Развод. Стать мамой вопреки (СИ) - Амадей Лия

Размышляя о горьких превратностях судьбы, я остановилась перед нашим трехэтажным особняком из белого мрамора.

Наш дом самый красивый на улице. Когда-то я этим гордилась.

Посреди большой прихожей на первом этаже разместился огромный аквариум с экзотическими рыбками. По вечерам, когда мужа нет дома, я люблю наблюдать за жизнью этих маленьких созданий. Они кажутся такими же потерянными, как я, весь их мир — это аквариум. А я мало чем отличаюсь. Тоже живу в ограниченном пространстве. Никому не нужная…

Больше всего мне нравится наша спальня. Светлая большая комната с широкой кроватью. На ней лежит множество небольших подушечек, в которые я люблю зарываться. Возле кровати стоит маленький столик с разными кремами, косметикой, и моими любимыми украшениями.

Смотря на всю эту роскошь сейчас, я не могу не задуматься о настоящем источнике счастья, вспоминая маленькую кроху. Она вызвала во мне те чувства, которые никогда не вызывала ни одна роскошная вещь. Подумала, что может, она нужна мне даже больше, чем я ей, потому что она только учится жить, а я уже давно не умею.

Николай пришёл домой поздно. Как всегда, уставший и раздраженный. Он бросил свой пиджак в прихожей, и даже не посмотрел на меня, словно я окончательно слилась с обстановкой дома.

Я боялась его разозлить, потому что знала, каким бывает этот мужчина в гневе, но пошла за ним в спальню, решительно настроившись поговорить о девочке.

Муж, как всегда, был очень красив. Высокий, стройный со спортивным телосложением, с черными, как уголь, волосами, и карими глазами, в которые я по юности влюбилась. С каждым годом его глаза становились все более и более холодными, несмотря на их цвет.

— Нам нужно поговорить, — я остановилась на пороге спальни, взявшись рукой за дверной косяк, надеясь, что эта опора даст мне немного мужества.

— Я не настроен на разговоры. В прихожей была грязь, ты сегодня не убирала? Я же говорил, если не справляешься — наймём помощь, — сдержанно проговорил он, расстёгивая рубашку перед зеркалом.

— Это очень важно. Я сегодня нашла ребенка на улице, малюсенькую девочку. Очень красивую. Я…

— Не продолжай, — он взмахнул рукой.

— Но, Коля, мне так одиноко дома! Я буду очень счастлива, если мы её заберем. Ничего хорошего в доме малютки её не ждет. Ты же всё знаешь! Ты умный человек. Позволь её забрать, и я никогда больше тебя ни о чём не попрошу!

— Нет. Разговор окончен! Не будь размазнёй, от детей отказываются каждый день. Ты не сможешь обогреть всех детей на свете. Может, мы своего ребёнка сможем завести. А два ребёнка мне не надо.

Я вдруг осознала, что он уже знал о моей находке, еще до прихода домой. В нашем маленьком городе новости разносились очень быстро, а быстрее всего они доходили до таких влиятельных людей, как Николай.

— Прошу, — я всхлипнула, хотя пообещала себе, что не покажу слёз перед ним, — найди хоть каплю сострадания к этой бедной девочке!

— Разве я не сказал, что разговор окончен?! — раздраженно выкрикнул муж. — Хочешь всех детей подбирать?! У нас не детдом. Хоть немного задумайся! Её родители могут быть плохими людьми, наркоманами. Гены — не шутка!

Давясь слезами, я вспоминала солнечную улыбку малышки, которую она подарила мне на прощанье. Сердце сжималось и тысячу раз разрывалось в клочья под гневным взглядом Коли, в котором не осталось и капельки любви.

Кто он? Я не выходила замуж за чудовище.

— Не смотри на меня так, — губы мужа искривились в усмешке, в глазах вспыхнула ярость, — иначе на месте той бесприютной быстро окажешься ты. Если я выгоню тебя на улицу, ты перестанешь помогать бродяжкам, потому что у тебя нет абсолютно ничего, кроме меня и того, что принадлежит мне.

Где-то залаяла собака, и Николай хмыкнул. Лаяла Соня. Её я тоже когда-то подобрала ещё щенком.

Когда Коля закрылся в ванной, я зарылась пальцами в мех Сони, и попыталась остановить град моих слёз. Питомица бегала вокруг, и тёрлась об мои ноги.

