Раскаты грома - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты — Сибилла из аскеронской Башни магов, — усмехнулся Рем. — Никогда не поверю, что могущественная и знающая себе цену волшебница воспылала ко мне чувствами и решила, что я и есть тот единственный, ради которого она согласится пройти Очищение, принять святую ортодоксальную веру и отказаться от магии. Нет, может я и ошибаюсь, конечно, и ты тут тайком изучаешь ортодоксальные догматы и вышиваешь фату для венчания, всякое в жизни случается…
Он явно балагурил, сбавляя накал страстей, но получалось не очень. Тон Сибиллы казался раздраженным:
— Пф! Окунуться в бассейн, преломить хлеб и выпить вина с твоими этими бородатыми мужиками и дебелыми тетками, а потом нарожать тебе кучу детей и таскать всю жизнь тесак на поясе, и разбивать лоб перед лампадой? — улыбка ее была похожа на оскал. — Это немногим лучше чем то, от чего я… Хм!
Она поняла, что едва не сболтнула лишнего и прикусила нижнюю губу. Рем не стал на сей раз комментировать пренебрежительные и, по большому счету, невежественные и поверхностные высказывания об ортодоксальной обрядности, это могло подождать. Он хорошо понял, что именно не договорила волшебница.
— … от чего ты сбежала из дому, — кивнул Аркан. — Мы чуть более похожи, чем мне бы хотелось, верно? Но я — вернулся. А ты…
— А я стала волшебницей. Знаешь, мне всегда хотелось чувствовать себя кем-то чуть более значительным, чем мануфактура по производству будущих тупоголовых рыцарей. Или — затурканных неграмотных баб.
— Ортодоксальные женщины не затурканные. Северянки — не затурканные. Южанки — кажется, тоже.
— Я — не южанка, Буревестник, — повела плечом Сибилла. — Я родилась недалеко от Тимьяна. У меня было не так-то и много вариантов: или в шлюхи, или в циркачки, или в волшебницы. Вариант «замуж» не рассматривался.
— Ну, это само собой, — Аркан аккуратно поправил снова сползшую с плеча женщины материю халатика.
Волшебница стрельнула на него глазами и развернулась к нему лицом, оглядев с ног до головы, как будто примериваясь.
— Хорошо, что у меня обнаружились скрытые таланты, — в ее голосе снова послышалась хорошо знакомая Рему дерзость. — Давай, подожди меня здесь, я надену что-нибудь более целомудренное, раз ты такой идиот. Хочешь поговорить — поговорим. Тебе и вправду стоит знать, что происходит на Севере, герцог Аскеронский! Между прочим это будет касаться не только политики, а еще и твоего дружка Микке и этой подколодной змеи — Анники Корхонен!
«Герцог Аскеронский» она не просто проговорила — выплюнула. Ее слова так и сочились ядом. Еще бы — роскошная красавица в шелковом халате не понимала и понимать не хотела причин, по которым он отдал бразды правления в руки отца. Ей такое решение претило, оно противоречило всему Сибиллиному естеству. Она-то точно бы так не поступила! Хотя теперь, после того как деспот оказался владыкой не одного, а целых трех герцогств, возможно, кое-что для нее могло и прояснится.
Волшебница нарочито элегантной походкой прошествовала через всю комнату и скрылась за маленькой дверцей — там располагалась гардеробная. Рем, проводив взглядом ее гибкий, сильный стан, тяжко вздохнул, уселся на подоконник и снова отпил из фляжки. Превосходно прочищает мозги! Состав этого снадобья он угадать не мог, хотя и сам в свое время работал в питейном заведении. Здесь точно присутствовал алкоголь, травы и сок каких-то фруктов, и что-то еще, неуловимое, терпкое… И определенно, эта партия «зелья кабатчика» была гораздо более забористой и действенной, чем та, которой он лечил горло Гильома дю Кервана, когда только-только вернулся в Аскерон, и сражался с Батистом дю Бесьером. Как там кстати, поживает эта скотина?
— У тебя такое лицо, как будто бы ты проглотил кусок гнилого яблока, — Сибилла вернулась, и глядя на женщину, Рем не рискнул бы сказать, что ее наряд стал «более целомудренным».
Белая блуза с открытыми плечами, свободная алая юбка, крупные золотые серьги и обновленный макияж — это выглядело более чем провокационно. Под невесомой, явно не по осенней погоде, одеждой, легко угадывались манящие очертания. Рем, глядя на нее, нахмурился:
— Я думал про Батиста дю Бесьера. Помнишь такого? И вообще… Ты специально?
— Конечно, специально! — она сделала несколько танцевальных па и взмахнула подолом юбки. — Я до конца дней твоих буду издеваться над тобой, и напоминать, от чего ты отказался! А что касается дю Бесьера — можешь не переживать. Он сдох в одной из стычек, убит кем-то из людей твоего отца. Дуэли — это не то же самое, что война. Ему хватило дурости вступить в войско дю Массакра… Он ведь ел у него с руки, знаешь?
— Догадывался, — Аркан подвинулся на подоконнике, словив характерный взгляд Сибиллы.
— Оп-па! — она одним ловким движением уселась рядом с ним на подоконник. — Дай-ка сюда мне твою фляжечку, и я расскажу тебе о том, как Микке Ярвинен на Анники Корхонен женился!
Машинально протянув ей требуемое, Рем вдруг осознал услышанное и ошарашенно уставился на чародейку, надеясь, что ему послышалось. Она делала вид, что не замечает его реакции и с наслаждением пригубила напиток, зажмурилась, оценивая вкусовые качества и проглотила. Капелька осталась у нее на губах, и волшебница слизнула ее розовым язычком.
— Сибилла! — рявкнул Аркан. — Хватит!
— Ничего не хватит, — отмахнулась она. — Страдай. Я тоже страдала, когда Медвежонок от меня удрал. Представь себе: великий кунингас, победитель великанов и гроза Синелицых взял — и принял Очищение! Купался в какой-то проруби, ломал хлеб и пил вино вместе с твоим распрекрасным святым братцем! Не знаю, обсмолили ему шкуру клеймом или нет, но…
— Если ты не прекратишь говорить в таком тоне… — в голосе Буревестника лязгнул металл.
— Боюсь, боюсь! — замахала руками она.
— Я встану — и уйду. И вместо одного идиота нас будет двое.
— Ладно, ладно. Но ты признаешь, что идиот? — Сибилла отдала ему фляжку.
— О, да, определенно, — вздохнул Рем. — Но чем дальше ты говоришь, тем более я убеждаюсь, что все правильно сделал. У девочки забрали любимую игрушку, и она решила, что может поиграть с соседским мальчиком полчаса, чтобы развеяться, а потом — черт с ним, найдется новая цацка. Я — не мальчик, Сибилла. Заполнить пустоту внутри кем-то другим — самая глупая идея в мире.
— Ой-ой-ой! Можно
