Мисс Мышка и четвёртое измерение - Роберт Шекли

- Понятие "четвертое измерение", которым оперирует фон Гельмгольц, продолжал Фостер, - по сути дела, синонимично понятию "спиритуалистская мистика". Так, например, с течением времени меняется название той или иной местности, однако сама местность остается неизменной.

Я кивнул. Вопреки самому себе я во все это верю. Потому и занялся изданием эзотерической литературы. Но я все же понимаю, что иллюзии и самообман здесь скорее правило, чем исключение.

- Однако царство духа, или четвертое измерение, - вещал Фостер, - вполне соотносимо и с нашей повседневной жизнью. Ведь духи окружают нас повсюду. Но живут и движутся они именно в том странном пространстве, которое фон Гельмгольц назвал "четвертым измерением". Так что видеть их практически невозможно.

У меня было ощущение, что Фостер, импровизируя вслух, уже прикидывает текст первой главы своей новой книги. Но я его не прерывал.

- Глаза наши ослеплены реальностью, бытом. Но существуют способы, благодаря которым можно научиться видеть, что же ЕЩЕ есть вокруг нас. Вы знаете о кубиках Хинтона? - вдруг обратился Фостер прямо ко мне. - О нем упоминает в своем "Математическом карнавале" Мартин Гарднер. Чарлз Говард Хинтон - весьма эксцентричный американский математик; году в 1910-м он изобрел схему, благодаря которой можно выучиться зрительно воспринимать так называемый гиперкуб, или "квадрат в четырех измерениях". В основе этой схемы - множество разноцветных, точно мозаика, кубиков, которые, по мнению Хинтона, нужно сперва научиться мысленно представлять себе по отдельности, затем, тоже в уме, научиться ими манипулировать, как бы поворачивая их все быстрее и быстрее, и тогда наконец перед вами возникнет единое целое, знаменитый гиперкуб. - Фостер помолчал. - Правда, Хинтон считал, что добиться этого чертовски трудно. А впоследствии некоторые исследователи, как пишет Гарднер, предупреждали даже о возможности некоего опасного физического и морального ущерба, возникающего при попытке мысленно воспроизвести гиперкуб.

- Похоже, от этого запросто можно сойти с ума, - вставил я.

- Что кое с кем и произошло! - радостно подтвердил Фостер. - Но это они, должно быть, от огорчения. Процедура, предложенная Хинтоном, требует нечеловеческой концентрации. На такую способен, наверное, лишь настоящий йог.

- Вроде вас?

- Дорогой мой! Да я порой вспомнить не могу, что пять минут назад в газете прочел! К счастью, концентрация - не единственный путь в Неведомое. Зачарованность, гипноз - вот куда более легкий путь к заветной мистической тропе. Принцип Хинтона вполне логичен, однако, чтобы он действительно заработал, его следует сочетать с технологией Эры Водолея. И я этого добился!

Он повел меня в соседнюю комнату. Там, на низеньком столике, стояло то, что я сперва принял за некую модернистскую скульптуру. Из литого чугунного основания "скульптуры" вздымался стержень-основа, на вершине которого покоился шар - примерно с человеческую голову. От шара во все стороны расходились светящиеся стерженьки с кубиками на концах. Вся эта штуковина походила на выполненного в кубистской манере дикобраза.

Затем я разглядел на каждой стороне маленьких мозаичных кубиков некие изображения или знаки. То были буквы из санскритского, ивритского и арабского алфавитов, фольклорные символы Древнего Египта и франкмасонов, китайские идеограммы и множество различных элементов прочих мифологических систем. Теперь странная скульптура уже не казалась мне похожей на дикобраза. Я воспринимал ее скорее как передовую фалангу мистицизма, решительно вступившую в схватку со своим вечным врагом - здравым смыслом. Так что, хотя я и занимаюсь изданием эзотерических книг, я невольно содрогнулся.

- Хинтон, разумеется, этого не знал, - сказал Фостер, - но споткнулся он на так называемом принципе мандалы, то есть принципе совокупности, составляющими которой и были малые кубы. Если мысленно воспроизвести их все одновременно, как элементы единой системы, вам откроется Вечное и Неизменное целостная космическая Мандала, или четырехмерное пространство-время (это уж в зависимости от того, какой терминологией вам предпочтительнее пользоваться). Кубики Хинтона представляли собой лишь трехмерную, как бы "взорванную" проекцию этерического объекта, который не желает быть полностью воспроизведен в нашей реальной действительности. Это тот самый единорог, который, завидев мужчину, спасается бегством...

- ...однако кладет голову на колени девственнице, - подхватил я.

Он лишь нетерпеливо пожал плечами:

- Никогда не придавайте слишком большого значения фигурам речи, старина. Предоставим Мышке распутывать мои метафоры при перепечатке рукописи. Главное то, что я теперь способен воспользоваться гениальным открытием Хинтона - его взорванной Мандалой, смыкание которой, если его достигнуть, даст нам невыразимо прекрасный объект для непрерывного любования и восхищения, некую бесконечную спираль, служащую для путешествий в Неведомое! Смотрите: так начинается это путешествие. - Он нажал на кнопку у основания устройства, и сфера начала вращаться, лучевидные отростки - тоже. Вращались и крохотные кубики на концах отростков, вызывая у меня одновременно завораживающее и тревожное ощущение. Я был рад, когда Фостер наконец выключил свою машину. Вот вам моя Автоматическая Мандала! - воскликнул он торжествующе. - Ну, что скажете?

- Скажу, что из-за этой машинки вы запросто можете угодить в беду, сказал я.

- Да я не о том! - раздраженно отмел он мои опасения. - Мне интересно знать, годится ли все это, по-вашему, как тема для новой книги?

Что бы там у Фостера ни было за душой, но писателем он действительно был настоящим! Только настоящий писатель готов по собственной воле спуститься в геенну огненную и остаться там навеки, лишь бы ему разрешили записать свои впечатления и отослать рукопись назад, на землю, для публикации. У меня мелькнула мысль, что книгой, которая, видимо, могла бы получиться из этой задумки Фостера, заинтересуются скорее всего человек сто пятьдесят от силы, включая друзей и родственников писателя. И тем не менее я услышал собственный голос:

- Я покупаю у вас рукопись.

Вот так всегда: я умудряюсь числиться мелким и довольно неудачливым издателем, хотя вроде бы достаточно умен и изворотлив!

Вскоре после этого разговора я вернулся в Лондон и уже на следующий день отправился в Гластонбери, намереваясь несколько дней погостить у Клода Апшенка, владельца издательства "Великое Белое братство". Мы с Клодом всегда были добрыми друзьями - с тех пор, как десять лет назад познакомились на конференции уфологов в Барселоне.

- Не нравится мне это, - сказал Клод, когда я поведал ему о проекте Фостера. - Принцип мандалы вообще потенциально опасен. И действительно ничего не стоит попасть в беду, если начать выписывать в уме подобные космические петли.