Москва Норд-Ост - Анджей Зауха

- Но мы же договаривались, не могу же я вам испортить вечер, - упиралась Ирина. - На какой-нибудь хороший спектакль билеты уже купить не успеем, пойдем на «Норд-Ост», это недалеко. Я виновата, что пропали билеты на Гафта, куплю всем входные.

Виктория отправилась уговаривать дочь, но, поскольку у той настроение не изменилось, почти силой вытащила ее из комнаты. «Семья есть семья», - заявила она дочери. Фадеева таким же образом убедила Ярослава.

- Предчувствовали мы что-то недоброе, - говорит Кругли-кова. - Даже моя мама перед выходом сказала: «Не ходили бы вы на этот спектакль!» А нам и правда не очень хотелось. Побыть вчетвером хотелось, но не обязательно в театр идти. Я бы охотнее пошла куда-нибудь в кафе, пирожных поесть. Праздник живота устроить. Мы с Ярославом это всегда любили. Но Ирина - человек строгий и принципиальный, а дочка вечно на диете, так что я даже не стала предлагать кафе.

Актер Марк Подлесный прекрасно знал: 18. 00 - последний предел, когда можно проскользнуть в театр, избежав скандала. Удалось. Успел в последнюю минуту. Вообще-то он должен быть в театре уже в пять вечера, тогда можно спокойно разогреться, что было просто необходимо, потому что в спектакле много танцев, успокоиться, сконцентрироваться. Но в исключительных случаях можно было чуток опоздать. Как сегодня.

Двадцатилетний Марк с утра возился со своим маленьким ребенком, пока его жена, учительница, давала частные уроки. Потом покормил дочку и после обеда вышел из дому, но несколько часов потратил на поиски подарка ко дню рождения жены. И только потом побежал в свою районную поликлинику. Он уже несколько дней чихал и покашливал. Марк, старавшийся всегда быть в форме, несколько раз в неделю занимался на тренажерах. Поэтому забеспокоился и решил проверить, что с ним такое. В поликлинику пришел почти в пять, то есть тогда, когда он должен был уже входить в театр. У кабинета врача очередь.

«Ладно, подожду», - подумал Марк. До театра на такси можно за пятнадцать минут доехать, если не торчать в пробках. Очередь, однако, двигалась медленно, а знакомый врач как назло не появлялся. Только без двадцати шесть, когда Марк уже собирался уходить, врач случайно выглянул из кабинета, весело поприветствовал его и тут же выписал направление к специалисту.

Через служебный вход с тыльной стороны Дома культуры Марк вбежал в театр, где за кулисами царила обычная перед началом спектакля суета. На ходу поздоровался с коллегами и стал готовиться к спектаклю. Сегодня приходилось делать все в головокружительном темпе. Марк переодевался и одновременно проверял костюмы, которые менял несколько раз в течение спектакля. Потом надел специальный пояс с карманом, в котором был спрятан радиомикрофон.

- Я потом три дня так и просидел в этом поясе с передатчиком и даже не заметил этого, - улыбается Марк. - Тут дело даже не в нервах, просто это деталь костюма, к которой так привыкаешь, что уже ее не замечаешь. И раньше случалось, что я в этом поясе домой шел. После спектакля переоденусь, а пояс снять забуду. А потом обнаружу его дома.

Проводок от передатчика проложил вдоль корпуса, конец с крошечным микрофоном прилепил пластырем к щеке. Еще несколькими кусочками пластыря прикрепил проводок к телу и побежал на сцену, проверить работу микрофона. Голос каждый день звучит по-разному, в зависимости от настроения и даже от того, что съел на обед. Чтобы зрители могли понять текст, нужно было каждый день настраивать аппаратуру. Этим занимались звукорежиссер и его помощники. Их огромный пульт с массой рычажков и регуляторов находился, если смотреть со сцены, высоко наверху за балконом.

Установка уровней звучания заняла пару минут. Марк что-то пропел басом, произнес несколько фраз и побежал обратно в гримерку. Еще несколько упражнений, чтоб разогреть мышцы, - и он был готов к началу спектакля.

Когда они подошли к театру, Виктория Кругликова подумала, что, может, им все-таки повезет и они не попадут на спектакль. Перед входом молодой мужчина спрашивал лишний билетик. Его вид заметно раздражал некоторых зрителей - явный выходец с Кавказа, смуглый, с характерным гортанным акцентом. «Наверняка, в кассе билетов нет», - решила обрадованная учительница. Они все-таки вошли в вестибюль, где слева от главного входа находились кассы. Там оказалось, что билеты есть, причем чуть ли не на выбор, входные были по любой цене и на любое место. Фадеева, это она платила за билеты, взяла четыре места в одиннадцатом ряду, с правой стороны, ближе к боковому проходу, чем к центру. Виктория предложила дочери позвонить жениху и пригласить его на спектакль, но оказалось, что его мобильный отключен. Четверка театралов еще долго подшучивала над дурнем, который перед входом в театр, на холоде, под дождем пытается купить лишний билет.

