Materia - Евгений Попов

- Полным-полно шведов, - сказал Хабаров. Это - у Колдуэлла есть такой рассказ. Колдуэлл, между прочим, тоже американец, - пояснил он.

- То я не знаю, - чуть-чуть обиделся Гдов.

- А ты с годами брюзгливый становишься, - приглядывался к нему Хабаров. - Ты пей, пей височку-то, пей, коли я угощаю.

- Беда. Что-то не хочется совсем, - искренне огорчился Гдов. - Даже жалко, что я не за рулем. Лучше бы я был за рулем и не пил.

- Ты и так не пьешь.

- Хочу и не пью. Вообще бы никогда не пил, пропади оно все пропадом, вырвалось у Гдова. - Все в мире напитки вкуснее водки, даже молоко, а мы с тобой всю жизнь пропьянствовали неизвестно зачем, чтобы оказаться у разбитого корыта.

- Во-первых, не всю жизнь, а на сегодняшний день две ее трети. Во-вторых, что нам еще оставалось делать в условиях тоталитаризма? Ну, а в-третьих - мы же хорошо сидим, хотя и глупо. В-четвертых - разве это я виноват, что все бабы в конечном итоге - дуры. В том смысле, что в этом утверждении и таком слове для них, нету для них, наших богинь, ничего обидного, если кто понимает.

- Молоко и то лучше, - не слушал его бормотания Гдов, в бокале у которого если и убыло, так это как у Пети Бачей из романа Валентина Катаева "Белеет парус одинокий", это когда мальчик соблазнился попробовать столовой ложкой клубничное варенье из стеклянной банки, после чего обнаружил, что уровень варенья в банке после этой ложки совершенно не уменьшился.

- Ленин, - сказал Хабаров неизвестно зачем.

- Сталин, - как эхо откликнулся Гдов, но запел теперь Хабаров. Хабаров пел:

- Есть на свете три бандита

Гитлер, Сталин и Никита.

Гитлер резал,

Сталин бил,

Никита голодом морил.

- Это ты по какому случаю?

- По случаю все той же ПОЧВЫ, сынок! Где взросли и Никита-кукурузник, и Леня-лентяй, и Андропка-поэт. Ах, безвременно оборвалася по случайной халатности на производстве коммунизма рабочая династия красных вождей , кривлялся Хабаров. - Все-таки, наверное, надо было дернуть отсюдова, пока моложе были, - вдруг загрустил он. - А то присосалися к родной земле, как Антеи. Самолет Антей, не собрать костей... Затрахали свою дурную голову тем, что, видите ли, "без нас народ не полный", как сказал великий Андрей Платонов...

- ... великому Михаилу Александровичу.

- Это что еще за "Александрович"? - изумился Хабаров, который оказался все же менее эрудированным, чем его собеседник. Да и немудрено, ведь Гдов, как уже известно, был профессиональным литератором, а Хабаров - всего лишь богатым безработным, что, конечно, менее уважительно в смысле социума, но реально, потому что Россия - страна великая и духовная. Ее ни на кривой кобыле не объехать, ни аршином общим не измерить, что в общем-то тоже всем известно.

- А Шолохов это, лауреат, между прочим, Нобелевской премии, чушка ты неграмотная! Знаешь эпиграмму?

Михаил Александрович Шолохов

Для простого читателя труден.

И поэтому пишет для олухов

Михаил Александрович Дудин.

Теперь спроси еще, кто такой Дудин. Я тут, кстати, был недавно в бывшем Доме литераторов, нынче - Клубе писателей, так там теперь на видной стенке вместо дудиныхмарковыхмихалковых и прочих ГЕРТРУД, то есть Героев Социалистического Труда, висят красивые вдохновенные лики великолепной пятерки НАШИХ "нобелиантов". По алфавиту: Бродский, Бунин, Пастернак, Солженицын, Шолохов. Дивны дела твои, Господи! Гнобили-гнобили людей товарищи, а теперь они, видите ли, ВАШИНАШИ. Бесстыдники, право слово! Шолохов тут, правда, ни при чем.

- И это ты хочешь сказать, что Платонов не брезговал пить с Шолоховым? - возмутился Хабаров.

- Я ж с тобой пью всю жизнь.

- Но я ж "Тихого Дона" не украл.

- Шолохов, может, тоже не украл! - огрызнулся внезапно Гдов, с непонятным презрением глядя на опять же товарища, но теперь уже в прямом, подлинном смысле этого безнадежно испакощенного социальными катаклизмами и людской злобой слова.

- Прямо фу-ты ну-ты! Ты прям как какой прежний диссидент или другой "борец за права человека". Помнишь, товарищ, глушилку? Бывало, захочешь обогатить себя антисоветскими знаниями, включишь радиоприемник рижского завода ВЭФ "Спидола", чтоб послушать "голоса", а там везде сплошные вопли, разрушающие уши. Лишь изредка разберешь: "Солженицын-Сахаров, Сахаров-Солженицын". Эх, где теперь тот Сахаров и где тот Солженицын и существует ли завод ВЭФ? Или его тоже заилило, как твою скважину на твоей даче?

