Остров - Дан Маркович

Так вот, выпав с той стороны, скатился на ночной ледок, он с большим самомнением, упорствует под каблуком, хотя и дает понять, что к середине дня смягчится... Все еще скольжу, размахивая руками, пытаюсь удержаться на ногах, и вдруг понимаю, какая все суета... За поисками истины упускаю главное - медленное, постепенное слияние начинается, я все больше с ней сливаюсь, с природой, и в конце концов полностью сольюсь, стану, как говорил отец, травой, землей, и это принесет мне облегчение, надеюсь. Но еще есть дела.

Не знаю, что там испортилось, но на этот раз отброшен обратно в самом начале действия, от вешалки, можно сказать, и снова к себе... или в себя, это как смотреть. Каждый раз, вернувшись, думаешь - "еще бы разик...", получше разглядеть, что произошло - с Халфиным, Алимом, со мной... Я ведь не свидетель, а участник, важная фигура. Но, невзирая на это, обидным образом пренебрегли, значит вынужден копошиться, чтобы выжить, и при первой возможности снова исчезнуть, перебежать, пережить те несколько дней. Говорят, они в прошлом, но на этот счет у меня своя теория.

7.

Прошлое зависит от настоящего, как сейчас живешь, такое в тебе прошлое живо. У меня к концу... что скрывать, от самого себя не скроешь... в конце, значит, произошел обрыв, или обвал, и на самом краю удерживается, сползая вниз, сегодняшний день, а с другой стороны - немногое из того, что было, как говорят, "давным-давно", с чем никогда не соглашусь, не во времени дело. Провал в полжизни шириной, лучше так сказать. Впрочем, подозрение есть, что забытое рухлядь, нечего и сохранять было. И я прыгаю туда-сюда с рюкзачком за спиной, в нем то, что помню всегда. Главное давно со мной, а все недоумения и трудности от непонимания, вот с этим плоховато, мне трудно понять...

Скользил, смеялся, и пропал оттуда, где еще можно было повернуть события. Или так кажется, молодым всегда кажется, куда хочу - поворочу... Возвращаешься, падаешь на гнилые листья, будто из одного сна в другой, будто ослеп и оглох на миг, будто тяжелым и тупым по шее... Словно просыпаешься в неизвестном месте, гадаешь, что это, где я... или сон продолжается, или надежный дом?.. Надежности ни тут, ни там, отсюда страх. Трудно, когда меняется вокруг, больно, если остается. В старой анатомичке ничего не изменить... И в дверь-то не пустили, бежал, скользил, и выключили свет... Я не предатель, просто не подумал, а когда понял... все равно было, ведь не знал, что так серьезно, что так кончится... В сущности, я в этом деле посторонний, мимо шел, уходил в другую сторону, с безразличием к их научным делам. А Халфина уважал, он мне нравился, фронтовик-разведчик и хулиган. Нет, что-то шевельнулось, чуть-чуть, сомнение, что ли... Но очень быстро все произошло, полчаса, наверное, нет, меньше!.. Отказался бы, с Халфиным было бы все то же. А со мной?..

По-другому бы жизнь пошла?..

Но лучше по порядку.

Ну, не дадут покоя, снова смех за спиной!..

8.

Значит, прибыл?.. Смотрю на ноги, если в галошах, то никаких сомнений. Конечно, в галошах, значит, старик.

Смех довольно злой, и голос незнакомый:

- Ишь, старик, а пристает, да?..

Вместо той девушки приземистая, крепко сколоченная бабенка с мутными глазками и корявым широким носом... Рядом, на скамейке еще две старухи и старикашка с облезлым псом - ручной старенький лев, пышная шевелюра, воротник ослепительно желтый с белым, дальше тощая голая спина, в язвах и расчёсах. Сезонный говорят лишай, игра веществ, к зиме пройдет, а с весны до осени снова, пока дело не закончится небрежными похоронами. Стариков и собак хоронят одинаково.

- Надо же, еще пристает, коз-зел старый...

Это обо мне, я наткнулся на нее в попытках удержаться на ногах. При возвращении вдруг обнаруживаешь себя в немыслимых позах и положениях, иногда сидящим в луже, например. А сегодня до того момента, до перелома, бежал, скользил, и здесь, вернувшись, продолжал скольжение. Придется защищаться, нужно внушить им, что сбить меня на землю не так уж просто.

- Твое время вышло, - обычно говорят они, а если не говорят, то думают, это их обычная подлость.

Или по-другому:

- Старик, старик... время, время, путь... - и важно качают головами. Эти делают вид, что уважают.

Неважно, что говорят, важно, что верят - им-то еще осталось мно-ого. А мне чуть-чуть. И это правда. Но они не знают, как близко к правде подошли. Мне бы только до конца... еще раз взглянуть. И записать. На этом, пожалуй, можно закруглиться.

9.

