Любовь как наваждение. Сборник рассказов - Дмитрий Коробков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пойдём, чаек кормить, – сказала Лена сдавленным голосом.
Он уже не звучал, так как прежде, а Николай и вовсе потерял дар речи. Они молча бросали птицам кусочки хлеба, взятого из ресторана, а морской ветер казалось, залетал до самой глубины опустошённой души с особым остервенением. Самыми глупыми и нелепыми сейчас могли звучать только заверения в скорой встрече, после возвращения с туманной перспективой отношений. Однако подумать, а тем более поверить в то, что на этом всё вот так и закончиться он просто не мог. «Но что думает она? Почему молчала раньше, сказала только теперь? Я не спрашивал или ей самой…, – мысли с вопросами перемешались в голове, – бред! Мы что больше ни когда не увидимся»?
Подошли сестра и дети. Их голоса и охота за чайками стали балансиром в сознании.
– У Вас какие планы на сегодня, – наконец выдавил из себя Николай, – собираться будете?
– Нет. Поезд завтра поздно вечером, – как-то вдруг по-детски задорно откликнулась Лена, резко повернувшись и отряхивая ладоши, – завтра и соберёмся! А сегодня мы просто отдыхаем, но если хочешь, можешь пригласить меня на прощальный ужин!
Она спрыгнула с бетонной возвышенности присев на корточки рядом с племянниками.
Они ещё какое-то время собирали ракушки и камешки на память. Пытались играть в огромные шахматы на веранде. Говорили не понятно о чём, пытаясь смеяться.
Прощальный ужин устраивали в два этапа. Сначала в кафе – мороженое на пятерых, потом по-взрослому, – на двоих. Теперь они разговаривали мало и совсем по-другому. Обменялись телефонами и адресами. Пили сухое вино. Не пропустили ни одного медленного танца. Весь вечер держались за руки. Вернулись в санаторий уже совсем поздно. Расстаться было невозможно. Невыносимая щемящая боль терзала души. Они смотрели друг другу во влажные глаза. Её сладкие губы то целовали его, то шептали что-то нежное и ласковое, обволакивая горячим дыханием. Он сам целовал её, шепча слова любви и преданности. Лена осталась у Николая.
На завтрак они не пошли. Лена поговорила с сестрой по телефону, и они остались в номере. К обеду всё-таки пришлось выйти для воссоединения с родственниками. Потом были сборы вещей, сдача номера, наверное, ещё что-то. Николай бродил по территории санатория и блуждал в собственном сознании.
Вечером поехал провожать их на вокзал. Купил цветы у говорливой торговки. Посадил всех в поезд. Не было ни слёз, ни рыданий, только скромный поцелуй в щёчку и последнее: «Я позвоню…». Выйдя из вагона, он вспомнил свой юношеский стишок:
«…Закрылась дверь последнего вагонаИ скорый поезд набирает ход,А ты стоишь и смотришь вслед с перрона,Ведь мы расстались даже не на год…»
Вот только на перроне теперь остался он. Долго ещё стоял, всматриваясь в пустоту, наступившую вслед за ушедшим поездом.
«Какого чёрта? Что мне тут делать? Я не хочу в этот санаторий! Я не могу больше видеть этого моря»! Он вдруг рванулся в помещение вокзала.
– Девушка, один билет до …, на ближайший поезд!
Купленный на эмоциях билет не может быть свидетельством досрочного отъезда из курортного местечка, или может? Утро вечера мудренее!
Февраль 2015 г.Букет Абхазии
Эта история, рассказанная ниже, не имеет никакого отношения к цветам из Абхазии, тогда ещё Грузинской ССР. Однако она напрямую связана с виноградниками Алазанской долины. А произошла она с Вовкой Фоминым, моим однокурсником. Мы учились в институте, на вечернем отделении одного из московских ВУЗов.
Приходит он в четверг, вечером, весь в растрёпанных чувствах.
– Ты что такой смурной? – спрашиваю его.
– Да, как сказать, объяснить, почти невозможно.
– А ты попробуй, я же не дурак.
– Помнишь, я тебе про Лауру рассказывал?
– Как не помнить…
И он мне поведал о том, что она просила привезти ей из Сухуми, куда Вовка летал в прошлые выходные на экскурсию, бутылку хорошего вина местного разлива.
Лаура, была той девушкой, отношениями с которой Вовка особенно дорожил. Иногда она этим пользовалась и выдавала ему свои «маленькие капризы». Вино он, конечно, привёз. Да вот Лаура вдруг неожиданно заболела. Встретиться им было невозможно, в силу объективных обстоятельств. Поскольку работали они в одном учреждении, то и вино, Вовка решил оставить у себя на работе, в столе. А девчонки из его отдела, вчера устроили там себе девичник, после работы. Увлеклись и «раскулачили» Вовкин стол. Они просто представления не имели, что значила для него эта бутылка вина.
Узнав об этом по телефону, Лаура просто повесила трубку, успев сказать ему, больным голосом, что ей всё понятно. Больше, к телефону, она не подходила».
– Мне надо обратно в Сухуми, – вдруг встрепенулся он.
