Столичная красота против сибирского Валенка - Аселина Арсеньева

Если бы не грамота компьютерная, то и не взяли бы. Ты у нас в классе не одна на уроках сидела. У нас ведь тогда целых пять новых компьютеров поставили. Я тоже за пять лет о-го-го чему научилась. И печатать смогу без ошибок! Только цыганку на хорошее место мало кто наймет, тем более учиться направит. Разве что еду курам разносить или полы драить.

— Так ты и разносишь. — Не до конца сообразив к чему она, ответила я.

— И я о том. Так что нос-то не задирай. Люди вокруг тебя не глупее. — С обидой сказала подруга. — Если бы и меня в районное училище от птицефабрики направили, и я бы сейчас, как ты могла. — Видать, работа до сих пор ее мозоль больная. А я грешным делом думала, успокоилась она. Жалко подругу, да я и так, как могла просила.

— Ну не серчай. Помнишь, я ведь и тебе выбивала учение, да отказали. И чего переживать так. У нас полдеревни с пятью классами и живут! А ты всю школу кончила. Аттестат у тебя полный! Да и на работу тебя взяли спокойную, платят как мне. У меня, знаешь, сколько раз на дню директор волосы на голове рвет.

— У тебя?

— Нет, в смысле рвет он у себя, только передо мной и все ему не так. Мне только кивать, соглашаясь с его возмущениями приходится. А хуже, когда я печатаю, печатаю весь день, а он бац и порвал — передумал, значит. Уже другая идея у него появилась. Представляешь? А когда в отпуск на два месяца уезжает? Без него эти два месяца зарплату некому отпустить, а идут все ко мне! У них выходит — я плохая. Ладно, наши деревенские понимают, зная директора, а рабочие из Плющихи? Они и так нашенских недолюбливают, а меня и вовсе зажравшейся начальницей считают. Так и говорят: «Сидишь тут, в теплом кресле, пальцами по компьютеру тычешь, а о смертных подумать не хочешь».

— Ну да. Премии-то тебе каждый месяц доплачивают, а нам только по праздникам выдают.

— Да меня молоком за вредность поить надо, а мне голую премию суют. — Возмутилась я.

— Ну-ну. Всем бы твою вредность. Может жили бы лучше…

— Я думала, хоть, ты за меня… Ну сама напросилась! — Я встала и подбоченилась, обиженно глядя на Модинку. — Зато ты яйца домой прешь! Что?! Думала, не знаю?

— Это не потому, что я цыганка. — На эмоциях вскочила подруга. — Меня тетя Поля научила, которая на яйцах работает. И вообще… Все так в лифчик подкладывают. Мужики на проходной, что щупать что ли там будут?

— Ну не знаю… Макарычу так волю дай, еще тот сатир. Под шуточку и щелкнет тебе там чего.

— Ты это… Цыганке зубы заговорить не пытайся, а собирайся иди. — Махнула рукой в сторону моего дома подруга. — Дорога дальняя и скорая тебе предстоит.

— Здрасьте… Объявить не успела, а уже собираться гонишь? — Уже шуткой отвечаю я.

— Присмотрю я за твоим хозяйством, можешь не переживать. И Ваське буду, как любит, куриные сердечки давать.

— Да не в хозяйстве дело. Мамка присмотрит. Сама знаешь, я в ваши гадания не слишком верю. Ну-ну, так и знала, что нахохлишься. Ты сама подумай, какая скорая дорога, когда отпуск свой я месяц назад отгуляла?

— Зря ты так… И месяца не пройдет, а у тебя одна дорога останется. Без выбора.

— А ты не каркай!

— Да ну тебя. — Совсем насупившись, махнула на меня рукой Модинка. — Я ее по-хорошему предупредить пытаюсь, чтоб соломки подстелила, а она кирпичи складывает. Иди, вон, скотину свою ненаглядную пои. И сама молока попей, а то вредная слишком стала.

— Жаль, что вам, цыганам, даже молоко не поможет. — Убегая, оставила я за собой последнее слово.

Вот каждый божий день мы с ней так препираемся, а на утро, она как ни в чем не бывало заходит за мной на работу.

***

Переворот

Не знаю, накаркала ли подруга или угадала так, но ровно через две недели меня поперли с работы. Это был сюрприз. Пришла на свое рабочее место. Села за единственный компьютер в нашей организации и только раскрыла пасьянс, как подходит ко мне паренек и нагло говорит: «Брысь с моего места!». И так нахально скалится.

Я, конечно, сразу вскипела и только в середине своей воспитательной речи начала различать в нем знакомые черты, тут и признала сынка директора, Петьку.

Лет пять как его не видно было. Да уж, схуднул знатно в далеке от дома. Я резко остановилась на середине слова. Поняв, что я его признала, он расхохотался в голос и, ущипнув за щеку, подколол мерзкой шуткой, послав меня, в отдел кадров.

Но я пошла к директору, высказав все, что думаю об этом самоуправстве. Негодовала я неистово, исчерпав весь словарный запас и пойдя на повтор!

Тот холодно и без эмоций, что ему не слишком присуще, выслушал все, что накипело, не перебивая, а потом сунул мне под нос копию приказа о несоответствии занимаемой должности.

Оказывается, училище со специальностью «Пользователь ПК», теперь не канает. Прям так и сказал. Дословно.

Но, как добропорядочный руководитель, он меня не выгоняет, а дает выбор: уйти самой или перевестись на единственную свободную должность на птичнике — чистильщик клеток (навоз куриный убирать, то бишь). Это после моей-то должности и с моим положением в деревне???

Да как же я так женихом обзаведусь? Пришла доселе не слишком мучавшая меня мысль. То меня слишком умной считали, а теперь слишком вонючей считать будут? А этот все смотрит… Нравится, значит, на моем лице негодование с растерянностью видеть? Я резко развернулась, со злости так шандарахнув дверью, что многострадальная штукатурка так и повалилась вместе с известкой на пол.

— Вычту. — Послышался насмешливый голос за спиной.

— Изверги. — Крикнула в ответ, вернулась и больно пнула дверь.

За секунды я пролетела через весь коридор, сбив с ног ошарашенную тетю Зину с ведром, спустилась на нижний этаж и припустила в сторону дома, в сердцах подтирая сопли подолом платья.

У нас же здесь где работать? Один пункт милиции