Слепое пятно - Мелджин Брук

Зная ее психологическим профиль, они наверняка предвидели, что его смерть она инсценирует. Но пусть ее отставка для Лангана была сюрпризом, нет сомнения, что дать ей работу у Стаффорда было его идеей. И это он скорее всего дал Стаффорду фотографию ее с Джеймсом.

Если бы Стражи не казнили Стаффорда, как могли бы пойти события? Она бы тоже была втянута в силки сделки, была бы вынуждена похищать и убивать, чтобы спасти душу?

Прижавшись щекой к коленям, Мэгги закрыла глаза. Но этого не случилось. Карма, везение, что-то иное, — она избежала этой судьбы и оказалась у Эймс-Бомонта.

И с Джеффом.

Подняв голову, она встретила взгляд его невидящих глаз. Они были слегка замутнены, совсем не так, как когда он смотрит ее глазами. Она посмотрела на Кэтрин — взгляд сестры был так пристален, как мог быть взгляд Джеффа.

Она услышала его тихие слова:

— Кейт, еще несколько секунд, пожалуйста.

Как чудесно быть членом семьи.

Особенно этой.

Глава девятая

Джеймсу весьма упростили задачу. Его посадили на диван и объяснили, что с ним будет, если он хоть слово скажет о семье Эймс-Бомонта или о том, что умеют делать Джефф и Кэтрин.

Потом подождали на веранде, пока Сэр Щен убивал демона на глазах Джеймса.

Когда пес закончил работу, Мэгги разрезала путы на Джеймсе и отпустила его.

Мэгги очнулась в знакомой кровати, не своей, под сердитым взглядом стоящего рядом самого властительного вампира земли.

Она села, прижимая к груди ярко-синюю простыню. Слава богу, на этой груди была майка, которую Мэгги надевала под мундир.

— Сэр! — начала она, пытаясь вспомнить, как она оказалась в его имении спящей.

Она в самолете не спала. Она помнила, как спускалась по трапу, как ее работодатель вместе с Сави встречал ее в аэропорту. Она сказала: «Здравствуйте, сэр!» Он ответил: «Боже мой, Винтерс, вы же окончательно измотались!»

И после этого она уже ничего не помнит. Это, вероятно, значит, что Эймс-Бомонт дал ей экстрасенсорный толчок и заставил заснуть.

Он сидел на краю кровати, избегая льющихся в восточные окна лучей солнца. Когда она его впервые увидела, то готова была поклясться, что солнце каждое утро встает только ради надежды осветить его лицо. Он был красив, и он был Колин Эймс-Бомонт. Он… он светился. Не физически, это она понимала, — ментально. Первые недели работы ее сердце робко трепетало, когда он входил в комнату. Потом она привыкла, ментальный эффект стал не так заметен, и наконец она смогла смотреть на работодателя, не задерживая дыхания.

— Я встревожен, Винтерс. — В его взгляде, направленном на нее, читался легкий укор. — Мне кажется, мой племянник хочет вас у меня украсть.

Она сильнее сжала пальцами простыню. Черт, ну почему те, кто ее укладывал, не оставили на ней мундира?

— У меня нет намерения покидать работу у вас, сэр.

Он наклонил голову набок, и солнце осветило беспорядок его волос, вспыхнув полированным золотом. От зеркал ему нет проку, и Мэгги знала, что у него ни единой расчески нет.

— Я слышу, как они там интригуют, внизу. Мои родные — интригуют. Она ему говорит, где находится драконова кровь, а он говорит, что убедит меня отпустить вас с ним, когда поедет за этой кровью.

Лицо Мэгги осталось абсолютно непроницаемым.

— Будет весьма предусмотрительно, сэр, чтобы его кто-то сопровождал. И защищал.

Он прищурился:

— Еще он собирается добрых две недели мотаться по всему миру, чтобы возможные преследователи потеряли его из виду.

— Это также кажется весьма разумным планом, сэр.

— И чертовски дорогим, если вам интересно мое мнение. А что прикажете делать мне, Винтерс? Вы не сможете мне служить, если будете моей родственницей.

— Я не служу вам, мистер Эймс-Бомонт. Я у вас работаю. И не вижу никаких причин, почему эти наши отношения должны измениться — какие бы отношения ни связали меня с мистером Блейком.

Он встал, сунул руки в карманы отлично сшитых брюк. На лице его появилось довольное выражение:

— Если вы и правда войдете в семью. Винтерс — я полагаю, я смогу платить вам меньше?

— Я думаю, сэр, что вам придется платить мне больше.

Вампир театрально вздохнул и повернулся к гостиной.

— Не разбейте ему сердце, Винтерс, иначе у нас с вами будет крупный разговор.

Мэгги снова начала дышать. Наверное, она в течение всего разговора тоже дышала, но только сейчас поняла, что может это делать.

— А если он разобьет мое, сэр?

Он обернулся с улыбкой, состоящей будто из одних только клыков:

— Придется из него тогда душу вытрясти. Племянников у меня много. Винтерс — одна.

Она так и сидела, прижимая к себе простыню, когда из дверей гостиной вошел Джефф.

И она не могла допустить этого снова. Джефф в ее спальне? Да. В доме ее работодателя? Да. В его кровати? Нет.

Слишком как-то неловко.

Джефф остановился на фут от кровати. Волосы у него еще были мокрые после душа, джинсы и футболку он сменил. Они встретились взглядами.

И он совсем не мог ее видеть.

Сердце у нее забилось тяжело и ровно.

— Дядя Колин сказал, что говорил с тобой.

— Говорил. — Она откинула одеяло и не сводила глаз с Джеффа, перемещаясь на коленях к краю матраса. — И, очевидно, следующие две недели мы проведем в обществе друг друга.

Он протянул руку, коснулся ее талии. Кожа Мэгги натянулась, пошла мурашками от этого восхитительного ощущения.

— Я был бы рад этим двум неделям в твоем саду, Мэгги.

Она коснулась его подбородка:

— А я нет.

— Вру, я тоже нет. — Пальцы почувствовали вибрацию от его смеха. — Ах, Мэгги, мне кажется, я слишком резво погнал лошадей.

— Неужели ты думаешь, что меня можно везти туда, куда мне не хочется?

— Нет, я так не думаю. — Он сделал глубокий вдох. — Послушай, я тебе должен сказать: я переступил черту, Мэгги. У меня была причина смотреть твои материалы, но я смотрел их снова и снова и подсел сильнее, чем должен был. Я отчаянно рвался с тобой познакомиться. Если бы Джеймс не похитил Кэтрин, если бы мы встретились позже, я бы тогда пришел к тебе. А если бы ты сказала «нет», я бы, наверное, стал бы ездить за тобой повсюду, ища кого-нибудь, кто будет смотреть на тебя. И я тоже буду тебя видеть.

Не думал ли он, что она после этих слов пойдет на попятный? Как же. Она не знала, что у них теперь и что будет потом, но за то, что есть, она готова была схватиться — и за него тоже — мертвой хваткой.

— Итак, слежка и наблюдение. — Она покачала головой, улыбаясь. — В моей профессии это предисловие к тому, чтобы кого-то убить… или переспать с ним. Я думаю, мы поладим.