Кругликова ничего не заметила, но наверняка в это время в дальнем углу стоянки для машин перед театром уже стояли три микроавтобуса, которыми приехали террористы Мовсара Бараева: «Фольксваген Каравелла», «Форд Транзит» и старый «Додж Рам 250», с тонированными стеклами. Наверное, один из чеченцев - в конце концов, некоторым не было еще и двадцати лет - решил, насмотревшись фильмов, поспрашивать лишний билетик перед входом. Впрочем, он прекрасно знал, что через два часа он и его приятели будут уже внутри и это они будут режиссерами продолжения спектакля. И ему явно доставляло удовольствие поддразнивать своим видом вечно задирающих нос жителей столицы, которые вообще не любили приезжих, а «черных» особенно. Наверное, его радовало, что скоро они все будут в его власти.

Теперь Виктория думает, что, возможно, он пересчитывал людей, входящих в здание театра. Во всяком случае, через несколько часов она узнала его на сцене в камуфляжной куртке и с автоматом Калашникова в руках.

Глава2

Как позднее сообщила администрация, в тот вечер на спектакль было продано семьсот одиннадцать билетов. Типичный спектакль в будний день; по субботам и воскресеньям в театральный центр приходило значительно больше народу. Когда билетеры, в основном студенты в белых рубахах и вишневых жилетах, помогли последним зрителям найти свои места, раздвинулся занавес, стилизованный под ворота авиационного ангара, с характерными бляшками заклепок. Ворота, производившие такое ошеломляющее впечатление на зрителей, на самом деле были сделаны из пластиковых плит, скрепленных рейками.

Начался спектакль.

Марк Подлесный несколько раз бросал взгляд на зал, но там ничего необычного не было. Случалось иногда, кто-нибудь приходил с камерой и пытался снимать спектакль. Все это хорошо видно со сцены, поэтому актеры в таких ситуациях прерывали представление, чтобы можно было забрать у нарушителя камеру и отдать ее на хранение в администрацию. В тот вечер, к счастью, никто не пытался ловчить, и Марк сосредоточился на своей работе. Надо сказать, нелегкой. Зрители, несмотря на рекламу и рассказы знакомых, шли на «Норд-Ост» с недоверием, а иногда и с предубеждением.

«Такую серьезную повесть, как "Два капитана", не стоило, пожалуй, превращать в фривольный мюзикл», - думала перед началом спектакля учительница Кругликова.

Либретто мюзикла «Норд-Ост» было создано на основе книги Вениамина Каверина. Патриотическая повесть для молодежи, написанная, правда, в сталинские времена, но все еще очень популярная - в России ее знают практически все. Авторам мюзикла удалось избежать патриотического пафоса, появилось много сцен смешных, и даже сатирических, например посвященных бюрократии - в одном из министерств секретарши танцевали с пишущими машинками и столами, отсылая просителей от одних дверей к другим. Надо признаться, это производило на публику впечатление, так же как чечетка двух лыжников, отбивающих ритм пристегнутыми к ботинкам лыжами.

Авторы мюзикла, известные российские барды Алексей Иващенко и Георгий Васильев, взяли из истории Каверина и любовную линию, очень мелодраматичную, поэтому «Норд-Ост» рекламировали как «классический мюзикл», а главный рекламный слоган был «История любви».

История, которую каждый вечер рассказывали с подмостков театрального центра на Дубровке, была по существу довольно банальна: в Арктике гибнет экспедиция капитана Татаринова, который на корабле «Санта-Мария» пытался проложить Северный морской путь. Жену пропавшего капитана, Марию Васильевну, вместе с дочкой Катей забирает из Архангельска в Москву его брат, Николай Татаринов, директор школы. В ту же школу попадает бездомный сирота Саша Григорьев. Саша и Катя сначала становятся друзьями, а когда они подрастают, между ними вспыхивает любовь. Как-то Катя рассказывает Саше о своем пропавшем отце, и мальчика озаряет - в письме, которое много лет назад случайно попало к нему в руки, рассказывалась та же история. Оказывается, это было прощальное письмо капитана Татаринова, в котором он описывал провал экспедиции и обвинял своего брата в срыве подготовки похода. Один из одноклассников Саши, некий Ромашов, желая выслужиться перед директором школы, выкрадывает фрагмент письма. Раздавленная горем Мария Васильевна, которая после многолетних уговоров согласилась выйти замуж за зятя, принимает яд. Катя порывает все отношения с Сашей и уезжает в Ленинград. Юноша принимает решение стать летчиком и полететь на Крайний Север по следам пропавшей экспедиции, чтобы доказать Кате, что он не врал. Саша Григорьев становится в конце концов летчиком, но Николай Татаринов и Ромашов срывают планируемый поиск, власти отказывают поддерживать молодого летчика. После множества перипетий Саша, пилот бомбардировщика, возвращаясь с боевого задания, вступает в бой с немцами над ледяным безмолвием и наконец в поврежденной машине садится неподалеку ненецкого стойбища. Просит жителей помочь отремонтировать самолет. Среди принесенных ненцами вещей оказываются предметы с корабля «Санта-Мария». У жителей стойбища Саша находит также бортовой журнал; в нем подробно описана та самая история, которую он некогда рассказал в доме Николая Татаринова, но не смог тогда ничего доказать. Саша, однако, несчастен - до него дошли слухи о гибели Кати в осажденном Ленинграде. Вскоре оказывается, что это неправда. История заканчивается всеобщим хеппи-эндом, тем более что зло наказано - разбитый параличом Николай Татаринов беспомощен, он не может даже говорить.