Испытание детством. Что мешает нам быть счастливыми? - Наталия Инина

Многие мне возразят: разве трудное детство – это приговор? Сколько успешных и замечательных людей имели трудное детство, и это не помешало им достичь больших высот в жизни. «Каких именно высот?» – спросим мы. Часто для того, чтобы добиться в жизни одного, нам приходится жертвовать другим. Все упирается в наш собственный выбор и нашу ответственность за него. Но не будем отходить от темы, скажем лишь, что детство – это крайне важная пора, когда в психике и душе человека формируются основы и способы человеческого бытия, и роль родителей и близких взрослых в этом процессе трудно переоценить. Не будем спорить с возможными критиками, а предложим вам, дорогой читатель, историю одной женщины, обратившейся за помощью, и вы сами решите, как отнестись к роли детства в нашей жизни.

Назовем эту женщину C. Ей было чуть больше сорока, и уже несколько лет она была в разводе. Все ее попытки построить личную жизнь заканчивались провалом. У нее была дочь, подросток 14 лет, но это не спасало женщину от одиночества. Частые приступы отчаяния и тоски, с которыми она уже не могла справиться усилием воли, побудили ее обратиться за помощью к психологу. Она связывала эти приступы с отсутствием мужчины в ее жизни, все партнеры покидали ее рано или поздно. С. отчасти винила себя в том, что не научилась быть «настоящей женщиной», отчасти была обижена на судьбу, на мужчин. Опыт подсказывал мне, что жалобы С. являлись только вершиной айсберга, истинные же причины ее плохого самочувствия еще предстояло найти. На первой встрече я предложила С. нарисовать несуществующее животное.

Есть такой замечательный проективный тест РНЖ – рисунок несуществующего животного, который позволяет проникнуть чуть глубже уровня сознания человека, отражая некое внутреннее глубинное ощущение собственного «Я», часто не совпадающего с осознаваемым. Человек рисует на листе бумаги образ, по которому можно судить о неблагополучных зонах отношений этого человека с самим собой и с миром. Этот рисунок показывает то, что сознание человека блокирует. Например, внешне уверенный в себе мужчина средних лет может нарисовать только голову с разинутой пастью, наполненной зубами. Это будет означать с большой вероятностью, что в реальной жизни он делает акцент только на умственной деятельности, а контакта с собственным телом у него практически нет. Кроме того, будет виден уровень подавленной агрессии (зубы, пасть). На основании таких тестов нельзя делать окончательных выводов, однако определить линии поиска проблемы вполне возможно.

«Это немного детское задание, – сказала я, – отпустите свою фантазию, наверняка вы делали что-то подобное в детстве». Она нарисовала нечто аморфное, темное, похожее на кляксу, у этого существа не было рта, ушей, были только огромные испуганные глаза. Это бедное создание, следуя за фантазией С., «жило в болоте, далеко от других живых существ, оно не знало, в каком отвратительном месте оно живет, но если бы знало – погибло бы от ужаса». Вот, оказывается, как привлекательные женщины могут ощущать себя и мир в глубине души! Надо сказать, что внешне С. была крайне интересна: яркие выразительные глаза, пышные густые волосы, чувственные ярко накрашенные губы, статная, умная, воспитанная. Так не вязался ее внешний облик с тем жалким несчастным испуганным существом, которое родилось из глубин ее психики!.. Естественно, я поинтересовалась, каким было ее детство и что она помнит о нем. «У меня было обычное нормальное детство. Папа был военным, поэтому мы жили в военном городке. Мама тоже работала. У меня есть младший брат, отношения в семье как у всех, ничего особенного», – сказала она равнодушно, будто говорила о ком-то постороннем.

К следующей встрече я попросила ее найти фотографию детского периода. Задание заключалось в том, чтобы она выбрала такой свой детский снимок, который эмоционально бы затронул ее, вызвал какие-то чувства к девочке, изображенной на фотографии.

Через неделю С. опять удивила меня. «Ничего, кроме раздражения, эта девочка у меня не вызывает», – сказала она, показывая мне фото прелестного маленького ребенка. Надо напомнить, что у С. была дочь, которую она нежно любила, и заподозрить ее в черствости и холодности я не могла. Меня осенила догадка: «Скажите, а кто таким же образом относился к вам, когда вы были маленькой?» С. долго молчала, затем сказала: «Мама! Насколько я знаю, я родилась не вовремя, родители не планировали ребенка. Я чувствовала, что к родившемуся через несколько лет брату, которого мама хотела и ждала, было совсем другое отношение. Я всегда была при нем. Даже сейчас, когда мы оба повзрослели, он все время требует помощи от меня, и мама обижается, когда я не могу ему помочь». Я чувствовала, что мы подошли к важной теме в жизни С.

На следующей встрече я спросила ее о том, какие эмоционально сильные, яркие воспоминания детства всплывают в ее памяти. «Мне было 13 лет, когда я узнала, что мои родители уезжают на два года в другую страну. Они брали с собой моего брата, но меня взять не могли. Было решено, что я буду это время жить в небольшом городе у дальней родственницы, которую я плохо знала. Я чувствовала себя ужасно, когда узнала об этом. Я надеялась, что меня тоже возьмут в конце концов, но чуда не произошло. Помню, как всю ночь перед их отъездом я плакала и целовала мамину спину». «Спину?» – переспросила я. «Да, мы спали в ту ночь вместе. Мама спала, повернувшись ко мне спиной», – сказала она грустно и как-то отстраненно. «Погодите! – остолбенела я. – Представьте, что Вам по каким-то причинам приходится уехать на два года далеко, вы спите всю ночь рядом с собственной дочерью, которую вы завтра утром покинете на долгий срок. Как вы будете спать с ней рядом?» Она задумалась и вдруг обхватила себя руками, будто бы крепко обняла. «Вот так!» – сказала она, и глаза ее наполнились слезами. «Вот так крепко обхватите эту девочку, которая живет внутри вас, которой пришлось пережить все это, и не отпускайте ее до тех пор, пока она не успокоится и не поверит, что находится в безопасности! – сказала я. – Вы почувствуете этот момент, она не даст вам ошибиться».

