Тайна Несвижского замка - Сергей Иванович Бортников

чистого на тот момент неба полыхало ярчайшее из светил, казалось бы, заговорщически подмигивающее ему.

Мол, вот такие, братец, кренделя может иногда выкидывать привередливая человеческая судьба!

Пчоловский, Голобородов, Павлик…

И, возможно, кто-то ещё…

Пока не видимый, но уже отчётливо ощущаемый…

Практически все действующие лица снова собрались в одном месте.

Значит, теперь уже точно следует ожидать вереницу разного рода неожиданностей, плавно переходящих в неприятности; ведь, как известно, приключения без чрезвычайных происшествий обходятся крайне редко!

Плечов бросил взгляд направо, в ту сторону, откуда они с ксёндзом только что вернулись, и заметил посередине пути знакомую процессию: Цанава, Василий, толстая тётка. Ей-то всё это зачем?

Вот я бы точно никуда не попёрся, чтобы удовлетворить врождённое любопытство…

А нервничать при этом, выяснять отношения, драться, сражаться не на жизнь, а на смерть – тем более.

Ни за какие деньги.

Всё это можно делать только в одном-единственном случае. В том самом, когда речь идёт не о пресловутых личных интересах, а об интересах горячо любимой Родины.

При любых других раскладах лучше не попадать ни в какие передряги. А просто лечь возле радиоточки и наслаждаться музыкой!

Но…

Он ведь услышал от священника ещё далеко не всё из того, что планировал узнать. А лишние уши – вот они, на подходе, по факту – совсем рядом!

Плечов вздохнул и, окончательно вернувшись мыслями на грешную землю, принялся задавать священнику очередные вопросы:

– А что связывает вас, отче, с этим аферистом-дьяконом? Его фамилия, кстати, не Пчоловский?

– Пчоловский, – подтвердил ксёндз. – Но почему вы называете его аферистом? – ответа не дождался и опять заговорил: – По сути, нас ничего не связывает. Мы с ним были знакомы. Шапочно. Как раз с тех пор, когда вы впервые посетили наши края… А потом… Марек куда-то пропал. На довольно длительное время – на полтора года. И лишь позавчера вдруг «нашёлся»…

– Явился не запылился, – зло сплюнул учёный, но в этот момент заметил основательно покрытых дорожной пылью компаньонов, входящих на территорию храма, и… рассмеялся.

– На зубах – и то один песок! – добавил ему повода для веселья приблизившийся тем временем Цанава. – Будто мы не в советской Белоруссии, а в сладкой африканской пустыне, блин! Как её там, Ярослав Иванович? Халва? Пахлава?

– Может быть, Сахара?

– О! Точно! Из шести букв… Опять я опростоволосился. А ведь когда-то кроссворд разгадывал… «Величайшая пустыня, расположенная на территории целого ряда стран». Чтобы хорошо запомнить, ключевое слово подобрал… Помню, что-то сладкое, а что именно – запамятовал. Теперь не забуду до конца жизни! Как пить дать.

20

Лаврентий Фомич присел на скамеечку рядом с профессором и снял сапоги.

– Дёрнул меня чёрт в такую жару переться в хромовых ботах[31] на край света! – не преминул пожаловаться он на свою «лихую долю».

– То ли ещё будет… – в том же духе обрисовал их недалёкое общее будущее Плечов – яркими, но невесёлыми (пожалуй, даже печальными) мазками.

– На что намекаешь?

– Завтра как ударит плюс тридцать, а нам – покойника закапывать. Которого мы ещё и не нашли. Вот такое дело, товарищ нарком, намечается…

– Заткнись! – сморщился Цанава и напомнил: – Помнится, ты грозился проверить какую-то там уникальную гипотезу…

– Про уникальность я ни разу даже не заикался, – огрызнулся Ярослав, но нарком с ним спорить не стал, а продолжил свою мысль:

– Так чего тогда расселся? Иди… Проверяй… А то мне тошно делается, как только представлю «весёлую» картинку с похорон… Не для меня всё это!

– Какой вы впечатлительный, дорогой Лаврентий Фомич.

– Каков есть, таким и терпеть придётся, ясно?

Ну что тут можно ответить?

Только одно:

– Так точно!

* * *

От скамейки до рукотворного круга, по виду напоминающего обычную клумбу, на которой кто-то планировал посадить цветы (так здесь поступали на протяжении многих веков, но почему-то не сделали в год нынешний), – всего несколько метров.

Нет, ошибки быть не должно!

Плечов поднялся и уверенно двинул вперёд.

Шаг, другой, третий…

И вот учёный, наконец, очутился в середине пресловутой буквы «о».

Не об этом ли он мечтал долгие-долгие месяцы ещё со времён своего первого приезда в Белоруссию?

Или даже с более ранних пор, если брать от знакомства с профессором Фролушкиным…

Ярослав провёл рукой по шелковистой, яркой, сочной, как и за пределами круга, траве и… начал сомневаться в своих выводах.

«Если здесь и есть вход в подземелье, то им точно давно никто не пользовался!»

– Лаврентий Фомич, ваша служебная машина оборудована на все сто?

– Если ты имеешь в виду стакан, то да, – усмехнулся нарком.

– А лопатой?

– Не по адресу вопрос, – Цанава на одной ноге со вторым сапогом в руке, который он только намеревался надеть, приплясывал вокруг деревянной скамейки и одновременно искал глазами своего персонального шофёра. – Василий Оргазмович!

– Не Оргазмович, а Эразмович! – возмущённо донеслось издалека.

Спустя несколько секунд из-за угла вынырнула подтянутая фигурка в обычном гражданском одеянии (брюках и белой в полосочку сорочке) – форму водитель надевал лишь в самых исключительных случаях. По великим праздникам. Как, к примеру, день чекиста или годовщина Великой Октябрьской социалистической революции.

– А, чёрт… Прости… Снова бес попутал! – неуклюже попытался оправдаться перед подчинённым нарком.

– Надо меньше увлекаться различными псевдонаучными теориями, – с огромным трудом преодолевая накатывающийся хохот, порекомендовал Яра. – Особенно, если их автор – личный враг товарища Сталина.

– Ты кого имеешь в виду?

– Того, кого вы читали намедни перед сном!

– Уточни!

– Старого развратника Фройда.

– Не знаю такого…

– Для вас он Фрейд. Но это неправильная интерпретация фамилии знаменитого психоаналитика.

Лаврентий Второй удивлённо распахнул рот, собираясь сказать ещё что-то в своё оправдание, но ввязываться в дальнейшую перепалку с известным специалистом в данной научной отрасли не имело никакого смысла, и он решил оставить её на будущее, а сам поспешно вернулся к неотложным земным деяниям:

– Вася, как у нас с шанцевым инструментом?

– Полный фарш! Лопата, топор, пила, лом, кирка-мотыга и даже фашистский нож!

– Не фашистский, а фашинный[32], – держась за живот, чтобы не подавиться вырывавшимся наружу смехом, уточнил Плечов.

– Что подать, товарищ нарком? – проигнорировал его реплику водитель, всем своим видом демонстрируя, что всякие штатские ему не указ.

– Лопату.

– Кого-то закопать надобно?

(Намёк казался более, чем очевидным.)

– Не закопать, а откопать, если я правильно понял товарища учёного.

– И даже того проще, – подтвердил Яра. – Требуется поднять верхний слой грунта, дабы выяснить, что находится под ним.

– Это мы запросто!

Василий немедля достал из багажного отсека большую сапёрную лопату и спустя мгновение аккуратно запустил её острие под растущую в середине круга густую траву.