Стрела, попавшая в тебя - Алена Белозерская

Ремонт в ней закончился недавно, и лишь позавчера привезли последнюю мебель, поэтому Конрад еще не успел привыкнуть к своему новому дому. К тому же такое понятие, как «родное гнездо», было ему незнакомо, ведь он никогда не имел личной собственности и тем более не прирастал к какому-либо месту корнями. Вся жизнь Конрада прошла «в пути», и подобное положение вещей его вполне устраивало. Но, видимо, пришло время остановиться и понять, что это такое — жить долго в одном городе.

Внимательно разглядывая окна квартиры и прислушиваясь к своим ощущениям, он тихо вздохнул, удивленный тем, что испытывает радость, возвращаясь домой. К тому же в гостиной горел свет, а это означало лишь одно — его ждут. Уже направляясь ко входу, он остановился, с любопытством проследив за машиной, медленно припарковавшейся на небольшой стоянке перед домом. Дверца с водительской стороны открылась, и на улицу выскочил высокий мужчина в изящном пальто, выгодно подчеркивающем его атлетическую фигуру. Колючий взгляд его на секунду задержался на Конраде, он пристально оценил окружающую обстановку и лишь после этого сделал шаг к задней дверце автомобиля и открыл ее. Из машины вышел Люк, отдал тихие указания, затем быстро направился к Конраду.

— Не ожидал увидеть тебя сегодня, — сказал Конрад, отвечая на рукопожатие. — Разве ты не должен веселиться на рождественском приеме? Танцевать с первой дамой страны, трепаться с министрами… что еще делают на президентских вечеринках?

— Скучают, — просто ответил Люк. — В этом году решили не устраивать торжественный обед, поэтому я разрешил себе немного задержаться. Выпью с вами пару стаканов виски, как раз успею к началу аукциона и танцам. Трезвому там находиться совершенно невозможно.

— Какой аукцион? — Конрад открыл перед братом дверь, вежливо пропустив вперед.

— Обычный. Продажа всякой мелочи под видом благотворительности, но по сути — сбор денег на нужды правительства.

— А почему ты один? Разве на таких мероприятиях принято появляться в одиночестве?

— Заберу свою спутницу по дороге в «Риц», — усмехнулся Люк. — Прием пройдет в одном из залов отеля.

— А-а, — понимающе протянул Конрад. — Значит, тебе уже доложили о прибытии Полины. Мне Флавьен позвонил сразу же, как она заселилась в номер.

— Думал, ты сообщишь мне лично.

— Зачем? — удивился Конрад. — Твои ребята и без моей помощи прекрасно справляются с наблюдением за женой.

— Бывшей женой, — мягко поправил брата Люк и нажал на кнопку звонка.

— У меня есть ключ, — пробурчал Конрад. — Микки, наверное, в штаны наложил от неожиданности. Он ведь знает, что я не стал бы звонить, значит, за дверью стоит посторонний. Поверь, он очень не любит незнакомцев.

— Я вас слышу, — донеслось из квартиры, на пороге показался красавец-мулат, он вытирал руки о передник, повязанный на бедрах, и улыбался. — Как насчет позднего ужина?

— Только не говори, что сам готовил, — сказал Конрад, прошел внутрь и, сняв пальто, небрежно бросил его на банкетку у стены. — Ты — самый дерьмовый повар из тех, кого я знаю.

— Что с ним? — Микки повернулся к Люку и округлил глаза, но тот развел руками, показывая, что не имеет к плохому настроению брата никакого отношения. — Эй, отчего вы такие злые? Разве вы мне не рады?

— Рады, — Люк хлопнул Микки по плечу и, пройдя в гостиную, огляделся. — Неплохо, — оценил он интерьер в светлых тонах, элегантную мебель и темно-вишневый, почти черный пол. — Что на ужин, Мик? — деловито поинтересовался он, посмотрев на стол, сервированный на две персоны.

— Не знал, что ты придешь, — быстро отчитался Микки. — Конни сказал, что ты будешь занят вечером… Поставлю сейчас еще один прибор, — неожиданно, как престарелая мать семейства, засуетился он, чем вызвал улыбку на губах у мужчин. — Еда простая. Мясо, салат, вино. Заказ, кстати, привезли из ресторана двадцать минут назад. Это я для Конрада говорю, чтобы он не боялся отравления. А на десерт — трюфельное пирожное, купил по дороге из аэропорта в кондитерской у мадам Лежье.

— Старуха еще держит свое кафе? — удивился Люк, расстегнул пальто и, в отличие от Конрада, аккуратно повесил его на вешалку у двери.

— Теперь всем занимается ее дочь, — Конрад ответил вместо Микки, который направился в кухню. — Такая же страшная, как и мамаша. Нос крючком, рот широкий и узкий, а задница словно тумбочка. Но добрая… — Он в удивлении приподнял брови. — Не понимаю, как внешность ведьмы может сочетаться с таким чудесным характером? Насмешка природы — это единственное объяснение.

