Братство волка - Дэвид Фарланд

Это была слабая попытка задержать вступление Радж Ахтена в Мистаррию. Неодолимым пришлось скакать на обычных лошадях. Возможно, благодаря этому Рыцарям Справедливости и удалось устроить им несколько удачных засад.

Габорн дал тем самым герцогу Палдану время, в котором тот нуждался, чтобы укрепить оборону, и немного потрепал Радж Ахтена. Мистаррия была самым большим и богатым из всех королевств Рофехавана. И под командованием Палдана-охотника была почти треть всех армий севера.

Иом не надеялась, что Палдан сможет остановить Радж Ахтена. Если он хотя бы задержит наступление Лорда Волка, пока Лорды Севера не соберут войска, и то была бы большая удача. Габорн уже разослал гонцов по всему Рофехавану с просьбой выслать поддержку Охотнику.

Однако сам не отправил туда из Гередона никого.

— Почему? — спросила Иом. — Почему ты не пытаешься остановить Радж Ахтена? Тебе не нужно делать это самому. Здесь сейчас собрались лорды со всего Гередона. У тебя есть воины, которые могут сражаться, а лорды Гередона жаждут мести! Я сама буду сражаться! Я не решаюсь спрашивать, но… ты что, боишься его?

Габорн в ответ покачал головой и посмотрел ей в глаза в надежде, что Иом поймет.

— Не боюсь, — сказал он. — Но что-то меня удерживает. Что-то такое… Это глубоко внутри… Объяснить очень трудно. Я пытаюсь, но выходит все как-то не так… Я Король Земли, и мне поручено в наступающей тьме спасти семена рода человеческого. Жители Индопала нам не враги. Я не могу причинить им вред. Я не могу и не хочу уничтожать людей. Не хочу, потому что мне кажется, что настоящие наши враги — опустошители.

— Наш враг Радж Ахтен, — сказала Иом. — Он хуже любого опустошителя.

— Да, — согласился Габорн, — но подумай вот о чем: у нас на четыре сотни мужчин и женщин есть только один солдат, защитник, способный остановить опустошителя. И если он погибнет, обречены и эти четыреста.

Все это было ужасно. В последнее время, когда на плечи Иом легла тяжесть подготовки к войне, она действительно мало о чем думала, кроме обеспечения тыла, лошадей, продовольствия, снабжения солдат. Сколько воинов можно потерять в войне с Радж Ахтеном? И впрямь может ли Габорн позволить себе потерять хотя бы одного из них?

Габорн прямо сказал о том, что дело обстоит именно так. С запасом в сорок тысяч форсиблей, которые отец его захватил в Лонгмоте, он мог подготовить к битве четыре тысячи солдат. В десять раз больше, чем было у отца Иом. Но по сравнению с войском Радж Ахтена это совсем немного.

А ведь биться придется не только с войском, но и с самим Лордом Волком. У кого-кого, а у Радж Ахтена тысячи даров. С помощью форсиблей можно сравняться с ним силами.

Но Габорн боялся растратить запас. Неизвестно, будут ли новые. Джурим уже сказал, что рудники кровяного металла в Картише истощены. Эти сорок тысяч форсиблей были единственным стоящим оружием Габорна против опустошителей.

Тут Иом внезапно уловила мысль, которая раньше ускользала от ее внимания.

— Погоди, ты сказал, что не хочешь убивать Радж Ахтена?

До сих пор ей казалось, что Габорн задерживается в Гередоне потому, что здесь от Радж Ахтена его хранят Даннвудские леса и духи предков. Но сейчас он был слишком взволнован и не скрывал своих чувств. Наоборот, Габорну было необходимо поговорить с женой, и он смотрел на нее так, будто просил понять то, о чем она не хотела даже слушать.

Габорн отвернулся, искоса бросив на Иом быстрый взгляд, словно не решаясь посмотреть прямо в лицо.

— Ты должна понять, любовь моя: народ Индопала не враг мне. Земля сделала меня своим Королем, и значит, Индопал тоже входит в мое королевство. Я должен спасти всех. Индопал тоже нуждается в защитнике.

— Ты не поедешь в Индопал, — сказала Иом. — Даже думать об этом не смей. Люди Радж Ахтена тебя убьют. Кроме того, ты нужен здесь.

— Конечно, — согласился Габорн. — У Радж Ахтена самая сильная армия в мире, и он самый могущественный из королей. Если я вступлю с ним в бой, мы погибнем все. Если же я попытаюсь пренебречь исходящей от него опасностью, я наверняка навлеку беду и на себя, и на своих людей. Если я попытаюсь бежать от него, он возьмется меня ловить. Я вижу только один выход…

— Ты… Ты хочешь сказать, что решил избрать его? После того, что он сделал? — Иом не могла скрыть изумления и гнева.

— Я надеюсь договориться с ним о перемирии, — признался Габорн, и по его тону она поняла, что это решение окончательное. — Я должен обсудить это с Джуримом.

— Радж Ахтен не пойдет на перемирие, — уверенно сказала Иом. — Не пойдет, пока ты не вернешь форсибли, которые твой отец захватил ценой собственной жизни. Но и это будет не перемирие, это будет капитуляция!

Габорн кивнул, спокойно глядя на нее.

— Неужели ты не понимаешь? — воскликнула Иом. — Это даже не будет достойная капитуляция, поскольку, как только ты отдашь форсибли, Радж Ахтен тут же использует их, чтобы тебя уничтожить. Я знаю своего кузена. Хорошо знаю. Он не оставит тебя в покое. То, что Земля дала тебе власть над человеческим родом, вовсе не означает, что Радж Ахтен добровольно уступит тебе славу.

Габорн стиснул зубы и отвернулся. Иом заметила выражение боли на его лице. Она знала, как он любит свой народ и хочет защитить его всеми своими силами, и понимала, что сейчас он действительно не видит другого способа справиться с Радж Ахтеном.

— Все-таки я должен попытаться, — ответил Габорн. — Если добиться перемирия не удастся, тогда… я вынужден буду просить о достойной капитуляции. И только в том случае, если я не сумею добиться даже этого, я буду сражаться.

— Не соглашайся на капитуляцию, — сказала Иом. — Мой отец сдался на его милость, и Радж Ахтен тут же изменил условия договора. Ты не можешь быть одновременно Королем Земли и Посвященным Радж Ахтена!

— Здесь ты права, — с тяжелым вздохом сказал Габорн, садясь на кровать рядом с Иом и беря ее за руку. Но это ее мало утешило.

— Почему ты не можешь просто убить его и покончить с этим? — спросила Иом.

— У Радж Ахтена не меньше десяти тысяч сильных воинов, — сказал Габорн. — Даже если я разгромлю его и потеряю вполовину меньше своих людей, не слишком ли дорого обойдется победа? Подумай о четырех с половиной миллионах женщин и детей! Могу ли я сознательно отнять жизнь хотя бы у одного человека? И кто сказал, что на этом все кончится? Как мы остановим опустошителей, потеряв столько воинов?

Габорн замолчал. Потом приложил палец к губам, призывая Иом к тишине, и подошел к старому письменному столу короля Сильварреста. Он вынул из верхнего ящика небольшую книжку и вытащил из-под ее переплета какие-то бумаги.