В начале события множатся и разбегаются, вот и говорят - время. А к концу все меньше остается - лиц, вещей, слов, а ведь кажется, должно больше?.. События сближаются, сливаются, многие моменты выпадают из картины... как со сложными устройствами, разобрать пожалуйста, а при сборке обязательно ненужные детали... Как ночной снимок городской магистрали трассирующий свет, и ничего. Пусто там, где бурное движение и жизненный шум!.. Вместо беготни и суеты - ночь и тишина. Как настроишь себя на другие впечатления, так сразу тихо становится кругом и пусто. Это возраст. Стоит ли ругать память, если она заодно с досадными мелочами выкинула некоторые глупые, но полезные детали?.. Стоит ли удивляться, что, удалившись в стародавние бредни, потом выпадаешь бессознательным осадком из раствора, и долго вспоминаешь, кто такой, куда теперь идти, где дом... Вроде отсюда... но все смутно, и местность слегка изменилась...

За увлечения прошлым приходится платить, и потеря памяти на жалкие, но полезные детали текущей жизни - первая из расплат. Будь счастлив, платишь мыльными пузырями. Правда, они нужны для поддержания на поверхности, когда тебя вытесняют новые люди, не люблю слово - молодые, дело не в возрасте... Они выпихивают тебя, новые, и не потому что злы, просто деловито и суетливо ищут себе место, а твое вроде бы свободное, гуляешь, упершись взглядом в пустоту, неприкаянное существо. Они по своему справедливы - землю носом роют, и заслужили... а ты где был? Откуда взялся?.. Командированное тело. Здесь твоя командировка, да, а где постоянное место неизвестно, его на карте нет, там тело не кинуть на койку, не пристроить. А, может, к лучшему, что вытесняют?.. Ведь не все там плохо, в прошлом-то, и радости много было - от глупости и здоровья... но недолго радуешься и веселишься, одно окаянное событие лезет и лезет в лицо.

Но раз уж вернулся, о приключениях забудь!.. Чтобы не вызвать подозрений, нужно побыстрей восстановить равновесие, отойти с гуляющим видом, ничего особенного, ну, поскользнулся на гнилых листьях, с кем не случается... Все по давно известному сценарию.

И все-таки чувствую тоску, нарастающую панику, тошнотворный страх, как будто стою высоко, да на узком карнизе. Их двух моих полушарий в черепе, который упрямо качается на тонкой шее, все еще качается... осталось живым - одно, второе давно сморщилось, усохло, живое подтверждение теории Халфина.

Еще чувствую, боюсь, страдаю... а памяти как не бывало, и от мыслей тошнит.

Сколько раз мне хотелось - пусть будет бог и другой мир, и оттуда смотрит на меня сержант Халфин, идиот, гений... он видит, что прав, от этого добр и насмешлив, и говорит мне, не тая зла в себе:

- Б-брось. П-парень. Ч-чего не б-бывает...

Многое среди наших камней бывает, но такого не должно быть, нет.

2. ОСТРОВ.

1.

Ухожу за дерево, сохраняя безмятежный вид, осматриваю местность, где в очередной раз нашел себя, - что за пейзаж, деревья, здания, какие животные и люди вокруг снуют, и, главное, - где я здесь живу, мое укрытие, убежище где?.. Где мои любимые - дверь, стены, потолок, и окно!.. пусть опасное место, щель в защите, но очень необходимое отверстие к небу и свободе... И, конечно, первое дело - дверь. Не сомневаюсь, что я отсюда, здесь живу, я не сумасшедший. Наверняка имел свое пристанище, ненадолго отлучился, странным образом пропал, а теперь нашел тело в целости и сохранности, не считая мелких недочетов, свойственных возрасту. Это ужас как важно, чтобы каждый имел свое место, куда вернуться после странствий, можно везде перебывать, да, но возвращаться все равно приходится. Обратное выпадение не очень приятно, часто оно подобно погружению с большой высоты в мусорную кучу, втыканию со всего размаха головой, с предшествующим скольжением вниз по горке, по наклонной, ледяной, и кончается, как сон, из которого вываливаешься, с сожалением или облегчением, но обязательно выскользнешь обратно. Неожиданности по возвращении всегда имеются, и неприятности, главные из них это свирепость очевидцев и необходимость каждый раз восстанавливать нить событий. Повторения не улучшают дела, наоборот, скольжения все круче, выскальзывания все резче и печальней... Слабые ниточки привязывают меня к общей жизни, моменты небытия удлиняются, моменты присутствия укорачиваются, еще ничтожный скачок, сдвиг, скольжение в ту сторону, и не возвращусь... Но исчезнуть совсем пока не хочется, есть дела.

Вот так и прыгаю, туда-сюда, и ничего с этим поделать не могу. И не хочу, даже если б мог - без путешествий в прошлое исчез бы мой Остров, мое убежище, моя сердцевина. Тот самый, Необитаемый, из первой книги, наложившей печать на всю жизнь.