Хельга-2 - Татьяна Бродских

Плыть со связанными руками было неудобно, но от меня этого и не требовалось, я просто вцепилась в седло, а плыл конь, таща меня, как на буксире. Честно сказать, глядя на это животное, мне захотелось себе такое же. Конь был спокоен, как танк. Сказали стоять – стоит, хоть бы раз дернулся или вздумал куда-то пойти. А сейчас плывет, причем с хорошей скоростью, зря я о нем плохо думала. Так что, несмотря на большую ширину реки, до другого берега мы добрались благополучно. Правда, к тому времени у меня начались колики в левой ноге и затекли руки, но это уже были проблемы Марбута. Когда он понял, что к чему, то быстро перерезал веревку и вынес меня на руках на берег. Я попыталась отказаться от первой помощи, но мужчина моих попыток не заметил. Пришлось, скрипя зубами, терпеть его массаж, сначала рук, а потом ноги. Оказалось, это только в кино героини от массажа стонут и млеют, даже если его делает злодей. Нет, я, может быть, тоже млела бы, если бы это было приятно, но было больно. И если руки удалось размять быстро, то над ногой, которую свело судорогой, Марбут потрудился дольше. А я же давилась слезами и старалась не орать в голос. Так что даже не знаю, что в такой момент приглянулось демону, мои красные глазки или нос, а может он вообще маньяк и ему нравятся мокрые полуголые зареванные девушки. Но итог один, его пальцы пробирались по моей ноге все выше, а зрачки в глазах становились все больше.

– А я все же рискну, – хрипловато выдохнул он, наваливаясь на меня своим телом, одеться он так и не удосужился.

Легко думать, что можно потерпеть или расслабиться, когда тебя собираются изнасиловать. Но когда изнасилования не избежать, страх, омерзение и паника накатывают разом, а еще дикое отчаяние, от которого захотелось разрыдаться. От позора меня спасла резкая боль внизу живота. Никогда я еще не радовалась так наступлению критических дней, хоть и было немного жаль, что не беременна. Осталось только донести эту информацию до возбужденного мужика, а вдруг ему на это будет плевать? Вдруг в их религии это не преступление? Демоны только внешне на арабов похожи. Для начала я позволила себе вскрикнуть и скривиться от боли, одной рукой отталкивая Марбута, другую просовывая между нами и прижимая ее к своему животу.

– Лучше согласись, – с угрозой протянул демон, не поняв моих маневров.

– Отстань, из-за тебя у меня женские дни начались, – как можно истеричнее выкрикнула я. Получилось очень натурально, я находилась на самой грани, чудом удерживаясь в здравом рассудке. – Мне больно, а тебе только одно надо!!!

О чудо, Марбута как ветром с меня снесло, вот она, женская истерика вкупе с критическими днями. Я для поддержания легенды, что мне плохо и вообще, может быть, умру, скрутилась на берегу калачиком, очень натурально всхлипывая. Я не страдаю ПМС, у меня редко болит живот, да и скачков настроения не бывает, но сейчас надо вспомнить все то, что писали об этом синдроме в журналах. Да и плакать хотелось по-настоящему.

– Хватит валяться, мы и так задержались, – подошел демон, уже полностью одетый и жутко раздраженный. Ну да, второй раз обломилось.

– Иди ты! Мне плохо. И вообще, я никуда не тороплюсь, – пробурчала я, даже не думая вставать. Зря я понадеялась на сочувствие неудовлетворенного мужика, он просто склонился надо мной и угрожающе так произнес:

– Или встаешь сама, или дальше едешь так же, как и сюда, поперек седла.

– Мне надо одеться и ну это, – я замялась, как сообщить постороннему мужчине, что у меня нет прокладок или хотя бы чего-то, что их могло бы заменить. Марбут идиотом не был, он просто оторвал рукав от моей рубахи, которую протягивал мне. – Может, ты отвернешься хотя бы?

– У супругов нет между собой секретов, – издевательски произнес демон, но не отвернулся. Теперь мне хотелось его не просто убить, а длительно мучить перед смертью. Именно размышления о пытках, которым бы я подвергла эту сволочь, помогли мне справиться с неловкостью.

Когда мы уже на коне неслись в неизвестность, Марбут, сидящий за моей спиной, задумчиво произнес:

– Хорошо, что у тебя начались женские недомогания, не придется воспитывать ублюдка.

Насчет того, кто ублюдок, я могла бы поспорить, на данный момент он был как раз за моей спиной. Но решила промолчать, устала, перенервничала, да и вообще, он же сказал: «не придется воспитывать», то есть у него и мысли не возникло избавиться от ребенка, хоть он был бы не его. Странные они все тут, очень странные. А может мне это все снится? Вдруг я лежу в коме? Да нет, это вряд ли, мне сны-то никогда такие яркие не снились. Значит, реальность. Грустно. И Рон куда-то запропастился. В голову полезли тревожные мысли. А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг его ранили или убили? Меня же похитили во время нападения, я же ничего не знаю. В подтверждение этих мыслей была подозрительна беспечность Марбута, как будто он точно был уверен, что нас никто не будет преследовать.

