Литературная Газета 6379 ( № 27 2012) - Литературка Литературная Газета

При этом Запад и сам Наполеон оценили российский элитарный космополитизм совсем не так, как того ожидали наши государственные верхи. В послепетровской России многие правящие деятели, сторонники всего западного, слепо полагали, что раз они любят Запад и недолюбливают Россию, то Европа ответит им любезностью и примет, хотя бы их лично, в свои горячие объятия. Однако этого не случалось, к вящему удивлению наших "францоманов". Наполеон и его испано-немецко-польские союзники бросились завоёвывать и грабить нашу родину в 1812 году.

К сожалению, этот французский урок нами до конца до сих пор не выучен. И сегодня какой-нибудь наш "экономист" будет убеждённо говорить, что обязанность России - слепо следовать в хвосте Запада и ей уже не нужно никакого собственного народного хозяйства традиционного типа (фабрик, заводов, крестьянских хозяйств и крестьянских же кооперативов), поскольку "мир вступил в пост[?]индустриальную финансовую эпоху". Этот наукообразный идиотизм имеет давние корни. И сегодня в нашем отечестве процветают полугосударственные структуры, чьи представители могут ничтоже сумняшеся заявить, что главным препятствием модернизации является русский народ с его "архаическим" характером[?]

Подобного рода напевы на чужой мотив всегда учитывались Западом. Когда Наполеон видел, что во главе нашего политического класса рядом с царём стоит Сперанский, учёный любитель всего французского, его желание напасть на духовно расколотую Россию только возрастало. Эту зависимость внутренней нашей русофобии и западной агрессивности против России нам и надо понять.

Наполеон был гениальным политиком и полководцем. Он увидел в России духовный разрыв между патриотическим большинством русского народа и многими представителями офранцуженной российской верхушки, для которой "вне Парижа счастья нет". Русское общество было разорвано на традиционалистскую и западническую части. Сама правившая династия оказалась в плену "французских сочувствий". Всегда было известно, что внутренне расколотое общество является лёгкой добычей, потому что с ним можно поступать по грабительскому правилу "разделяй и властвуй". Конечно, умный и решительный Наполеон не мог не попробовать воспользоваться этой духовной болезнью официальной России.

Наполеон просчитался, как позднее ошибся и Гитлер. Дело в том, что русский народ, который "увидел в своих дворянах немцев", всё же надеялся на возрождение русской души у представителей правящего класса. Власть царская действительно была для народа законна в высшем смысле, поскольку являлась в основе христианской, восходя в своих священных правах к православным императорам Константину и Юстиниану. Русские монархи были их прямыми законными наследниками, несмотря на все протестантские уклонения Петра I. Именно этого последнего важнейшего обстоятельства, нравственного единства большинства русских, их веры в законность верховной власти, и не уловил западный ум Наполеона.

Наш народ не мог предать "родные пепелища", поддавшись на наполеоновские агитки, призывавшие к свержению господства русской знати и крепостного права. Одностороннее дарование гражданской свободы дворянству при Екатерине II противоречило правовым понятиям крестьянства, но это противоречие ещё не успело "развернуться". Крестьяне привычно говорили дворянам: "Мы ваши, а земля наша". Традиционно считалось, что все сословия равно пожизненно состоят на службе государевой и в этом нет ничего постыдного. Дело крестьянина - добывать хлеб насущный, дело дворянина - защищать с оружием в руках народ христианский. Дело царя православного - крепко стоять за церковные и жизненные устои, выступая во главе народа христианского. Эта вера крепко держалась в 1812 году, и Наполеону осталось в конце концов только признать её силу.

Уже пленённый и сосланный Наполеон вымолвил: "Русский царь непобедим, когда он отпускает бороду". Наполеон понял, что сила России в нравственном единстве её верхов и низов, которое он прежде недооценил. Он, конечно, был по-своему прав, увидев западнический уклон русской сановной знати и отчасти сделав на него ставку, но просчитался.

