парящие орлы, раскинувшие царственные крылья, а через минуту пересекли неощутимую границу и очутились во Франции. Проскочили мимо давно опустевших старых пограничных будок, и стали опять спускаться.

Дэвид наслаждался чувством некоторого облегчения. По крайней мере, они уже не в Испании, где его и Эми чуть не убили. Где Эми была… изнасилована. Но было ли это изнасилованием? Что вообще там только что произошло?

Уже в пятнадцатый раз за последние тридцать минут Мартинес посмотрел в зеркало заднего вида. Просто на всякий случай, просто чтобы проверить, не следует ли за ними какая-нибудь машина. Какая-нибудь красная машина.

Но они были одни на этой дороге. Дэвид осторожно растер задеревеневшие мышцы шеи. И пока они кружили по горной дороге, он вдруг заметил, что думает о том, как сжигали ведьм. В Сугаррамурди.

Он легко мог представить себе все эти чудовищные картины. Вот какую-то молодую женщину тащат за волосы через ту самую мрачную площадь; Дэвид словно воочию видел, как деревенские жители кричат на нее, швыряют в нее камни, как запаршивевшие собаки лают на нее, кусают… В его голове как будто звучал плач перепуганных крестьянских детей, запертых в темнице… зовущих своих родителей. Он видел священника в черном плаще с капюшоном, тот срывал с женщины одежду, ища на ее теле отметки дьявольского когтя…

Дэвид попытался выбросить все это из головы, сосредоточиться на дороге. Они теперь спускались уже к самым подножиям гор, а сквозь редеющие облака начали пробиваться солнечные лучи; скоро облака почти полностью рассеялись. Голубое осеннее небо засияло над зелеными холмами и долинами Южной Гаскони.

— Он рубил деревья, когда я впервые его увидела, — сказала вдруг Эми.

Дэвид повернулся к ней, отвлекшись от своих фантазий.

Она повторила те же слова. Это было начало монолога, который ей необходимо было произнести.

— Когда я впервые увидела Мигеля. Это было на басконской ярмарке. У местных крестьян есть такой вид спорта. Они называют его la force Basque. Herri Korolak. Это испытание силы для деревенских. — Челка Эми взлетела вверх от порыва ветра, ворвавшегося в открытое окно машины. — Он швырял валуны, и рубил бревна, и тянул канат… знаешь, он был чем-то вроде настоящей древней легенды. Вообще-то Волк уже был легендой, все говорили о нем, о гиганте из Этчалара, сыне знаменитого Хосе Гаровильо, о парне, обладавшем нечеловеческой силой. О jentilak из лесов Ирауту. У него была обнажена грудь, когда я его увидела, а мне было двадцать три, и все это было чисто физическим влечением. Мне жаль. Прости. Мне так жаль, черт побери…

Дэвид пытался понять, за что она извиняется; он гадал, перед кем она чувствует себя виноватой. Он слушал, а Эми все говорила и говорила, и ее слова время от времени сливались с гулом мотора, а саму ее заливал солнечный свет…

— Потом я поняла, что он очень умен, но… знаешь, просто настоящий жестокий и расчетливый убийца. Но его сила… то, что он был так известен, этот jentilak, все это… дразнило, как бы заслоняло собой чистую звериную суть. И поначалу секс с ним был хорош. Это правда, и мне очень жаль… Он обычно связывал меня. Я его кусала. Однажды он ранил меня, порезал кожу головы ножом. Это была сексуальная игра, с ножом. И меня это возбуждало…

Эми смотрела прямо перед собой, ее взгляд сосредоточился на холмах у горизонта.

— А потом мне стало это надоедать. И очень быстро. Потому что секс всегда был заражен насилием. И Мигель действительно был не в порядке — и умственно, и эмоционально, и вообще. Патологически не в порядке. И при том, что у нас случался по-настоящему страстный секс, он всегда после этого засыпал, невероятно крепко засыпал, это было похоже на кому. Что все это значит? Я не знаю.

Теперь Эми смотрела на Дэвида.

— Вот такие дела. Так что я видела только один способ… только одну возможность сбежать. Он ведь действительно собирался тебя убить. А может быть, и меня тоже. Поэтому я позволила ему трахнуть себя; я знала, что это может нас спасти. Прости. Ты можешь остановить машину, если хочешь, и оставить меня здесь. Я могу доехать на попутке.

Видно было, что она с трудом сдерживает слезы. Гнев Дэвида угас, его сменило какое-то извращенное сочувствие, он как будто сам ощутил все те ужасы, через которые пришлось пройти Эми. Значит, она это сделала только для того, чтобы спасти их обоих; это действительно было изнасилование. Нечто вроде изнасилования. Может быть, не совсем изнасилование. Но она спасла ему жизнь.

— Нам незачем больше об этом говорить, — сказал он. — И тебе ни к чему как-то еще все это объяснять.

И он действительно так думал. Но Эми покачала головой; ее губы дрожали, когда она из окна машины окидывала взглядом волнистые гасконские долины, зеленые и пышные.

— Мне нужно об этом поговорить. Как только он вошел в ту пещеру, я поняла, что он намерен сделать… нечто в этом роде. У него была та самая голодная улыбка. Ему нравилось заниматься сексом где-нибудь на открытом месте, рискуя тем, что его застанут врасплох, что его увидят. Мы уже занимались этим в пещере ведьм. Потому я и поняла, куда именно мы попали. Он всегда был сексуально ненасытен, как будто умирал от голода.

— Мне очень жаль, Эми.

— Не стоит сожалеть. Это не было изнасилованием. Это было просто отвратительно. Когда-то я была влюблена, и я не могу себя простить за это. Но он собирался тебя убить. Возможно, перед этим ему хотелось тебя помучить… И так далее.

— Так он… — Дэвид не знал, как сформулировать свой вопрос. — Он болен? Я хочу сказать, он, несомненно, настоящий ублюдок, но что-то чувствуется во всем этом… еще что-то.

— Кто знает?.. Возможно, он психопат. У него иногда бывает лицевой тик, так что я уже думала об этом. И этот его сон, и безжалостное половое влечение… Ему обычно хотелось секса по пять-шесть раз за день. Где угодно. И при этом постоянно… — Эми поморщилась и продолжила: — Ну, я уже говорила. Связывать. Кусать. Резать. И еще похуже. Ты понимаешь.