– Что с Роном?! Что ты с ним сделал?!

– Я? Ничего, но надеюсь, его все-таки убили, – хмыкнул демон. – Забудь о нем, даже если он жив, то не успеет нас догнать. А там ты уже будешь моей женой.

Я не совсем поняла его логику, ну женится он на мне и что с того? Или он думает, что это помешает мне уйти к Рону? К тому же всегда можно стать вдовой. Но я опять промолчала, лучше ничего не говорить, а то еще не сдержусь и проболтаюсь о своих планах. Но молчать, когда хочется высказать все, что наболело тяжело, впору рот себе заклеивать, ну или поспать. Оперлась спиной на Марбута, гордость гордостью, но по-другому в одном седле не получается сидеть, и попыталась подремать. Мужчина только хмыкнул, обнял за талию одной рукой, устраивая меня удобнее.

Уснуть не получалось, мысли о побеге не давали покоя. Да только куда бежать? Если только попытаться ночью выкрасть коня? Ага, как в романе, соблазнить, связать и сбежать. План, может, и неплох, но вряд ли Марбут соблазнится, зная о моих днях. Хотя если подождать, когда он заснет, он же не сможет всю ночь не спать, то, глядишь, удастся сбежать. Но тогда надо поспать самой сейчас. В общем, замкнутый круг, который, кстати, быстро разорвался.

Конь остановился, Марбут соскочил и снял меня.

– Мы уже приехали? – спросила на всякий случай, оглядывая голую степь.

– Почти, – отрывисто бросил демон, выуживая из травы мешок. Я понимала, что он сам его здесь оставил, но как он его нашел, в моем разуме не укладывалось, ведь вокруг одинаковая трава.

– Надевай! – вытащил он из мешка женскую одежду, похожую на ту, в которой щеголяла Ромина. – Я не могу привезти тебя в свой лагерь в таком виде. С открытыми лицами у нас ходят только доступные для всех женщины.

Считаться проституткой не хотелось, поэтому я просто надела поверх своей одежды то, что дал Марбут. Только рваную рубаху сняла, она мне для другого пригодится. Комплект из длинного закрытого платья, платка на волосы и вуали выглядел очень привлекательно, я сама бы себе такой купила. Ткань была красного цвета, с вышитым золотистыми и синими нитями орнаментом. В некоторых рисунках угадывались те иероглифы, которым меня обучала Ромина. Повязать правильно платок и прицепить вуаль мне помог Марбут. Он ощутимо волновался, и в скором времени я поняла почему.

– Теперь для всех ты Ромина, моя невеста. Ты не должна ни с кем разговаривать. Обязана беспрекословно мне подчиняться и не позорить перед моими воинами.

– Марбут, не слишком ли ты многого хочешь? С какой стати я тебе буду помогать?

– Если ты согласишься, я не притронусь к тебе до свадьбы. Если нет, то отдам тебя моим воинам, заодно проверю, действует твое проклятие или нет. Так что выбирай, или я в качестве мужа, или статус рабыни, которую может завалить любой воин, когда захочет.

Выбор был небогат, да и не было его, собственно.

– Ладно, буду молчать и вести себя прилично, – сквозь зубы произнесла я.

– Вот и умница, – довольно улыбаясь, похлопал меня Марбут пониже спины. – Только взгляд в землю и говорить со мной с большей почтительностью.

– А мой господин не боится быть покусанным ночью? – почтительно осведомилась, мягко улыбаясь, аж скулы сводило от этой фальшивой улыбки.

– Если твоими зубками, то не откажусь, – самодовольно хмыкнул демон, подумав, что я заигрываю. – Остался последний штрих.

Мужчина выудил из седельной сумки штуковину, даже не знаю, как ее назвать, по форме напоминающую воротник-стойку с расширяющимися краями на груди и плечах. И вот она была расшита золотыми нитями и бисером. Когда Марбут застегнул мне ее сзади на шее, я ощутила немалый вес этого украшения.

– Что это такое? – вещь была неудобная и тяжелая.

– Это тирлак, знак того, что ты невеста. По нему можно прочитать к какому роду принадлежит жених, сколько побед он одержал и какими богатствами владеет.

– И кто его делал? – несмотря на всю абсурдность ситуации, мне было любопытно.

– Его плела моя мать, – нахмурился Марбут, ожидая от меня какой-нибудь гадости типа: «а тебя разве не звери воспитали?» Плохо он меня знает, раз уж решила не нарываться пока, значит, буду и дальше вести себя прилично.