Горсть песка-12 - Валерий Белоусов

21 июня 1941 года. 6 часов 08 минут утра. Минск. Кабинет командующего ЗапОВО генерала армии Павлова. В кабинете — начальник штаба округа генерал-майор Климовских.(Черно-белое)

Павлов говорит по телефону ВЧ (телефон белого цвета, без наборного диска) «Нет, товарищ Сталин. Это полная ерунда. На границе — как никогда спокойно…Я полностью контролирую ситуацию. На любую провокацию- не поддамся. Граница на замке! Не беспокойтесь, товарищ Сталин, глаз не смыкаем…Служу Трудовому Народу!»

Обращаясь к Климовских- потрясает схваченной со стола бумагой — «И ты хочешь, чтобы я доложил ОБ ЭТОМ Хозяину? Какой-то Осташенко Фе — А, какой-то сраный полковник…не нравится ему, видите ли, что в крепости Бреста НЗ всех видов сложены, удручает его, видите ли, что личный состав скученно размещен…Да кто он такой? Замкомдива 6 стрелковой? А геморрой в… пояснице его не беспокоит? Тебе что, делать с ним больше нечего? Или тебе что, звёзды в петлицах тяжело носить стало? Пошёл ты на…Вон из моего кабинета, и больше с ЭТИМ ко мне не ходи!»

21 июня 1941 года. 6 часов 09 минут утра. 3 погранкомендатура 17 Краснознамённого Брестского погранотряда.

Комендант Западного острова ст. л-т НКВД А.С. Чёрный. Собеседник- начфизподготовки 17 КПО л-т Сергеев А.П.(Черно-белое, постепенно, плавно, переходящее в Цветное. Вторая развилка истории)

Слушай, Саша…что-то мне очень не нравится эта тишина…всю неделю соседи по берегу шастали туда-сюда, туда-сюда, фотографировались, тур-р-ристы…а сегодня- как вымерли…Вот так же и на Хасане было-перед началом…Ты со своими спортсменами всё закончил? Знаешь, не распускай их на сегодня…займи их чем-нибудь…ничего, в баню завтра сходят…а мне дополнительные 50 человек не помешают — ведь лучшие стрелки со всего Белорусского погранокруга собрались! И знаешь что- в случае чего- давай их к старому деревянному мосту…ага, тот что к крепости…а кто у нас победитель по разряду ручных пулемётов? А, старший сержант Минин…а его на вал- там круговой обстрел…»

21 июня 1941 года. 9 часов 07минут утра. Цитадель. Столовая 455 стрелкового полка. Завтрак (Черно-белое)

За столом- красноармейцы, среди них — около половины азиатских лиц…слышна таджикская и туркменская речь…На столах- горки хлеба, нарезанная колбаса в мисках…(Голос за кадром- Я никогда бы не поверил, что у красноармейцев на завтрак на столах в мисках стояла нарезанная колбаса- но таковы воспоминания очевидцев…Вот до чего кровавый Сталин довёл Красную Армию!) Красноармеец 7- ой роты Огородников — «Товарищ старшина, а молодые картошку не едят, она — говорят, с салом! Есть, провести партполитработу среди личного состава! Эй, бабай, ну-ка, давай наворачивай! Во, видал у меня? Поговори ещё! Устав Внутренней службы теперь твой шариат!»

21 июня 1941 года. 9 часов 08 минут утра. город Брест. 60-тый железнодорожный полк НКВД (Черно-белое)

Лязгая сцепкой, на станцию прибыл грузовой состав с Запада…в составе- несколько металлических высоких полувагона 7,72 метра, нагруженных углем…

(Экран светлеет, изображение переходит в Цветное. Третья развилка Истории)

Из привокзального туалета выходит, подтягивая на ходу портупею, младший политрук Черкалин…Прибыл на окружные спортивные соревнования, которые должны начаться в воскресенье…Проходя мимо вагона с углем — вспрыгивает на тормозную платформу- подтягивается, заглядывая в вагон…Молодой он, силу девать некуда…

Мимо проходит пограничный наряд. Старший наряда, сержант Турсунбаев, отдаёт честь и спрашивает: «Забыли что нибудь, товарищ политрук?»

Черкалин спрыгивает, смущённо отряхивает ладони…»Просто интересно. чего это немцы нам наш же донецкий уголёк поставлять стали?»

Сержант не понимающе морщит лоб под зелёной фуражкой- «Почему наш же?»

Черкалин уверенно отвечает- «Да как же не наш? Именно наш, донецкий, настоящий антрацит…»(Голос автора- И он глубоко ошибается- антрацит был как раз именно немецкий, из самого Рура…)

Пограничник с сомнением качает головой…»А и в правду, зачем? Ну-ка, Сергеев, наверх. Проверь, что там за уголёк…»

Один из рядовых пограничников мигом заправляет под подбородок ремень фуражки, забирается на вагон и — достав из-за сапога шомпол, начинает раскапывать сверху уголь. Затем щупает шомполом- «Товарищ сержант, да тут что-то…твёрдое, под углем…»

Сержант скидывает с плеча ППД — «Ну, неужели контрабанда? Молодец, боец- считай, отпуск ты себе заработал!»

