Освободитель - Александр Прозоров

– Нет, он посетил хана Батыя, а потом хана Гуюка, который кочевал именно там, возле Черных песков.

– Да хоть Алена Делона, – пренебрежительно отмахнулся Вожников. – Разногласия-то из-за чего возникли? Не хочешь же ты сказать, что мы драпаем, как шкодливая шпана, только потому, что нашествия монголов никогда не случалось?

– Sois maudit tout le monde! – бросив свою оглоблю, внезапно развернулся отец Августин, сдернул с шеи крест и, высоко вскинув его над головой, громко заголосил, сжав левую руку в румяный кулачок и отчаянно им размахивая.

– Чего это с ним? – У Егора по спине побежал неприятный холодок, а в голове всплыли мысли об одержимости.

– Это откровения Иоанна Богослова, двадцатая глава, – неожиданно пришла на помощь шевалье Изабелла. Натянув поводья, она развернулась, подъехала ближе и принялась переводить страстный монолог монаха: – И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время. Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань. Число же их как песок морской. И вышли они на широту земли, и окружили стан святых и город возлюбленный…

Монах наконец-то выдохся, замолчал, тяжело дыша.

– Как ты себя чувствуешь, приятель? – как можно ласковее спросил Вожников. – Я, конечно, знаю о пользе молитвы и ее важности. Но ты делаешь это так горячо, святой отец.

– Да при чем тут молитва, неуч безграмотный! – опять замахал кулаками монах. – Это Откровение! Это Библия! Это слово Божье! В нем сказано, что господь наш Иисус, вознесясь на небо, посадил на цепь Диявола, врага рода человеческого! И предсказано, что по прошествии тысячи лет освободится Сатана из плена, прельстит народы страны Гога и Магога, и поведет их на большую войну против рода человеческого. Тысячу лет, понимаете?! Во время предсказанное дошли до пределов христианских воины из степей диких, начали войну против веры. А стало быть, лишь из страны Гога и Магога народ сей прийти может, и имя ему предречено: маголы! Маголы из пределов далеких на углах земли обитаемой! Маголы, а не булгары с Волги, и не хорезмийцы из Самарканда!

– Ни хрена себе… – зачесал в затылке Вожников. – Значит, монголо-татарское нашествие предсказано Библией?

– Откровением Иоанна Богослова, – поправила его Изабелла, не переводя этой фразы монаху. – Он святой апостол и евангелист. Он не может ошибаться.

– Но ведь ничего этого никогда не было! Ни монголов, ни ига… Весь тринадцатый век на Руси – это вообще эпоха строительства монастырей! Плюс Сарайская епархия. Если по Иоанну судить, выходит, это сам Сатана митрополитам нашим охранные ярлыки выписывал?

– Ты богохульствуешь, путник. Если бы я не обещала тебе покровительство, то должна была бы немедленно проткнуть тебя мечом.

– Во, попадалово! – широко перекрестился Вожников и кивнул на монаха: – Переведи, пожалуйста, несколько слов.

– Хорошо, – смилостивилась шевалье.

– Отец Августин, – обратился к монаху Егор. – Ты помнишь, как советовал верить своим глазам, пальцам, ушам? Тому, что можно потрогать, увидеть, взвесить, как алхимическое золото. Прочему же ты сам не желаешь поступать точно так же? Мы с мудрым Хафизи Абру приехали из того самого мира, которому ты впариваешь о нашествии монголов. Но мы о нем никогда ничего не слышали. Как не слышал никто из живущих среди тамошних земель. Почему ты не желаешь нам верить?

– Когда мы говорили о золоте, мы обсуждали верность научных предположений, – ответил монах. – Когда мы говорим о маголах, мы подвергаем сомнению слово Божие. А это уже святотатство и богохульство! Многие из священников, что слышали слова мудрого сарацина, заподозрили в сем попытку сокрушить основу основ нашей веры: непогрешимость Писания. И были те, что предлагали взять Хафизи Абру под стражу и подвергнуть показательному наказанию. Слова сии могли показаться нашему аббату зело весомыми.

– Вот, черт! – раздраженно сплюнул Вожников. – Так влипнуть на пустом месте! Вот тебе и поговорили об истории с географией…

– Разве ты не ученый, друг мой Августин? – укоризненно покачал головой сарацин. – Разве ты понимаешь, что нельзя принимать на веру то, что опровергают твои глаза и уши? В наших землях никто не знает о войне с народом монголов!

