Берлинская рулетка - Тамоников Александр

– Пошли, – бросил Влад.

Оперативники перебежали дорожку, прижались к стене. В этой точке дорогие гости заметить их никак не могли. Аллея перед домом была пуста. Но надолго ли?

Скрипнула подъездная дверь. Спина майора покрылась инеем, рука машинально поползла к кобуре. Образовалась невысокая фигура с погонами лейтенанта. Пилотка заломлена на затылок, лицо сосредоточенно.

Градов расслабился. Напугал, черт! Егор Грамарь контролировал черный ход, но на месте парню не сиделось.

– Это я, товарищ майор, – хрипло проговорил оперативник, внешне невозмутимый, с маловыразительным лицом, однако он все же волновался. – Вы, наверное, уже знаете, товарищ майор… Романовский, а ты здесь откуда? – Грамарь недоуменно заморгал. – Тебя с парашютом, что ли, сбросили? Ты же в квартире…

– Короче, лейтенант, – перебил его Градов. – Есть что сказать?

– Есть, товарищ майор, – заявил оперативник. – Я на той стороне находился, в кустах. Да вы знаете. На крыльце курил, дверь была открыта. Слышу, кто-то вошел с вашей стороны. Вроде двое. Мало ли кто, здесь люди живут. Но один из них сразу черный ход проверил, дверь под лестницей, не такая уж верста. Я спрятаться успел, а он из проема высунулся. Рожа уж больно напряженная, глаза бегают. Помаячил и ушел. Я за ним, к стене прижался. Слышу, двое поднимаются. Я тоже пролет перебежал, в нише захоронился. Они на третий этаж поднялись, в двадцать четвертую квартиру вошли, в ту самую, которую мы пасем.

– Думаешь, что-то новое сказал? – осведомился Влад.

– Сейчас скажу, – не смутился Грамарь. – Они по-русски говорили, товарищ майор. Очень тихо. Один ворчал. Мол, что-то мне тут не нравится, кошки скребут на душе, чую каверзу. Стоит ли вообще туда идти? Другой предложил напарнику заткнуться. Дескать, и без тебя тошно, дело надо делать, а не трястись из-за своей чуйки.

Влад задумался. Русские пришли на встречу с русским? Чудные дела. Все запуталось в послевоенном Берлине. Отгремели орудия, и начались шпионские страсти.

Кто такие? Власовцы, перебежавшие к союзникам? Те подучили их, мотивировали и отправили обратно? Чего не сделаешь ради сытой жизни где-нибудь в предместье Лондона или Нью-Йорка.

Генерал Власов Андрей Андреевич попался двенадцатого мая, не успев добраться до чешской Пльзени. Там была американская зона, но бойцы из Двадцать пятого танкового корпуса решили рискнуть. Сведения о движении колонны сообщил беглый офицер РОА. Предателя взяли вместе с остатками его штаба, доставили в штаб Третьего Украинского фронта, далее – в Москву. Заслуженную кару долго ждать не придется. Но сколько предателей ушло – тысячи, десятки тысяч. И кого там только не было, включая опытных разведчиков.

В общем-то это логично. Надо отправлять в советскую зону именно русских, хорошо ориентирующихся в привычной среде.

– Значит, так, Грамарь, – принял решение Влад. – Дуй к лейтенанту Балабанову, пусть выводит из тени своих бойцов. Да не светись перед домом, по стеночке, Егорка. И бойцам скажи, чтобы не мерцали во весь формат. Здание окружить, всех подозрительных задерживать. Людей в советской форме – в первую очередь. Мне плевать, какие у них звания и должности. Работает Смерш.

Грамарь козырнул и припустил вдоль дома.

Показалась пожилая прихрамывающая женщина в клетчатом пальто. Она несла сетку с продуктами, застыла, охваченная страхом, когда мимо пролетел Грамарь, прижала руку к сердцу.

Явно не то. Имитировать такой испуг невозможно.

Женщина подобрала упавшую сетку, сменила направление.

Градов и Романовский вошли в подъезд, преодолели сумрачную зону, стали подниматься. Просторное парадное вздымалось ввысь, изгибались затейливые перила. Окно между этажами было разбито, на каменном полу валялись осколки. Шли на цыпочках, стараясь не наступить на битое стекло. Романовский от усердия закусил губу, обогнал майора, присел на корточки перед последним пролетом.