– Ты что с приветом? Ты из-за этой ссоры в Сухуми собрался? Да она через день забудет!
– Я не забуду, ни разговора, ни голоса её. Ты не слышал, как она говорила. Я обещал, и должен привезти!
– Ну, ты совсем чокнулся. Ты серьёзно полетишь в другой город за бутылкой вина?
– У тебя деньги есть?
Всей требуемой суммы, у меня, естественно не было. Стоимость билетов мы только могли прикинуть приблизительно. Поговорив, между парами занятий, с другими ребятами, более солидными, чем мы, нашли, кто сможет одолжить завтра денег, без лишних разговоров.
Пятница. Вовка заскочил в институт только за деньгами и сразу в авиакассы.
– У нас в понедельник лабораторная, – напомнил я ему, – пропускать нельзя.
– До понедельника, как до Луны. Я завтра туда, и обратно. В воскресенье, – к ней. Ладно, пока. Я, погнал.
В авиакассах продали билет только до Сухуми: «Обратный, купите на месте, – заверила Фомина, серьёзная женщина в кассовом окошке».
Потрачено почти половина занятых денег. Теперь у него оставалось на обратный билет, пару бутылок вина да перекусить что-нибудь в дороге. Вернувшись, домой, Вовка сказал маме, что утром уезжает к другу на дачу. «Возможно с ночёвкой, – как знать на какой рейс ему достанется обратный билет. Зачем её волновать зря, если придётся задержаться».
Утром, мама успела испечь, им с другом, ватрушек «с собой на дачу».
Фомин поднялся по трапу на борт ИЛ-86 в приподнятом настроении. Неделю назад, он уже летал этим маршрутом, что немного забавляло его перед полётом. В самолёте он занял своё место, пристегнулся ремнём, не дожидаясь объявлений бортпроводницы. В полёте, Фомин наслаждался потрясающими видами, проплывавшими мимо иллюминатора самолёта. Скользя над облаками, он поражался многообразием, казалось бы, одинаковых картин.
Приземление было штатным. Вовка решил сразу приобрести обратный билет, чтобы точно знать, сколько свободного времени и денег останется в его распоряжении. Очередь в кассу оказалась большой. Он занял её и вышел на улицу, перекурить свой перелёт. Вернувшись к кассам, обнаружил, что очередь совершенно не двигается, но прибывает. Сверившись с расписанием отправляющихся в Москву рейсов, он посчитал, что будет правильнее, съездить в город за вином, а, уже вернувшись, ждать в очереди «до упора».
Заняв ещё раз себе место, среди желающих приобрести билет на самолёт; вдруг первая пройдёт пока его не будет, Вовка бодро вышел из здания аэропорта. Сразу, напротив выхода, останавливался автобус, направляющийся в центр города. Фомин запрыгнул в него, устроившись у окошка. Он снова смотрел на местные селения вдоль дороги, потом город, а вот и улицы, по которым он гулял неделю назад.
Вовка выскочил из автобуса, у того самого магазина, где уже совершал покупку. На этот раз, он решил купить не одну бутылку, учитывая возможные форс-мажорные обстоятельства. Пара бутылок «Букета Абхазии» позвякивала в его сумке. «Нечего тут гулять, – подумал он, про себя, – город я уже видел, – весь обошёл. Надо торопиться в аэропорт, если что, лучше там посижу, перекушу в хинкальной». Дождавшись автобуса, с чувством того, что всё идёт по намеченному плану, он стал любоваться обратной дорогой.
Войдя в здание аэропорта, Фомин не нашёл своей очереди, но приятно удивился тем, что открылись ещё несколько окошек, приблизив его к обратному билету.
– Один до Москвы, на ближайший рейс, – сказал Вовка, протягивая в кассовое окошко паспорт с деньгами.
– На Москву, билетов нет, – ответило окошко.
– Ну, дайте на любой другой, только сегодня, пожалуйста.
– Ближайший рейс на Москву, на который есть билеты, – только через месяц. Брать будете?
«Через месяц»!? Фомин, с деньгами, вложенными в паспортом, отошёл в сторону. «Как, через месяц? Я, не понял». Он сунул всё в карман, оглядываясь по сторонам. Всё было реально, он не спит. Вышел на улицу, закурил. «Какой месяц? У меня денег только на обратный билет. Я, хрен знает, где от дома, в чужом городе». Увидев скамейку, Фомин переместил своё тело на неё. Снова закурил, пытаясь выйти из прострации и подавленности. Подняв отяжелевшую голову, он водил пустым взглядом, по сторонам. Хинкальная, та самая, что он приметил, уезжая в город. Есть он уже не хотел, но жажда, повела его в это заведение. Вовка взял кружку пива, и выпил её залпом. Вернулся на скамейку. Пытаясь успокоить себя, Фомин стал рассуждать, о любой другой возможности своего перемещения, в родной город. «Ведь есть здесь ещё что-то, помимо самолётов и автобусов? Что? Вокзал! – вдруг осенило его». Вовка, чуть не подпрыгнул на месте. «Конечно же, – вокзал! Ведь здесь должны быть поезда! Что я за идиот! – он схватил в охапку, сумку с вином, отыскивая взглядом автобус».