— Лучше, когда женщина красива снаружи, но гадкая внутри? — деловито поинтересовался Микки, снова появившись в комнате. — О чем это я? — фыркнул он и рассмеялся. — Конечно, лучше! Да пусть она хоть тысячу раз будет ведьмой, главное, чтобы фигура была аппетитной и лицо привлекательным. Плевать на характер! У меня член должен подниматься от одного взгляда на нее. Кстати, о членах, — Микки протянул Люку бутылку и подбородком указал на штопор, лежащий на столе, — когда ты вернешь меня домой? Я устал изображать влюбленного идиота. Мой парень изнывает по нормальному сексу, без этих соплей и сантиментов. Кофе в постель, поцелуйчики, — кривлялся Микки, изображая свои отношения с Моникой, — гребаные признания в любви… Мне надоело быть идеальным, я хочу стать собой, трахаться с бабой, потому что я ее хочу, а не потому, что так нужно. И менять их так часто, как хочется.

— Только не говори, что хранил Монике верность, — тихо рассмеялся Конрад.

— Так меня больше ни на кого не хватало! Она же ненасытная. Такое чувство, будто до меня ее никто не… — Микки грязно выругался, вызвав громкий смех у мужчин, внимательно слушающих его жалобы. — Эй! Я не шучу. Больше не могу пичкать себя «хреноподнимательными» таблетками.

— Даже до этого дошло? — Люк бросил на него лукавый взгляд. — Я, например, считаю Монику привлекательной. К тому же она интересна в общении, эрудирована. И у нее хорошее чувство юмора.

— Так сам бы ее и обрабатывал, — нагло заявил Микки, сделал большой глоток вина и внезапно успокоился, будто не злился вовсе. — Теперь без шуток. Я не смогу долго улыбаться Фрейманам. Выдохся. Да и, похоже, блондинка начала что-то подозревать. Недавно пыталась прощупать меня и мой хрен заодно.

— Ты не поддался? — поинтересовался Конрад.

— Едва не завалил ее при всех на столе.

— Можешь не возвращаться в Лондон, — сказал Люк, положив себе в тарелку салат. — Все, что мог, ты сделал. Благодарю за помощь.

— Словами? — Микки игриво приподнял бровь, намекая, что ожидает признательность иного рода. — Шучу, — причмокнул он губами, заметив недовольство, промелькнувшее в глазах Люка.

— Как тебе удалось так ловко подобраться к бухгалтерии Майкла и Ребекки? — спросил Конрад.

— Они не запирают кабинет в доме, где хранят отчетность. Наивно доверяют друг другу. Вот я и воспользовался этой глупостью.

— Очень опрометчиво, но весьма полезно для нас, — Конрад отодвинул тарелку, не притронувшись к еде.

— Не голоден? — спросил Люк.

— Нет настроения.

— Зато мой аппетит не пропадает ни при каких обстоятельствах, — Микки ловко подцепил вилкой мясо с тарелки Конрада и переложил на свою. — Вина, — взмахнул он рукой. — Что теперь?

— Полина здесь, — ответил Люк, поднялся из-за стола и остановился у окна. — Значит, все идет по плану, — задумчиво проговорил он.

— Не вскроешь карты? — Конрад подошел к брату.

— Тебе известна моя цель. Стоит ли повторять?

— Не обязательно. Просто мне кажется, что ты напрасно…

Он не закончил, так как Люк взял его за плечо и крепко сжал пальцы, призывая к молчанию.

— Прости, — наклонил голову Конрад. — Не мне указывать тебе, как поступать.

— Именно, брат, — улыбнулся Люк, подошел к столу и поднял бокал. — С возвращением, Микки. — Он сделал глоток вина и, кивнув мужчинам, направился к двери.

— Натянут, как тетива, — прошептал Микки, глядя ему в спину. — За что он ее так любит?

— Ты же столько месяцев находился рядом с ней. Неужели не понял?

— Поверь, ничего необычного не нахожу, — честно признался Микки. — Симпатичная, нежная, красиво улыбается, острая на язык. Злая, но не мстительная. Страстная, любящая. — Прикусив губу, он усмехнулся. — Особенная. Как и все остальные женщины этой семьи. Знаешь, на самом деле мне нравится Моника. Она такая трогательная, не похожая на других дамочек, с которыми я спал.

— Почему при Люке постеснялся сказать об этом?

— Он не поймет, — нахмурился Микки.

— Ты влюблен?!

— Нет, конечно! Черт! — вскочил Микки и прошелся по комнате. — Не влюблен, — уже уверенно произнес он. — Но мне жаль ее… она расстроится, когда я не вернусь. Будет плакать.

— Этого не избежать. Женщины всегда плачут, когда не получают желаемое.