Но это оказалась не контрабанда…

Распахивается, как дверь, стенка вагона — и из образовавшейся ниши на гравий возле путей выскакивают, как чёртик из коробочки, четверо в форме командиров РККА. Первый из них проводит классический маваши-гири в голову ближайшего пограничника, но тот, против ожидания, текучим, неуловимым движением уклоняется от удара, захватывает конечность нападавшего, и по всем правилам боевого самбо с сопением выворачивает…слышен хруст кости…другой из диверсантов бросается на Черкалина и с размаху бъёт его широким клинком в район печени…но тот уворачивается — и проводит классический хук с левой…на гимнастёрке чемпиона СКА по боксу в полутяжёлом весе вспухает багровая полоса, а нокаутированный падает навзничь, со звоном ударяясь затылком о рельс…Турсунбаев вздёргивает ствол и короткой, в три патрона, очередью прошивает третьего неизвестного, а Сергеев, спрыгнув прямо с вагона на плечи четвёртого, всаживает тому шомпол глубоко в левое ухо…неизвестный дёргается и затихает…Вся схватка продолжается от силы 5–6 секунд…(Голос за кадром- Вы можете не поверить- но именно ТАК дрались в НКВД).

Турсунбаев — «Ну хорошо, что хоть одного взяли…эк Вы, товарищ политрук, неаккуратненько приложили…все рельсы мозгами забрызгали…А это кто такой красивый на нас наехал-то? Ну-ка, Петренко, покрути ему ручку…ага, сломанную…»

Но захваченный нарушитель госграницы поднимает целую руку и злобно шипит: «Не трэба, кляты москалики…усё повидаю…я с Бранденбургу…»

(Мгновенная черно-белая вставка…разбитый вокзал, перрон, усеянный битым стеклом…у забора- расстрелянные раненые, с промокшими от крови повязками- Черкалин, Сергеев, Турсунбаев…)

Накануне. День.

За кадром- звучит песня:

«Расцветали яблони и груши,Поплыли туманы над рекой…Выходила на берег Катюша,На высокий, на берег крутой…»

Город Брест. 13 часов…

(Чёрно-белое). Мирные улицы тихого советского города…

Суббота- рабочий день, поэтому в Брестском Обкоме проходит партхозактив- расширенный пленум областного комитета ВКП(б). В зале- руководители районов, председатели колхозов, директора заводов, многие из них в военной форме без знаков различия.

(Голос за кадром) Из протокола Пленума: Первый секретарь обкома тов. Тупицын на вопрос, существует ли угроза войны, отметил напряжённость международной обстановки и призвал к бдительности. При этом он потребовал от актива не вести о грядущей войне открытых разговоров и не проводить каких-либо открытых мероприятий, которые могут обеспокоить население.

На вопрос участников пленума- об отправке семей из Бреста на Восток Тупицын ответил, что этого делать не нужно, чтобы не вызвать нежелательных настроений…

ТИТРЫ. Из спецсообщения НКГБ БССР в НКГБ Союза ССР: «Немецкие войска на брестском направлении заняли исходное положение…Агент по пути к границе лично наблюдал большое скопление войск- в Тересполе- две пехотные дивизии, прибывшие из Австрии»

Камера перемещается на улицы- парк имени 1 мая…девушки гуляют парами, высматривая кавалеров…а вот и они! Мимо парка марширует рота красноармейцев из 333 СП, лихо, с песней:

«Полыхают дальние зарницы,Злые тучи ходят у границ.Днём и ночью у границыНе смыкаем мы ресниц!»

В руках красноармейцев- банные веники, шайки, бельишко…суббота ведь! В РККА- парково-хозяйственный день.

Управление НКГБ БССР по городу Брест. 13 часов 22 минуты…(Цветное. Четвёртая развилка Истории)

В уютной комнатке с весёленькими, в цветочек, обоями (единственная примета казённого дома- стальной сейф. И ещё — на стене портрет Л.П. Берии в форме комиссара ГБ) — мирно беседуют за широким письменным столом задержанный на вокзале диверсант и оперуполномоченный, сержант ГБ Исаак Лерман- с усиками мушкой, лысенький, в очках в черепаховой оправе с толстенными линзами…

Бандит визгливым, истеричным голосом почти кричит: «Пан не зрозумие!! Я с Бранденбургу!!»

Лерман, отмахиваясь от него как от назойливой мухи, очень ласково: «Та всегда пожалуйста, хучь из Жмеринки… Ви, пане, главное, так сильно не турбувайтесь…расслабьтесь, водички холодненькой вот ещё выпейте…Шо, ручка болит, морда Ваша петлюровская? Ничем, к сожалению, сейчас Вам помочь не могу…Потому как согласно Указа уголовные дела о шпионах, диверсантах и террористах рассматриваются в течении 24 часов- а четыре часа уже ж таки прошли! Куда ж Вас, дорогой Ви мой, ещё и к доктору? Ведь ещё и Особое Совещание собрать нужно, и протокол оформить…Не успеваем мы с Вами до конца рабочего дня- ведь он сегодня сокращённый! А, извините за нескромность, когда же ж Вашу могилу копать? Тоже ж ведь время нужно…Так что давайте без лирических воспоминаний детства, а попросту объясните мне, тупому жиду пархатому, отчего же ж именно мы именно Вам путёвку в Могилёвскую губернию выписывать не должны? Дело-то насквозь ясное, взяли Вас в красноармейской форме, с оружием в руках, и весь Ви мне такой неинтересный…всё-всё-всё, ничего не хОчу слушать…ой же Вы какой настырный, ну прямо второгодник Вовочка. ну ладно, ладно, встаньте уже с колен…шо Ви это себе позволяете, я же не злодей- я, вообще, человек штатский, минский учитель истории… в прошлом учебном гОде был…ну хорошо, хорошо…пяток минут у нас с Вами ещё есть…сейчас я вернусь, погодите…»