Через неделю С. пришла вновь. Ее глаза сияли, лицо излучало спокойную радость. «Это просто чудо, – сказала она. – За все это время, пока мы не виделись, я ни разу не испытала тоски и депрессивных состояний, хотя поводов было достаточно. Теперь, как только я чувствую, что меня что-то ранит, выбивает из колеи, я мысленно обнимаю мою малышку, и нам с ней сразу становится спокойно и легко, а моя душа наполняется любовью и благодарностью. Мы теперь вместе, и я ее больше никогда не покину!»

Дальнейшая работа была легкой и быстрой. Мы с С. поняли, что ее отношения с мужчинами разрушались именно оттого, что она хотела получить не мужскую, а родительскую любовь, она нуждалась не в мужчине, а в родителе. Это довольно трудная задача для мужчины, который строит отношения с красивой взрослой женщиной, а на деле оказывается, что перед ним маленькая испуганная девочка, нуждающаяся в родительской любви. «Теперь у этой девочки есть вы, такая взрослая и надежная, и ей не обязательно искать поддержку других людей, чтобы чувствовать себя любимой и защищенной», – сказала я. И мы решили, что впредь отношения с противоположным полом будет определять та взрослая, умная, ответственная женщина, которой она и являлась во внешней жизни. Через короткое время С. научилась чувствовать те ситуации и обстоятельства, в которых ее внутренняя маленькая девочка начинала бояться и страдать. С. стала для этого ребенка настоящей надежной, любящей мамой, которая всегда приходит на помощь. В качестве награды ее женственность расцвела, и личная жизнь стала быстро налаживаться. В течение нескольких последующих лет периодически я получала звонки с благодарностью от С. «Оказывается, после сорока лет жизнь только начинается, и я абсолютно счастлива», – спокойно и уверенно говорила она.

Дорогой читатель, здесь стоит сделать некоторое отступление и ответить на резонно возникающий вопрос: что за странный метод – искать в себе кого-то, кем я не являюсь? «Я есть я, – скажет любой здравомыслящий человек, – почему во мне еще кто-то должен быть?» Это удивление, а порой и возмущение вполне понятно. В самом деле, зачем запутывать действительность? Но возможно ли в попытке понимания сложных явлений этой самой действительности использовать простые методы? В науке это называется редукцией – упрощением, снижением уровня проблемы. Любая сфера познания, любая научная дисциплина веками нащупывала, формировала адекватные предмету исследования методы изучения. Эти научные подходы глубоко интегрированы в культуру и вызывают у общества уважение и интерес. Никому не приходит в голову объяснять короткое замыкание плохой погодой – физика предложит более точное объяснение; любые нарушения нашего здоровья мы доверяем медицине, а не своим домыслам или интуиции. Считается, что практически во всех областях знания, за исключением психологии, существует компетентное мнение ученых. Это исключение вполне понятно – ведь человек имеет дело с психологией почти двадцать четыре часа в сутки. Работа его памяти, способность осознавать, воспринимать, анализировать, общаться, воспитывать и так далее – все это и есть психология. Еще Фрейд в своих письмах к Альберту Эйнштейну выражал глубокую досаду на то, что любой человек в той или иной степени считает себя психологом, полагаясь в вопросах данной науки в основном на себя, свой опыт и свое мнение, а вовсе не на мнение экспертов в данной области. Однако современные психологические исследования показывают, что психика человека – это сверхсложная система, в которой есть уровни, слои, структуры, и лишь некоторые из них осознаются человеком. Психологическое здоровье и целостность личности напрямую связаны с качеством осознавания человеком своих внутренних психологических составляющих и гармоничностью соотношения этих частей. Не вдаваясь в подробности, коротко поясним: взаимодействие с собственным сознанием мы осуществляем через слово, мы просто можем говорить с собой. Однако язык бессознательного, то есть более глубинных слоев психики, лежащих ниже уровня сознания, – это образ, символ. Нам будет недостаточно «поговорить» с собой, чтобы воздействовать на глубинные уровни нашей психики, пытаясь помочь себе или лучше понять себя. Нам придется использовать образы, звуки, движения. Вспомните свои ощущения, когда вы смотрите на произведения искусства, живописи, слушаете великую музыку… Вас охватывает состояние, затрагивающее что-то сокровенное, и это часто трудно выразить словами. Надо подчеркнуть, что наши глубинные пласты психики не только воспринимают что-то извне, они также могут что-то «говорить» нам о нас самих, о том, что происходит в нашей глубине. И язык этот будет всегда метафоричен. Именно с этой особенностью психики и связаны методы психологии, опирающиеся на некоторое образное представление. В нашем случае образ «внутреннего ребенка» – это своего рода «дверь» в мир нашей памяти, а вовсе не раздвоение личности. Это возможность прикоснуться к забытым, вытесненным, иногда болезненным, травмирующим переживаниям, которые мы испытывали в детстве, но которые остались в потаенных уголках нашей психической реальности. Взаимодействуя с этим образом, мы получаем доступ к той части нашей души, которая обычно незаслуженно забыта, но об этом мы будем еще не раз говорить более подробно в следующих главах.