Дверь, нужная им, находилась справа, с виду внушительная, обитая декоративными планками. По центру располагалась двадцать третья квартира, слева – двадцать вторая. Район находился в историческом центре, здесь жили не последние люди рейха. Подъезд выглядел помпезно, не хватало лишь нацистской атрибутики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Градов оттеснил плечом подчиненного, поднялся на площадку, приложил ухо к двери. В квартире глухо говорили люди. Панические нотки в голосах пока не звучали.

Петли были предусмотрительно смазаны. Поэтому дверь двадцать второй квартиры открылась без шума.

Из-за нее выбрался капитан Нагорный, вопросительно уставился на командира. Офицер был серьезный, не болтун, слов на ветер не бросал, имел спортивное сложение, вьющиеся светлые волосы. Он выразительно показал на дверь – дескать, уже в курсе. Влад кивнул. Романовский поднялся на несколько ступеней и превратился в статую.

– Прилетели птички, командир? – прошептал Нагорный. – Это именно те, кого мы ждем? Будем брать или потерпим еще?

– Потерпим, – шепотом отозвался Градов. – Они пришли не просто так, а на встречу. Мы подождем вместе с ними. Брать будем, когда вся компания соберется. Романовский, давай наверх. Жильцы не появятся, там только один старец. А мы с Нагорным в квартире подождем… – Он не успел закончить.

В квартире под номером двадцать четыре что-то упало и покатилось. Раздались встревоженные возгласы. Кто-то пробежал, со скрежетом распахнулась оконная рама.

Офицеры недоуменно переглянулись. Градов сообразил, схватился за голову. К черту Балабанова и таких помощников! Лучше сидели бы в своем саду и не высовывались! Очевидно, бойцы бежали, не таясь, окружали здание. Агенты заметили их в окно, сделали правильные выводы. Загремели пистолетные выстрелы! Глухо рокотали в ответ «ППШ». Бились стекла в оконных рамах, матерились лазутчики, загнанные в ловушку.

– Вот кретины! – в сердцах пробормотал Нагорный. – Заставь же дураков богу молиться… Не переживай, командир, мы их все равно возьмем.

Эти люди были совершенно бесполезны даже в живом виде! Сто процентов, что они не знали личности «крота», а реагировали на пароль. При таких обстоятельствах ни один умный человек здесь не появится.

– Прекратить сопротивление! – проорал Градов в закрытую дверь. – Это Смерш! Вы окружены и, если не бросите оружие, будете уничтожены!

В квартире продолжали стрелять. Крик в подъезде они не могли не слышать. Красноармейцы ответили на огонь, и что-то подсказывало Градову, что палили они не в воздух. Майор с досады скрипел зубами. Все насмарку из-за какого-то безголового идиота!

Но он сам отдал приказ, чтобы бойцы подтянулись. Можно подумать, не знал, что там народ простоватый, тонкостям слежки и оперативной работы не обученный! Расслабились люди после войны, в том числе и командир, который стал упускать важные моменты.

К двери злоумышленники не подходили, ругались в глубине жилого помещения. Путей отхода у них не было, люди Балабанова контролировали окна. Запасной выход из квартиры отсутствовал.

Но какой-то фантазией эти люди обладали. В квартире прогремел оглушительный взрыв. Градов не сразу сообразил. Они подорвали стену, смежную с соседской квартирой. Значит, плохо ориентируются. Зачем лезть в квартиру, дверь которой выходит на ту же площадку?

От взрыва мощной гранаты рухнула часть стены, посыпались кирпичи. Оперативники схлынули с площадки. Романовский припустил наверх, остальные скатились ниже и присели за перилами. В квартире кашляли и ругались незадачливые лазутчики.

Распахнулась дверь. За порог вылетела всклокоченная, дико орущая соседка под шубой, одинокая дама средних лет, сегодня без горностаев, побежала в тапочках по лестнице, едва не сбила зазевавшегося Нагорного. Вслед за дамой из квартиры вынесся столб гари и пыли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Романовский скатился обратно, прижался к косяку, вопросительно уставился на командира и выразительно похлопал по карману.

– Давай уж, доставай из широких штанин, – разрешил Градов. – В самом деле, хуже уже не будет.

Олежка вырвал чеку из «РГД», закатил гранату в квартиру. Взрывом что-то повалило, лопнуло стекло в межкомнатной перегородке. Снова вырвалось облако порохового дыма. За спиной командира кто-то топал, тяжело дышал. Это вернулся лейтенант Грамарь, прижался к стене.