Кандидат в президенты - Елена Тверцова

— Я просто не такая… — промямлила я.

— «Не такая» — это какая? — Засмеялся Сергей. — Ждешь трамвая?

— Уже ничего не жду, — вздохнула я. — Давно причем.

Сергей в момент развеселился. И даже очень.

— Разочарована, обижена, все мужики — козлы и тому подобная «правда жизни», — резюмировал он со смехом.

— Ну, что ты всё переворачиваешь! — Возмутилась я. — Я вообще не это хотела сказать.

— Знаешь, а вот я тебе скажу следующее, — вдруг посерьезнел Сергей. — Это неважно, каким образом кто делает карьеру. Неважно, понимаешь? Важен результат. И если классный специалист своего дела, видя препятствие своей карьере в виде немолодого ловеласа, с ним переспала и таким образом получила повышение — я не вижу в этом ничего дурного. Были бы мозги. — Его тон слегка повысился. — Если нет мозгов, то не поможет никакое ни переднее, ни заднее место. Ни, наоборот, отсутствие любовников и усердие в работе. Понимаешь?

Я молчала. Сергей продолжал.

— Посмотри на начинающих артистов. У них завести роман со звездой — это мечта всей жизни. Считай, что после этого и собственная карьера состоялась тоже. И плевать им на чужие мнения. Спишь ты с кем-нибудь или, наоборот, давно ушла в монастырь — про тебя всё равно будут говорить гадости. Потому что люди так устроены. Мир так устроен, понимаешь? Не говорят гадости только про мертвых. И если ты будешь обращать внимание на всяких придурков, то ты так всю жизнь и проживешь. Одна. И стоя ночью в Центризбиркоме с «уоки-токи» в руке.

— Что-то плохое в моей работе? — Взвилась я, чувствуя, что воздух наполняется ссорой.

— Да ничего! — Рявкнул Сергей. — Просто работа у тебя дерьмовая, вот, что я тебе скажу.

— Поясни, — сухо попросила я.

Дело пахло уже не ссорой, а прямыми оскорблениями.

— Да, пожалуйста, — продолжил Сергей. — Вот лично ты. Что ты такого хорошего сделала и какой вклад внесла в развитие общества? Ты ничего не производишь, ничего не создаешь — только манипулируешь людьми и их мнениями. И пусть бы манипулировала с целью восстановить справедливость. А ведь ты просто перекладываешь информацию из одного источника в другой. И рыскаешь в поисках госзаказчиков.

— О, Господи! — Выдохнула я. — Если это всё, что ты хотел мне сообщить, то зря стараешься. Вот таких вот пакостей, как ты сказал, мне за мою жизнь сказало уже немало людей. И где все они? Я-то хотя бы у Центризбиркома, зато они вообще нигде. И никто. Тебе ясно? И мне кажется, что мы вообще не для этого здесь собрались. Не понимаю причин твоего раздражения.

— Да достало всё! — Вдруг просто сказал Сергей. — Извини. Загрузил я тебя. Не время. Потом поймешь.

— Может, и пойму, — задумчиво произнесла я. — А, может, и нет. Мне моя работа нравится.

— Да аллилуйя, — кивнул Сергей. — Нравится — так нравится, и хорошо.

Мы помолчали.

— Да я не против твоей позиции, — продолжал Сергей. — И, к слову, мне она нравится. Но дело в том, что твои слова даже позицией назвать нельзя — ты просто делаешь так, как «правильно», как тебя мама учила, а головой вообще при этом не думаешь. Сорри. Позиция — она тогда и является позицией, когда она является личным выбором. Выбором из множества осознанных вариантов. А у тебя этого выбора нет. Ты вообще не понимаешь, как это — выбирать. Одни штампы. Собственно, вот.

Я опять промолчала.

— Ты что, всерьез так обо мне думаешь? — Тихо спросила я.

— Да я наблюдал, как ты нервничала там, у меня дома, — вдруг перескочил Сергей на истинную причину своего неудовольствия. — У тебя же на лице было написано: «Ах, как же он так меня ловко развел-то. Напоил и трахнул. Забыть и не вспоминать». Как будто я чудовище какое, мне три года никто не давал, и кроме как под кайфом со мной никто спать не станет… Было не совсем приятно.

— Извини, — покраснела я уже окончательно. — Просто мне действительно совсем не так хотелось.

Если хотелось бы в принципе…

— Да ладно, проехали, — махнул рукой Сергей, оторвав ее от руля. — Будто бы ты первая, кто делает такое лицо. — И, засмеявшись, добавил. — Как бы тебе хотелось, мы потом обсудим…

Хотелось мне одного — отдохнуть. Но после такого серьезного разговора я поняла, что отдохнуть не получится. Я была снова на работе, и даже сидя в чьей-то машине по дороге за город — опять на работе. Да еще мне, взрослому человеку, забесплатно мозги вправлять пытаются. Хотя я этого не просила.

«Не учите меня жить. Лучше помогите материально».

Однако, к моему глубочайшему удивлению, повторных сцен с загрузом мозгов под завязку больше не повторилось. На самом Новорижском пробок не было — поэтому мы домчались с ветерком буквально за сорок минут и, свернув на проселочную дорогу, вскоре остановились рядом с пансионатом с забавным названием «Петушково».

— Ой, — засмеялась я, обратившись к Сергею. — Впервые вообще слышу о таком пансионате в этих местах.

— Недавно построили, — ответил Сергей. — Еще не успели разрекламировать. Да и немного далековато для любителей выездных корпоративов.

— И уже любимый, говоришь…

— Да, я быстро новости узнаю. И люблю отдыхать за городом. Преимущественно, в спокойной обстановке, — дополнил Сергей.

— Ясно…

Мы вошли в фойе небольшого двухэтажного корпуса, оформленного в старорусском стиле.

— Здравствуйте, Сергей Алексеевич, — пропела администратор из-за стойки, завидев входящих и принявшись как можно более радушно улыбаться. — Вы к нам сегодня с гостями?

«Человек точно не соврал. Его здесь уже знают».

— Да, примерно на сутки, — сказал Сергей, глядя на меня.

— Мне вечером нужно уехать или, в крайнем случае, ночью, — подтолкнула я его под руку. — Потому что завтра утром очень рано вставать.

— Не волнуйся, всё решим, — улыбнулся он. — Доверься мне.

Я фыркнула. После всего сказанного им, фраза про доверие казалась как минимум странной.

— Нам два одноместных только, можно? — Обратился Сергей к даме за стойкой.

— Можно, — непонимающе кивнула головой дама. Видимо, она полагала, что мы приехали как пара, и теперь крайне недоумевала, почему эти два человека так странно селятся.

В результате номера нам выдали как раз рядом — 212-й и 213-й на втором этаже. Администратор — приятная женщина в бежевой кофточке и коричневой клетчатой жилетке — проводила нас наверх и проследила за тем, чтобы ключи подошли к каждой двери. Поблагодарив ее, мы с Сергеем разошлись — каждый по своему номеру.

Я оглядела свою комнату. Внутри было чистенько, но небогато. На окне висели двухслойные занавески — тюль и гардины нежно-розового цвета с набивным рисунком. Очень, я бы даже сказала, романтично. Рядом с окном стояла полуторная кровать, застеленная таким же розовым покрывалом, только более насыщенного цвета. У двери находился высокий платяной шкаф, тянущийся до самого потолка. Прямо у входа — совмещенный с ванной туалет, отделанный серым кафелем с рисунком под мрамор. Телевизора и вправду здесь не было. И не потому, что номер не был люксом, а потому что такова была концепция заведения.