А на следующий день я втайне от мужа поехала в дом малютки.

ГЛАВА 3

В детском доме девочку назвали Олей. Это имя мне очень понравилось, ведь так звали мою маму.

Олечка была тихой, спокойной малышкой. Только её большие грустные глаза выдавали, как ей одиноко. Нянечка одна, а детишек много, и все хотят внимания.

Я принесла Оле подарки, но понимала, что подарки не заменят ей семейного тепла. Что лучше всего малышке будет дома, на ручках у любимой мамы.

— Пока нет дома, я здесь, маленькая, буду отдавать тебе свое тепло. Я буду очень стараться забрать тебя, и не оставлю свои попытки никогда! — шептала я малышке, качая её на руках, а она, будто понимая, улыбалась мне в ответ.

Я вспоминала, как когда-то и сама жила в детском доме. Меня обижали старшие дети, отбирали игрушки, били. Я не имела ничего своего. Не было красивой и новой одежды, я всегда ходила в старых платьях.

Часто голодная ложилась спать, потому что более проворные дети съедали мой ужин. Каждый день я ждала, что мамочка придет, и заберет меня, а она не шла и не шла.

Перед сном я представляла, как выглядит моя мама, а когда я засыпала, то она мне снилась: высокая, стройная, красивая и всегда очень добрая.

И вот наступил день, когда за мной пришли папа и мама. Мама как будто из моего сна — лучшая из женщин. Папа сильный и добродушный, статный, как воин из книжек, которые я обожала

Мне улыбнулась судьба. И я хочу, чтобы у Оленьки тоже всё было хорошо.

Меня удочерили, и я стала самым счастливым ребенком на свете. Мне тогда многие дети завидовали. Мои родители очень хорошие люди. Они меня очень баловали.

Мама работала учительницей математики, а папа был директором машиностроительного завода.

Вырастили, воспитали, выучили, выдали замуж.

Папа умер шесть лет назад, и это для меня стало трагедией. Мы с папой были очень близки. У нас с ним даже были свои секретики от мамы. Это был добрейшей души человек, чья смерть — величайшая несправедливость этого мира.

Но я счастлива, что моим отцом стал именно он…

Год назад мама вышла замуж. Отчим, конечно, сильно отличается от папы… Он ненавидит меня. Однажды, когда мама не слышала, сказал мне, что детдомовские не могут быть нормальными людьми. Что если меня не захотел воспитывать мой родной — биологический — отец, то почему это должен делать он? С тех пор наши отношения не складывались. И не сложились до сегодняшнего дня.

Он всегда смотрел на меня, как на человека второго сорта. И не считал нужным даже говорить со мной. Мне казалось, что он делает всё для того, чтобы испортить мне жизнь. Я же старалась избегать его. И как можно реже с ним встречаться.

Как всегда, хорошие люди донесли Николаю, что я хожу к Олечке.

Он был в ярости. Рвал и метал. Обещал запереть меня дома.

— Ты неразумный человек. Ну зачем тебе чужой ребенок?! — отчитывая меня, он размахивал руками и был в это время похож на ветряную мельницу, — мало ли, может, она чем-то больна? Заразит тебя? Об этом ты подумала?!

— В чем виновата бедная малышка? Она ничего плохого тебе не сделала, — пыталась отстоять девочку я.

Он схватил меня за горло и прижал к стене, прожигая лютым взглядом. Я задыхалась. Он отпустил меня на секунду, давая вдохнуть, а потом снова пережал горло.

— Я могу оставить тебя без средств к существованию, тогда посмотрим, как ты запоёшь, — угрожал мне Николай, при этом буравя меня ледяным взглядом.

Ни капли жалости! Он ужасно жестокий человек!

— Я дарю малышке теплоту и заботу. Этого забрать у меня ты не сможешь! — отбивалась я, при этом чуть ли ни теряя сознания на последнем издыхании.

— Пойми ты — она никому не нужна. Зачем она тебе? — вопросительно смотрел он на меня.

— Да потому, что никому не нужна, поэтому нужна мне. Как ты не можешь понять? — я оттолкнула его от себя и держалась за стол, пытаясь унять дрожь, которая била меня, накатывая с головы до ног, — она — как я! Я вижу в ней себя!