Я и ты - Мартин Бубер

То, перед чем мы живем, то, в чем мы живем, из чего и куда, тайна: она осталась такой же, какой и была. Она стала для нас присутствующей и своим настоящим обнаружила себя перед нами как благо, мы "узнали" ее, но мы не обладаем никаким знанием о ней, которое могло бы ее таинственность уменьшить - смягчить. Мы приблизились к Богу, но не стали ближе к разгадке бытия, не сняли с него покрова тайны. Мы обрели разрешение, но не ."решение". Мы не можем пойти к другим с тем, что восприняли, и сказать: "Это надлежит знать, это надлежит делать". Мы можем лишь идти и подтверждать на деле. И даже это мы не "должны" - мы можем - нам это нужно.

Это вечное, в Ныне и Здесь присутствующее Откровение. Я не знаю ни о каком ином, которое в прафеномене не было бы этим же самым, я не верю ни в какое иное. Я не верю в самоименование Бога и в самоопределение Бога перед человеком. Слово Откровения гласит: Я есмь Тот присутствующий, Кто присутствует. Открывающийся в Откровении есть Открывающийся в Откровении. Сущее - здесь, ничего сверх этого. Вечный источник силы струится, вечное прикосновение ожидает, вечный голос звучит, ничего сверх этого.

* * *

Вечное Ты по своей сущности не может стать Оно; ибо вечное Ты по своей сущности не укладывается в меру и предел, даже в меру неизмеримого и предел беспредельного; ибо вечное Ты в соответствии с его сущностью невозможно постичь как некую сумму свойств и даже как бесконечную сумму свойств, возведенных в сферу трансцендентного; ибо вечное Ты не найти ни в мире. ни вне мира: ибо вечное Ты не раскрывает себя в опыте; ибо его нельзя помыслить; ибо мы заблуждаемся и погрешаем против Него. Сущего в бытии, когда говорим: "Я верю. что Он есть", - даже "он" - это еще метафора, но "ты" метафорой не является.

И все же мы, в соответствии с нашей сущностью, постоянно превращаем вечное Ты в Оно, в Нечто, делаем Бога вещью. Но не по своему произволу. Вещественная история Бога, прохождение Бога-Вещи через религию и возникшие на ее периферии образования. через ее озарения и затмения, периоды оживления и упадка ее жизненной силы, уход от Бога живого и возвращение к Нему, метаморфозы присутствия в настоящем, образного воплощения, превращение Его в конкретное представление и в чистое понятие, метаморфозы разрушения образа и его восстановления - все это путь, этот путь.

Облеченное в слова знание и регламентированный образ действий, предписанный человеку религиями, откуда они? Присутствие и сила Откровения (все религии необходимо опираются на Откровение: изреченное, естественное, душевное строго говоря, существуют только религии Откровения), присутствие и сила, которые человек восприемлет в Откровении, - как они становятся "содержанием"?

Истолкование имеет два уровня. С внешним, психическим, мы знакомимся, когда рассматриваем человека самого по себе, вне истории; с внутренним, фактическим, который является прафеноменом религии, - когда мы снова восстанавливаем человека в истории. Эти уровни взаимосвязаны.

Человек жаждет иметь Бога; он хочет непрерывности этого обладания в пространстве и времени. Он не довольствуется неизреченным подтверждением смысла, он хочет видеть его перед собой распростертым в пространстве, словно это - нечто такое, что можно брать снова и снова, и то, чем можно владеть, непрерывный пространственно-временной континуум, который обеспечивает его жизнь в каждой точке и в каждом моменте.

Этой жажды непрерывности не удовлетворяет жизненный ритм чистого отношения, смена актуальности и латентности, в которой убывают лишь сила нашего отношения и присутствие в настоящем, но отнюдь не первоприсутствие. Человек жаждет растяжения времени, он жаждет длительности. Так Бог становится объектом веры. Первоначально вера дополняет акты отношения во времени: со временем она замещает их. На место постоянно обновляющегося сущностного движения сосредоточения и исхождения встает успокоенность в каком-либо Оно, в которое веруют. Непоколебимая уверенность воина, которому ведома удаленность и близость Бога, неумолимо преобразуется в самонадеянную убежденность того, кто из веры умеет извлечь выгоду: дескать никакое зло не постигнет меня, ибо я верю, что есть Тот, кто не позволит, чтобы со мной что-то случилось.