Наполеон, как видим из его высказывания, по сути, подтвердил справедливость русских народных надежд вновь увидеть царей "своими" по настроению, как это было в достославную московскую старину. Русская трагедия заключалась в том, что наши монархи слишком поздно "отпустили бороду" (во всех смыслах), дождавшись того, что элитарный западнизм породил западнизм низовой, интеллигентский. Российские сановники XIX века хотели походить на английских лордов или французских маркизов, представители же интеллигенции, вроде Милюкова, избрали себе в кумиры западных философов-позитивистов, звавших к либеральному глобализму. Как видим, интеллигентский хрен был для народа не слаще сановной редьки из-за их обоюдной подражательности.

Но этот рост западнизма "сверху вниз" случится позднее. 1812 же год показал возможность торжества народной России, величие русской цивилизацион[?]ной альтернативы, которой, к сожалению, дореволюционные господствующие круги не воспользовались. Это ещё один урок той великой народной войны, породившей взлёт русского духа в лице Пушкина и Чаадаева, Тютчева и Киреевских, Хомякова и Достоевского, позвавших верхи к нравственному возвращению в собственный дом из заморского умст[?]венного пленения.

К сожалению, эта главнейшая национальная задача до сих пор не решена. Унывать, впрочем, недопустимо. Верное знание об уроках 1812 года может помочь её решению.

Главный урок 1812 года учит: мы должны быть самими собой. Тогда будем побеждать. Нельзя соблазнять Запад отступничеством от русских святынь и народных начал, поощряя к новой агрессии, которая, к сожалению, всё ещё возможна.

Да, сегодня она и идёт "тихой сапой" в новых модерных формах "культурной" интервенции, когда при "помощи" разного рода зарубежных фондов молодых людей приучают ненавидеть собственное отечество под прикрытием мнимого "культурного диалога", на деле превращающегося в добровольную русскую духовную капитуляцию. В Калининграде, например, появилось целое сословие "культработников", доказывающих, что местные русские уже потеряли свою народность ("идентичность") и перековались в неких "евророссиян", стремящихся отделиться "от Москвы". И достойно удивления, что её поборниками являются люди, приближённые к областным административным структурам, кормящиеся равно на средства западных фондов и на наши бюджетные деньги.

Сказанное, на мой взгляд, свидетельствует, что уроки 1812 года, научающие национальному единству, до сих пор надо повторять. Мы должны вослед великому Жуковскому, певцу русских побед того славного года, повторять главный наш лозунг и пароль, остающийся с тех пор неизменным: "Нам нужно достоинство национальное[?]".

Углеводородная буря

Углеводородная буря

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Дэниел Ергин. Добыча : Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. - М.: Альпина Паблишер, 2012. - 944 с. - Тираж не указан.

В современном "углеводородном обществе" вся экономика основана на нефти. Нефть - не просто ещё один товар, и вовсе неслучайно то, что легендарные богачи XIX-XX веков разбогатели именно на ней. Рокфеллер стал одним из отцов-основателей американской нефтяной промышленности. Онассис владел огромным танкерным флотом. Вплоть до 1917 года крупнейшим игроком на российском нефтяном рынке было "Товарищество братьев Нобель". Нефтью также активно торговала французская ветвь семьи Ротшильдов. Всё это обстоятельно описано в книге "Добыча", повествующей о наиболее значимых событиях мировой истории, связанных с нефтяным вопросом.

Конечно, в данной книге нам в первую очередь интересно то, что касается России, и автор преподносит российскому читателю много неожиданной информации. Например, сообщает, что причиной особого внимания США к Ирану, которое мы видим в последнее время, стал российский политический промах, совершённый больше ста лет назад, когда правительство Николая II не препятствовало англичанам заниматься разведкой и добычей нефти в этом регионе, поскольку считало экономическую экспансию безвредной.

С каждым годом потребность в нефти только усиливается, и если раньше Ближний Восток интересовал западные страны только как транзитный путь в Индию, то после Первой мировой войны ситуация изменилась. К сожалению, Россия в связи с революционными событиями не имела ни сил, ни возможностей сохранить на Ближнем Востоке хотя бы часть того влияния, которое имела до начала войны, а когда революция закончилась, стало уже поздно.