Посланница преисподней - Ольга Митюгина

— Сили… но ведь когда-то ты была богиней жизни. Богиней радости и любви. Неужели от этого ничего не осталось? Совсем ничего? Я смотрю на тебя — и не могу поверить…

Силинель тяжело вздохнула.

— В другом мире… — прошептала она. — Была, верно. Что ж, пожалуй, я начну с этого. Ведь надо же наконец с чего-то начать, правда? — она вымученно усмехнулась. — Сейчас мы с тобой в пространстве снов, Эет. Сны — место, где даже безвозвратно утерянное может обрести подобие реальности. Здесь души живущих встречаются с душами ушедших. Здесь мы такие, какими хотим видеть себя… и всё же такие, какие мы есть.

Маг озадаченно нахмурился.

— Это… противоречиво.

— Эт, — прохладные пальчики скользнули по его щеке. Взгляд Сили полнился нежностью. — Ты — это ты. И здесь, со мной — и там, в Храме. Но там… — Силинель печально опустила голову. — Ах, где сейчас твои золотые волосы?

Эет невольно провёл пальцами по своим прядям — и закусил губы.

— Теперь понимаешь? — негромко продолжала Силинель, снова прямо взглянув на юношу. — Я такая же… Богини Силинель больше нет. Только во снах, на фресках… и у Алтаря. Алтарь помнит меня живой. Алтарь создавался силой не Мортис, но Силинель, в те времена, когда о святилище и о Храме никто и помыслить не мог. Когда вокруг Алтаря вместо глухих стен высились золотые леса эльфов…

Глаза девушки мечтательно засияли, вспыхнули — и Эет ахнул. На краткий миг из чёрных они стали синими — синими, как полевые цветы. И искристым переливом блеснули под густыми прядями голубые кристаллы серёжек — длинные нити, оправленные в серебро. И губы стали ярче… Словно наполнились чудом рассвета.

На краткий миг Силинель преобразилась — словно раскрасили чёрно-белый рисунок, словно через тёмный витраж брызнули солнечные лучи.

На краткий миг.

Но этого мига хватило для осознания: Силинель не более чем призрак.

— Всё, что осталось от Силинель — её душа, — едва слышно произнесла богиня. — И та дремала. Ты разбудил меня, Эет.

От пронзительной боли за эту женщину пересохли губы.

— Когда Один убил моего мужа… — она чуть усмехнулась и поправилась: — Моего первого мужа, Гвариана… он забросил его сердце на солнце. И я полетела следом. Понимаешь, его сердце не должно было сгореть! — голос Силинель дрогнул. — Сердце — вместилище души. Я тогда ещё не знала, что отыщется способ воскресить Гвариана, я не думала ни о чём… я лишь хотела… хотела, чтобы душа мужа уцелела… — Богиня прикрыла глаза, но две прозрачные слезинки всё же скользнули по бледным щекам. — И я спасла его сердце. Но тело моё… Моё тело обгорело до костей. — Она криво усмехнулась. — Вот почему меня называют бесплотной богиней. А враги и того хуже — безмясой. Моя душа тоже была выжжена, Эт. И от Силинель ничего не осталось… Ничего.

Девушка опустила голову.

— Если бы не ты… Если бы не ты, Мортис никогда не вспомнила бы о Силинель. Гвариан однажды сказал, что Силинель мертва, а Мортис его любви недостойна. А ты… Ты, не зная Силинель, думал о ней, молясь Мортис. Откуда только явилась твоя душа?… — прошептала Силинель, прикрывая глаза. — Кто ниспосылает чудеса — богам?

Эет молчал, не зная, что ответить.

Сили смущённо покраснела и немного отодвинулась.

— Прости, я забылась…

— Нет-нет! — Эет придвинулся и обнял девушку. — Продолжай, Сили, прошу тебя.

Она благодарно улыбнулась.

— В том мире у меня не осталось надежды. В том мире… в том мире я была немёртвой богиней немёртвого народа. Вместе с плотью солнце сожгло и мою жизнь. Но я так отчаянно не желала умирать… Моя воля и моя жажда жизни оказались столь велики, что я за краткие минуты горения, сама того не сознавая, подчинила себе силы смерти. И обгоревшие кости стали вместилищем моего духа. Я так желала спасти душу Гвариана! Потом желала мести… Потом… — она вздохнула. — Я всегда чего-то желала.

— И никогда не думала ни о чём, кроме спасения мужа, — покачал головой Эет. — Хотя твоя плоть оказалась нежнее его сердца.

Силинель вздохнула.

— Его тоже можно понять. Я не ожидала, что он оттолкнёт меня, это верно, но… Пролилось много невинной крови, прежде чем я смогла осознать: я хотела его не ради него самого, а ради себя. Я хотела вернуть своё счастье, я, оживив Гвариана, не сумела остановиться, не сумела отпустить. А ведь он не был моей собственностью и не просил меня ни о каких жертвах… Возможно, когда мы были счастливы, мы оба не замечали моего эгоизма. Его так легко было приписать капризам совершенной куколки, а капризы так естественны для красавиц. Но они непростительны жутким безмясым тварям… да и вообще, не к лицу много пережившим и мудрым женщинам. Когда я это поняла, мне стало легче. Всё было кончено.

— Ты повзрослела. Но больше никого к себе не подпускаешь, — вздохнул Эет.

— Я тебе уже сказала: лучше проиграть, чем ошибиться, — серьёзно и грустно ответила Силинель, глядя ему в глаза. — За ошибки богов приходится расплачиваться всему миру… — Она помолчала и продолжила: — Что ж, Гвариан объединился с Одином, на моих землях восстали Смертные… Мои последние иллюзии были разбиты. И я решилась покинуть Невенар! Некогда я уже задумывалась об этом. Когда узнала, что возможно оживить Гвариана. Надеялась уйти с ним… Знаешь, после смерти, если у души хватит силы поменять мир, душа сменит и тело. Сменит жизнь, а с новой жизнью получит возможность новой судьбы. Вот почему отказ мужа чуть не свёл меня с ума… И я опять наломала немало дров. Что ж… В конце концов, все точки были расставлены, и решение принято. Мои обгоревшие кости остались Невенару и наконец обрели покой. Мир Земли дал мне новое воплощение, столь же прекрасное, как прежнее, но другое. Мортис увидела наконец, какой она стала — после всех страданий, ошибок и переосмыслений… Так появилась милосердная ипостась богини Смерти, а Силинель — лишь её душа. Внутренняя суть.

— Погоди… — Эет нахмурился, пытаясь понять. — То есть, чтобы сменить тело, покидая мир… ты позволила себе умереть там?

— Да. Я решилась на это, когда увидела, что отступать моему народу уже некуда.

— А как же ты сумела перенести следом Храм?

Силинель чуть усмехнулась.

— Моя смерть позволила врагам разрушить до основания столицу немёртвых и почти полностью уничтожить всех жителей, пока я искала подходящий мир. Вновь обретя тело, я вернулась в Невенар, чтобы забрать с собой мой народ. Я явилась жрецам и немногим уцелевшим защитникам Храма, их последней твердыни — и объявила свою волю. Остаться не пожелал никто. Им негде было оставаться. Вот так немёртвые и покинули Невенар…