Папа, мама и Джейми - Сюзанна Кэри

Шерри наблюдала за ним сквозь стеклянную дверь до тех пор, пока за утлом не скрылись огоньки задних фар; потом перешла в свою крошечную спальню, которую занимала вместе с ребенком. Джейми спал сном невинности, повернувшись на бочок и засунув палец в рот. Длинные ресницы, унаследованные от отца, бросали тени на его щечки.

— Не знаю, как нам с тобой быть, пупсик, — прошептала Шерри, ласково поправляя на нем одеяльце, — но я влюбилась в твоего папу, хоть и сопротивлялась этому изо всех сил. — Она грустно покачала головой. — А если я скажу ему, чей ты сын, мы вцепимся друг другу в глотки.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На свадьбе Сандры и Тома ни Майк, ни Шерри не разговаривали подолгу с Эктором, они только подняли тост вместе с ним и его новой женой, недавно приехавшей с Кубы, — она немного говорила по-английски. Но несколько раз в тот день, особенно когда танцевала с Майком, Шерри ловила на себе пристальные взгляды Эктора. Может, мы его чем-то обидели? — думала она. В понедельник утром, когда Шерри увидела его в конторе, он сказал ей «привет» довольно холодно.

Майка еще не было.

— Что-то случилось? — спросила Шерри, вешая свой пиджак в шкафчик для одежды. Сумочку и пакет с завтраком она держала в столе.

— Вы это знаете лучше меня, — ответил Эктор, ставя на стол кофейную чашку.

Может, он что-то узнал про мое родство с Лайзой? Или что Майк — отец Джейми? — теснились мысли.

— Не понимаю вас, — уклонилась Шерри от ответа.

Помощник Майка ответил далеко не сразу:

— У меня такое впечатление, что вы слишком хороши для работы секретаршей в нашей конторе. Слишком образованны, может, даже... талантливы... Впрочем, это не мое дело.

— Я здесь работаю потому, что мне надо содержать ребенка, — огрызнулась Шерри. После чего, повернувшись к нему спиной, взялась перепечатывать одну из докладных записок босса. Если Эктор что-то знает или подозревает, мне придется все рассказать Майку скорее, чем я собиралась, решила она.

Через несколько минут Эктор уехал в Иммокали для проверки кое-каких фактов. Но Шерри не пришлось спокойно работать: в контору вошел худющий, одетый в лохмотья темнокожий подросток. Он старался быть исключительно вежливым, говорил по-английски, хотя и с сильным французским акцентом.

— Это есть контора для мигранты? — спросил он. — Я мигрант. Очень голёден.

Девушке стало ясно, что он не ел уже несколько дней.

— У меня тут с собой бутерброд с арахисовым маслом, — сказала она, — немножко сельдерея и апельсин. Если будет мало — можно сбегать напротив и купить несколько пончиков.

Мальчишка так живо схватил пакет, что сердце ее сжалось. Он моментально слопал завтрак Шерри, а потом и пончики, за которыми она сходила в кафе через дорогу. Видно, последние день-два у него во рту не было и маковой росинки. Утолив самые страшные муки голода, он обрел способность говорить. Мальчика, как выяснилось, звали Арман Гасконь, ему было тринадцать лет. Он родился на Гаити. Родители — рабочие-сезонники, которых выгнали за долги из одного из самых жутких лагерей; об этих лагерях Шерри слышала от Майка. Родителям Армана было нечем заплатить ни за питание, ни за крышу над головой. А мальчишка убежал три дня назад, после стычки со свирепым надсмотрщиком.

— Я не хочет мои родитель в неприятность, из-за мне, — сказал подросток. — S'il vous plaît, mad'moiselle[4], не посылать меня назад.

Не решаясь давать каких-то обещаний до появления Майка, Шерри все же спросила, бил ли его надсмотрщик. Парень неохотно и застенчиво показал ей несколько синяков и ссадин. Шерри раздумывала, стоит ли повести парня к врачу, и в это время появился Майк.

Сначала он не обратил внимания на парнишку, который, сидя за столом Шерри, собирал крошки со дна бумажного пакета. Хотя Майк и говорил с ней по телефону в воскресенье, но не видел ее целый день, и теперь ему хотелось и смотреть на Шерри, и коснуться ее.

— Наконец-то мне удалось связаться с Джерри Суаресом, — начал он, стоя несколько ближе к ней, чем нужно. — Он обещал, что сегодня после обеда твои «колеса» будут готовы.

— Спасибо, Майк, — ответила девушка с чувством: она и в самом деле была рада, что машина наконец-то вернется к ней. — Послушай, тебе, наверное, придется поговорить вон с тем молодым человеком. Он подрался с надсмотрщиком в Брамптон-Гроувз, после чего убежал оттуда.

Через секунду Майк уже был весь в работе. Попросив Шерри застенографировать их разговор, он пригласил к себе в кабинет ее и парнишку и стал подробно его расспрашивать. От рассказа мальчика волосы вставали дыбом. В отличие от большинства современных плантаций, где сносно обращались с рабочими, на этой царили порядки, напоминающие времена рабовладения.

Майк согласился с Шерри: парня следует подлечить. Майк не упустил из виду и тот факт, что Арман сбежал тайно, следовательно, родители будут о нем беспокоиться. Но Майк не собирался сдавать его властям. Полиция наверняка вернет парня в тот же лагерь, где его ждут издевательства.

Внушая Арману, что родители нервничают, Майк хотел услышать, что он скажет по этому поводу.

— Нет звонить в полис! — взмолился подросток.

Майк покачал головой со строгим лицом.

— Придется просмотреть списки тех, кто в розыске.

Плантации Брамптон-Гроувз, расположенные в округе Морган, юридически относились к ведению главного шерифа штата Флорида. Пока Шерри дозванивалась одному из знакомых Майка в службе шерифа, Майк съездил с Арманом в ближайшую поликлинику, где тому обработали и перевязали раны. Судя по полицейским спискам, парня никто не разыскивал. Взвесив все «за» и «против», Майк пришел к такому выводу: он попросит родного брата Джо и его жену Кэти, у которых своих четверо детей, приютить Армана на несколько дней.

— Кэти сейчас заедет за ним, — сообщил он Шерри, кладя трубку. — Однако что-то нужно делать с этим рассадником зла. Я соберу внеочередное правление.

Поскольку Шерри должна была стенографировать, она позвонила Марте Рамирес и попросила подержать у себя Джейми еще час-другой.

Шерри не высказывалась вслух, но была очень расстроена: Майк решил «законспирироваться» — наняться на эту плантацию, притворившись бродячим сельхозрабочим, чтобы самому пронаблюдать и записать все творящиеся там безобразия. В результате этого... подвига название лагеря попало бы в прессу и привлекло к себе внимание, а может, и вызвало бы какие-то действия со стороны местных политических лидеров.

Девушке не нужно было объяснять, насколько опасен этот «маскарад». Майка могли, разоблачив, избить, а то и убить. И даже, оставив в живых, выдвинуть против него несколько судебных исков.