Твоя маленькая Лиза - Оксана Шмидт

– Я помню эту ночь, – почти взвизгнула я. – Это ночь после первого концерта. Мы тогда впервые все узнали о твоем страшном диагнозе…

– Тс-с-с, – Алекс приложил указательный палец к моим губам. – Смотри и слушай.

17-летняя я уселась за стойку и огляделась. Мне не спалось. Потягивая сок из стакана, я о чем-то думала. Я помню, о чем я тогда думала, – о страшной болезни Алекса, пыталась переварить то, что она неизлечима, и понять, как он может петь, если его легкие работают всего на 20 процентов. В помещении было темно, но мне почему-то не хотелось включать свет. Вдруг скрипнула дверь и кто-то вошел. В темноте я не сразу разглядела, кто это был.

– Привет, – сказа л Алекс. – Тоже не можешь уснуть?

– Неа, – сказала я. – Эмоций много.

– И у меня. Аж задыхаюсь! Поделишься соком? – спросил он.

– Конечно, – я лениво протянула ему канистру с оранжевой жидкостью. – Садись рядом, если хочешь, конечно!

– Хочу! – сказал он. Мое сердце предательски заколотилось. Хорошо еще, что в темноте он не смог разглядеть цвет моего лица – я наверняка зарделась.

Саша налил себе стаканчик. Я молчала, не зная, что сказать.

– Поговорим, может быть? – спросил он и сделал пару глотков.

– Ты здорово спел сегодня! – осмелела я немного. – Действительно здорово!

– Спасибо! – улыбнулся Лем, удивившись, что я пришла в восторг от его вокальных данных, так как сам постоянно в них сомневался. Если бы не отец, который однажды буквально заставил спеть Сашку в караоке, то, возможно, о нем никто бы никогда и не узнал. – Мне показалось, что я был немного не в форме.

– Алекс, скажи, а эта болезнь совсем неизлечима? – серьезно спросила я, не желая откладывать особенно интересующий меня вопрос.

– Да… – утвердительно сказал Сашка, однако в его голосе я не услышала ни нотки сожаления. – Но она научила меня всегда смотреть вперед, не сдаваться, жить сегодняшним днем и мечтать. А еще у меня потрясающий пресс благодаря постоянному кашлю.

Он игриво подмигнул мне, задрал рубашку и продемонстрировал торс. Глаза к полумраку привыкли, и я смогла оценить действительно превосходные «кубики» Алекса.

– Как ты можешь шутить? Это ведь страшное генетическое заболевание с трудновыговариваемым названием, – шутка Алекса мне совсем не показалась смешной. – Да, да… Я читала в интернете.

– Муковисцидоз, – сказал Сашка, и его глаза на мгновение потухли, а потом он неожиданно улыбнулся и скорчил такую смешную рожу, что я засмеялась. – Не грузись! И вообще, я не хочу больше говорить об этом. Не хочу, чтобы все только и говорили, что о моей болезни. Я здоровее всех здоровых… Я живой!

– Как думаешь, кто станет победителем «Дебюта» в этом сезоне? – я решила сменить тему.

– У меня шансов не много, я вообще тут случайно – позвали на замену. А вот ты сделал сегодня мощную заявку!

– Это из-за моего потрясающего пресса? – рассмеялся он.

– Дурачок, – улыбнулась я. – У тебя такой голос…

– Какой у меня голос? – бархатным тембром заговорил он.

– Уникальный. Четыре октавы – это вам не просто так…

– Да ладно тебе, – он вдруг засмущался и спрятал глаза.

Мы еще часа два болтали о всякой ерунде, о своем детстве, о любви к музыке, о своих мечтах. У него их было очень много…

– Я мечтаю влюбиться сильно-сильно, – сказал он серьезно, – знаешь, чтобы до безумия. У меня такого никогда не было. Вот только шансов у меня не много на взаимность. Сама посуди – худой, низенький…

Сашка машинально одернул рукава рубашки, чтобы спрятать узкие запястья.

– Ерунда! Ты клевый! Я знаю, что говорю, – заметила я. – И никакой ты не низкий. Какой у тебя рост? Ты почти на голову выше меня, а мой рост где-то 165 сантиметров.

– То есть в женихи гожусь? – игриво спросил он. Я кивнула и отвернулась, чтобы он не увидел мою глупую улыбку. – Ты, кстати, тоже ничего.

Он обнял меня и чмокнул в щеку. От неожиданности я едва не подавилась соком.

– А еще я мечтаю о детях и о том, чтобы моя музыка заставляла людей жить, не сдаваться, а больным, таким как я, давала надежду. А ты о чем мечтаешь?

– Я люблю петь и хочу, чтобы меня услышали. Хочу лет через 10 давать концерты, сочинять классную музыку. Петь для людей и ради всего самого лучшего. Понимаешь? И… может быть, однажды написать книгу.

– На самом деле ты ведь не со мной хотел поговорить, а просто не хотел, чтобы быстро наступило утро и начались все эти утомляющие медпроцедуры, без которых ты не мог жить полноценной жизнью? – я посмотрела на Алекса с укоризной.

– Так-то оно так, но мне действительно было приятно с тобой болтать. Я почувствовал в тебе родственную душу, родного мне человечка, который просто интересуется мной, а не сочувствует из-за моей болезни.

– Мне было легко с тобой… Впрочем, с тобой и не могло быть иначе. Ты всех нас в доме, ребят и педагогов, заряжал позитивом, оптимизмом, такой невероятной жаждой жизни, которая была только у тебя. Ты был сильнее всех нас вместе взятых и в то же время таким каким-то хрупким. Ты многому научил меня. Главное – я поняла, что никогда не надо сдаваться, даже тогда, когда нет надежды.

– Ты уверена в этом? – вопросительно посмотрел на меня Алекс.

Я кивнула и отвела взгляд – он был прав: в том, что касается его, я не была готова идти дальше.

Конец ознакомительного фрагмента.