Непредсказуемый мужчина - Эмма Диксон

Звонок поверенному подтвердил, что Элин действительно в любое время может поселиться в тетиной квартире. Нужно лишь взять ключ в офисе стряпчего. Проблема лишь в том, чтобы найти работу, но ей это, безусловно, удастся. Должен же где-нибудь пригодиться ее диплом школы искусств.

На Элин нахлынула мощная волна благодарности. Если бы не тетя, она никогда не поступила бы в школу искусств. Отец вообще считал искусство несерьезным занятием, сомнительным в общественном отношении, и всячески препятствовал желанию дочери посвятить себя ему. Противостояние Элин с отцом длилось, пока в бой с братом не вступила тетушка Жаклин. Победа оказалась нелегкой, и еще неизвестно, чем бы закончилась борьба, если бы не строгий контроль со стороны тетушки Жаклин, обязавшей Элин быть достойной оказанной поддержки.

Честолюбие, которое постоянно гасила ее семья, разгорелось вновь. Элин открыла сундук и вытащила оттуда четыре огромных пластиковых мешка со своими работами. В них заключалось будущее, к которому она стремилась. Эти произведения составят основу ее специализированного магазина! Она собралась открыть мешок со своими любимыми изделиями, когда в комнату неожиданно вошла Линда, скривив в самодовольной ухмылке безупречный рот.

— Ну, Эли, ты довольна?

Увидев злобный блеск в глазах сестры, Элин решила не отвечать. Она молча положила пластиковые мешки в сундук и заперла его на ключ. В то время как мать и отец всячески чернили занятия младшей дочери, Линда не гнушалась пользоваться некоторыми работами сестры. Например, охотно щеголяла в платье цвета морской волны, которое Элин сшила для себя. Все, хватит, пообещала теперь себе Элин. Больше от нее Линда ничего не получит!

— Мне просто интересно, как тебе удалось убедить тетю оставить тебе квартиру? Я всегда считала тебя слишком гордой, чтобы что-то просить.

Элин с опаской посмотрела на сестру.

— Понятия не имею, почему она так сделала, и не знала, что она так поступит, — решительно ответила Элин.

— Старая сука-пуританка! Наверное, совсем сошла с ума! — Оставаясь наедине с Элин, Линда не старалась казаться милой и благовоспитанной. — Я рада, что она умерла! Ты всегда была ее любимицей. Правда, тебе от этого мало пользы, ведь папа-то на моей стороне!

Элин заскрежетала зубами. Ей хотелось ударить Линду, но она знала, что этот удар рикошетом отразится на ней. Поэтому, сдержавшись, пренебрежительно бросила:

— Сошла с ума, потому что была единственным человеком, которого ты не смогла обвести вокруг пальца!

На лице Линды появилась улыбка кошки, готовящейся к прыжку.

— А у тебя, Эли, оказывается, есть коготки?! Но я не советовала бы тебе показывать их папе. В конце концов, тетя умерла. Теперь она не может за тебя постоять, а завещание — всего лишь кусок бумаги, не так ли? — Ее глаза злобно сверкнули. — Кстати, папа хочет видеть тебя в библиотеке для разговора. Он просил меня прислать тебя к нему немедленно, а я чуть не забыла!

Внутри Элин все оборвалось. Разговор с отцом означал только одно: ей снова придется изведать силу его недовольства. Но она решительно отправилась на встречу с ним, убеждая себя говорить со спокойным достоинством, что бы он ни сказал.

— В будущем я попросил бы тебя не заставлять меня ждать, Элин, — раздраженно произнес он, когда она вошла в библиотеку.

Прошлый опыт подсказывал Элин, что оправдываться бесполезно. Повинуясь нетерпеливому жесту отца, она села в огромное кожаное кресло, в котором ее хрупкая фигурка казалась совсем маленькой, что подчеркивало ее с отцом психологическое неравенство. Но Элин была полна решимости стоять на своем.

Роберт Грейст был крепким человеком, по-прежнему красивым в свои сорок девять лет и по-прежнему слепо любящим Линду. Он зловеще откашлялся.

— Элин… Я обдумал этот неприятный вопрос. Ты, конечно, понимаешь, что завещание в его нынешнем виде полностью несправедливо по отношению к Линде. Ума не приложу, о чем думала Жаклин. Я решил, что ее квартира со всем содержимым должна быть выставлена на продажу. А деньги будут поделены между тобой и твоей сестрой.

Кровь отлила с лица Элин. Ее мечта о самостоятельной жизни, об исполнении честолюбивых планов рушилась.

— Ты не сможешь этого сделать, — неуверенно произнесла она.

— Разумеется, смогу. Необходимо только, чтобы ты подписала согласие. Естественно, я надеюсь, что ты поступишь правильно.

Он еще больше нахмурился, но Элин твердо решила не поддаваться.

— Нет, папа, я этого не сделаю. Тетя хотела, чтобы владелицей квартиры стала я, и…

Отец взорвался:

— Элин! Очень плохо, что ты за нашими спинами повлияла на тетю…

Слова Линды! Он всегда верил всему, что ему говорила старшая дочь, и ни разу не усомнился в ее словах.

Внезапно Элин встала, дрожа от накопившихся за годы обид.

— Хорошо же ты думаешь обо мне, папа! Ты веришь, что я пыталась влиять на тетю?

— А что мне остается думать? — пророкотал отец. — Просто немыслимо, чтобы при нормальном стечении обстоятельств Жаклин пренебрегла Линдой.

Элин сглотнула подкативший к горлу комок обиды и заговорила более сдержанно:

— Я не уступлю квартиру Линде! Я собираюсь в ней жить. Я найду работу и буду сама себя содержать. И в конце концов, открою магазин…

— Магазин?! — презрительно фыркнул отец.

— Да, магазин. Именно этого я хочу. Тебя никогда не интересовало, чего я хочу, папа. Мне нужно…

— Я не потерплю, чтобы моя дочь стала заурядной хозяйкой магазина! — закричал он.

— Тогда откажитесь от меня! Мне теперь все равно. Ты мог бы отказаться от меня много лет назад, вам всем всегда было наплевать на меня, — в отчаянии отозвалась Элин.

Отец побагровел.

— Я не могу поверить, что это говоришь ты, Элин. Ты всегда пользовалась той же любовью, тем же вниманием и теми же привилегиями, что и твоя сестра.

— Да что ты, папа? Неужели теми же? — с горькой насмешкой возразила она.

Отец покраснел еще больше.

— Элин, твоя ревность по отношению к Линде совершенно неуместна. — Его голос поднялся до настойчивого рева. — Приведи мне хоть один пример!

Элин больше не могла бороться с его слепотой. Она чуть опять не спустила больную тему на тормоза, но это был последний шанс открыть отцу глаза, в ее душе еще жила потребность достучаться до его сердца.

— Я могла бы привести тебе тысячи примеров, папа, но, если ты просишь хоть один, пожалуйста. — Быстрым шагом она подошла к столу и взяла фотографию в золоченой рамке, стоящую на самом почетном месте. — Вот ты и Линда в день окончания ею школы — гордый отец и красавица дочь. А где фотография, на которой мы с тобой, папа, в тот день, когда я закончила школу? — Сквозь нахлынувшие слезы Элин смотрела на фотографию. Обида была почти невыносимой. — Ты взял тогда Линду в город, купил ей самое красивое платье, которое мог найти, и так гордился ею, что нанял фотографа, который приехал сюда и запечатлел вас. Тебя и ее. А со мной ты так не сделал.