Жизненная структура чистого отношения, "одинокость" Я перед Ты. закон, в силу которого человек, как бы полно он ни вовлек этот мир в ситуацию встречи, только как личность может выйти к Богу и встретить Его. - эта жизненная структура не утоляет человеческой жажды непрерывности. Человек требует пространственного расширения, требует исполнения сакрального действа, в котором общность верующих соединяется со своим Богом. Так Бог становится объектом культа. Первоначально культ дополняет акты отношения: живую молитву, непосредственное высказывание Ты он включает в пространственную взаимосвязь, обладающую огромной выразительной силой, и связывает ее с жизнью чувств. Но постепенно культ подменяет собой отношение. Молитва всей общины уже не является носителем личной молитвы, но вытесняет ее, а поскольку сущностное деяние не терпит никаких правил, на его место встает регламентированное богослужение.

Но поистине чистое отношение можно вновь выстроить до постоянства в пространстве и времени только тогда, когда оно воплощается во всей материи жизни. Его невозможно сохранить. можно лишь узнать в действии, произвести, ввести в жизнь. Лишь тогда человек удовлетворяет требованиям, которые заключает в себе отношение к Богу, отношение, к которому он приобщен, когда по силе своей и по мере каждого дня вновь претворяет в действительность Бога в мире. В этом - единственный подлинный залог существования непрерывности. Подлинный залог существования длительности состоит в том, что чистое отношение может исполниться, когда существа становятся Ты, в их возвышении до Ты, в том, что священное основное слово отзывается во всех; так время жизни человеческой оформляется до полноты действительности, и хотя Оно-отношение невозможно преодолевать и не должно преодолевать, человеческая жизнь так насыщается подлинным отношением, что оно обретает в ней излучающее. пронизывающее своими лучами постоянство: и тогда моменты наивысшей встречи суть не молнии во тьме ночи. но восходящий месяц на ясном звездном небе. Подлинный залог пространственной непрерывности в том, что отношения людей к их истинному Ты. радиусы, исходящие изо всех Я-точек к средоточию, образуют круг. Не периферия, не общность есть наипервейшее, но радиусы. со-общность отношения к средоточию. Лишь эта сообщность обеспечивает подлинное существование общины.

Связность времени в освященной жизни, соизмеримой лишь отношением, и связность пространства в общине, единой в своем средоточии. - только когда это есть и лишь до тех пор, пока это есть. возникает и пребывает вокруг незримого алтаря человеческий космос, усвоенный в Духе из мировой материи зона.

Встреча с Богом дается человеку не ради того. чтобы он был занят только Богом, но ради того. чтобы он подтвердил смысл в мире. Всякое Откровение есть призвание и послание. Но снова и снова вместо того, чтобы претворить воспринятое в откровении в действительность, человек обращается вспять к дарующему Откровение; вместо того, чтобы иметь дело с миром, он хочет иметь дело с Богом. Только отныне ему, обратившемуся вспять, не пред-стоит больше никакое Ты, он не может ничего иного, кроме как поместить Оно Бога в вещность, верить, что он знает о Боге, как о некоем Оно, и говорить о Нем, как об Оно. Подобно тому как человек, безудержно влюбленный в свое Я, вместо того чтобы непосредственно проживать нечто - свои восприятия либо склонности, - подвергает рефлексии свое воспринимающее или склоняющееся к чему-либо Я, упуская тем самым истину происходящего, точно так же тот, кто слепо предается безудержной любви к Богу (которая, впрочем, вполне уживается в душе с себялюбием), вместо того чтобы позволить даянию полностью проявиться в оказываемом воздействии, обращает свою рефлексию на Дающего, теряя и то и другое.

Когда ты послан. Бог остается для тебя присутствием в настоящем; тот, кто отправляется в путь, будучи посланным, всегда имеет Бога пред собой: чем вернее Исполнение, тем сильнее Близость и тем более она постоянна; разумеется, он не может иметь дело с Богом, но он может быть его собеседником. Напротив, обращение вспять делает Бога объектом. Его мнимый возврат к первооснове принадлежит поистине к захватывающему весь мир движению отклонения, так же как и мнимое отклонение исполняющего Послание поистине принадлежит к захватывающему весь мир движению возврата.

Ибо оба метакосмические основные движения, захватывающие весь мир: расширение внутри собственного бытия и возвращение к связи с Богом, обретают свой высший человеческий образ, высшую духовную форму своей борьбы и своего примирения, своего смешения и своего разделения в истории отношений человека к Богу. В возвращении рождается на земле слово, в ходе своего распространения оно окукливается в религию, в новом возвращении оно вновь возрождает себя окрыленным.