- Существует ВСЕ, но в иных пределах. А скважина, что скважина? Скважина меня сгубила, но в могилу не свела. Пока. А то вот один человек, не обесточив электропитание бытового погружного насоса "Малыш" мощностью 300 ватт, полез под напряжением 220 вольт в мокрую скважину, а оттуда уже не вылез никогда.

- То есть в том смысле, что он там до сих пор сидит?

- Не сидит, а лежит. И не там, а на кладбище. Но он тоже существует, хотя и в иных сферах, - разъяснил Гдов и тоже вдруг заметил, что вдоль стенки вихляющей походкой идет черный человек, несет тяжелый бумажный мешок с надписью "МATERIA", а бармен опять не обращает на него ровным счетом никакого внимания, как будто бы так и надо во время исполнения модных мюзиклов, чтобы туда-сюда таскали непонятно что. Черный человек скрылся за маленькой дверью. Гдов тряхнул головой.

- Так вот, - некстати заговорил он. - Насчет чеченцев. Насчет чеченцев я тебе так скажу, что есть чеченцы и есть чеченцы.

- Кто-то спорит? - вежливо осведомился Хабаров.

- Спорят, - упрямился Гдов. - Я был на международной писательской конференции, где сдуру влез раз в жизни в политику и выступил, что добрая воля писателей может быть воспринята террористами как слабость. А меня обвинили, что я - сука, империалист, фашист и против чеченцев.

- А ты, что ли, "за"?

- Я не "за", но я и не "против".

- А так разве бывает?

- Так только и должно быть.

- Все-то ты знаешь, но многое уже забыл. Например, как в старой книге было написано "Не ходи в дом нечестивых".

- А где он, дом ЧЕСТИВЫХ?

Хабаров призадумался. Ему взгрустнулось. Он подумал, что его в любом случае сегодня вечером ждет скандал, жена, возможно, сегодня вечером будет его опять бить, m-me Chabaroff повадилась бить мужа и непонятно почему подружилась с женой Гдова, с которой они теперь вместе пьют. А вот m-me Gdoff мужа не бьет, потому что он, когда надо, поколачивает ее сам, крадче от взрослого ребенка. Вот у них и гармония в отношениях, а у Хабаровых вечный раскардаж.

Angry old man Гдов в это время снова говорил о духовном, о культуре. Он утверждал, что Россию спасет страх смерти, но, к счастью, не скрывал, что эта мысль уже была где-то опубликована и, возможно, не единожды. В мире ведь все уже всем известно, и тот, кто делает вид, будто это не так, врет.

Angry old man Хабаров был с ним не согласен.

- Я не случайно купил дорогие билеты на эту легкую муть голубую, которую, чует мое сердце, мы с тобой теперь уже вряд ли увидим. И если ты находишься в паутине дежавю или, как пацан, начитался Фрейда, то позорься только передо мной, твоим старым другом. А посторонним об этом даже и не заикайся, если желаешь продолжать свою профессиональную деятельность. Хочешь, я тебе дам сюжет для классного детектива из моей жизни, а деньги мы потом поделим по-братски?

- Нет, давай лучше пополам, - отозвался Гдов фразой из бородатого анекдота, и они снова надолго замолчали.

Тут следует наконец-то все объяснить, чтобы не было таинственно и вяло. Ведь вся фабула этого совсем простого, но музыкального рассказа о непонятном заключается в том, что за день до совместного посещения двумя супружескими парами популярного, типа "ретрухи-ностальгухи", модного спектакля, на который, не стесняясь расходами, ломилась буквально "вся Москва", время в стране перевели на час вперед, о чем Гдов и Хабаров конечно же знали, но уже на месте вдруг обнаружили, что их жены, скорей всего, об этом даже и не догадываются.

- Ведь женщины вообще беспечнее мужчин, когда им это выгодно, объяснил Хабаров.

Вот почему, договорившись встретиться и 18-30, ровно за полчаса до начала, непосредственно у входа в ДК, Гдов и Хабаров никаких своих жен конечно же нигде там не обнаружили на улице средь непогоды и, грязно выматерившись, направились с целью их ожидания в упомянутый чистый бар, справедливо рассудив, что эти непонятные существа конечно же придут, придут, никуда они не денутся, но придут ровно на час позже, потому что они, как уже предполагалось выше, - дуры.

А спектакль между тем шел, очевидно, своим привычным чередом. Во всяком случае из-за закрытых дверей временами доносились то визгливая музыка, то приглушенные взрывы аплодисментов, то смех добрых зрителей, истосковавшихся по Духовному. А приятелям и разговаривать-то вдруг оказалось решительно не о чем, вы же сами видите - какую чушь, если не сказать хуже, они несут. Да люди и вообще-то по обыкновению изъясняются нечетко, особенно простые люди, а в нашей стране только такие живут - другие или уехали, или уже умерли. Простые, простые, нечего тут и спорить. Простые и хорошие, но опять "попали в непонятное", как выражаются в кругах, близких к криминальным.