– Сему парадоксу дано исчерпывающее и логичное объяснение многими историками, посвятившими себя познанию подробностей магольского нашествия, – заявил монах. – Они догадались, что все народы, проживающие в землях русских, татарских, булгарских и хорезмийских, были истреблены маголами до последнего дитяти и заселены захватчиками. Название же прежнее мертвых племен стало общепринятым обозначением маголов, их заклятых врагов. Победители поступали так с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран. Они скрывали от своих детей их и свое истинное происхождение, и посему народы славянские, татарские и азиатские считают себя исконно местными обитателями, не зная, что на деле происходят от корня монгольского[23]…

– Отче, а тебя в нас с самаркандцем ничего, случайно, не смущает? – спросил Егор и оттянул пальцами края глаз, изображая узкоглазого азиата.

– Если ты станешь оспаривать истинность магольского нашествия, несчастный еретик, то закончишь свою жизнь на костре, – лаконично парировал аргумент Егора монах.

– Понял, молчу! – спешного бегства из Авиньона Вожникову вполне хватило. Срывать разведывательную вылазку из-за какой-то мелкой религиозно-исторической дурости он не собирался. – Уже забыл про все, и прошу прощения, если оскорбил чьи-то христианские убеждения. Обещаю поставить каменный пятишатровый храм в честь святого Августина в благодарность за свое чудесное спасение из… – Он хотел сказать «из лап церковной мафии», но вовремя осекся и поспешил сменить тему: – Куда мы держим путь, отец Августин?

– В Тулузу. Мыслю, в тамошнем университете вас примут с радостью, и мы сможем продолжить наши захватывающие беседы и диспуты… – получив извинения и обещание возвести церковь в свою честь, монах несколько поостыл и подобрел.

– Прекрасно, – кивнул Вожников. – Но подскажи мне, отче, пока опять не случилось очередной неприятности: каких еще тем нам не стоит касаться в разговорах с монахами и студентами? Они не донесут на меня в инквизицию, если я скажу, что не верю в призраков, что Земле миллионы лет или что она круглая?

– Не круглая, а шарообразная, – поправил его монах, словно студента-недоучку. – Никогда не слышал, чтобы Святая инквизиция испытывала интерес к Беде Достопочтенному, Блаженному Августину, Клименту Римскому или Иоанну Дамаскину. А ведь сии святые подвижники неоднократно указывали ученикам своим, что Господь создал Землю в виде шара, ибо такое тело имеет форму идеальную, наиболее достойную для божьего творения. Данный вопрос подробно разобран в «Шестодневе» Георгия Писиды и трудах Иоанна Грамматика. Архиепископ Кесарийский святой Василий Великий еще тысячу лет назад предположил, что шар земной покоится на подушке из сжатого воздуха в центре сферической Вселенной, и нам нет оснований не верить сему святителю…

– Я лучшее вообще буду помалкивать в тряпочку, – сделал радикальный вывод Вожников. – Похоже, я помню заметно меньше, чем все вы тут уже знаете.

Однако продемонстрировать скромность Егору не удалось. Через четыре дня, на полпути к Тулузе, обоз нагнал всадник. Он перекинулся с монахом парой слов и помчался дальше.

– Аббату университета в Тулузе предложено взять под стражу сарацинского проповедника и его сотоварищей, буде те появятся в стенах его обители, – перевела шевалье Изабелла. – Выходит, вас все же обвинили в святотатстве.

– Боюсь, друг мой, у меня для вас плохие известия. – Отец Августин подошел к саням с самаркандским географом. – Мой студент сказал, что Тулуза будет для вас опасна.

– Мы повернем на север, – решил за своего спутника Вожников. – Посоветуй, отче, где нам найти хороших алхимиков, чтобы узнать о тайнах трансмутации?

– Не знаю, какой город посоветовать… – задумался монах. – Хорошие ученые были в Клермоне. Там, помнится, они даже объединились в цех. В Сорбонне, в Париже, тоже прекрасные и опытные ученые. В Орлеане юный граф Жиль де Бриен увлекся этим искусством и собрал многих знатоков, в том числе двух раввинов. Он сирота, воспрепятствовать некому. Хотя, конечно… В одиннадцать лет… Но алхимики возле него знающие. К тому же в Орлеане прекрасный университет! За время смуты в него перебралось из Парижа очень много образованных преподавателей.