Christe eleison! - Алексей Корчажкин

ІІІ. Надежда

Пустыня. Ночь. Кровавый кругъ.И въ кругѣ томъ явился вдругъПогибшій странникъ; плащъ на нёмъ,Въ кровавый цвѣтъ окрашенъ онъ.Съ нимъ души падшія, и страхъБылъ въ ихъ пылающихъ глазахъ.И ненависть: ихъ дикій взглядъДругъ въ друга устремленъ, и радъВрага былъ каждый погубить;Сіе намѣренье творитьМежъ тѣмъ отъ изобилья sлаНельзя имъ было: грань стеклаИхъ раздѣляла. Вдругъ ониБросались, sлобою полныНа отраженье – и безъ силъВалились наземь, каждый былъПрикованъ къ грани роковойЛишь волей собственною sлой.Въ пескахъ безжизненныхъ молилъПогибшій изъ послѣднихъ силъ:«Тебя я помню. Будь мнѣ, другъ,Росою сладостной: въ сей кругъ,Гдѣ трое насъ, приди и тыИзъ той незримой полноты,Что намъ не вѣдома sѣло,Ослабь терзающее sло!»Онъ такъ молился. И въ отвѣтъОнъ издали увидѣлъ свѣтъ.Сгустившись, образъ принялъ онъ,И, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,Въ одеждѣ бѣлой человѣкъПредсталъ предъ ними. И изрекъПогибшій странникъ эту рѣчь:«Вы вмѣстѣ вновь. ПредостеречьЯ васъ пытался. Не сумѣлъСпасти я ихъ. Кровавыхъ дѣлъОни творили безъ числа,Чужая кровь для нихъ былаВодой прохладной въ жаркій зной.Пьянчуга немощный инойНе столько тянется къ вину,Но эти люди – кровь однуНемерено вливали въ пасть.Въ пустыню привела ихъ страсть.И ты ихъ видишь предъ собой,Sѣло терзаемыхъ душой,Томимыхъ жаждою sѣлоБездонное наполнить sло.Взгляни, насколько жалки тѣВъ своей зеркальной пустотѣ.Вы ихъ прославите. Но мнѣЗа нихъ обидно, и въ огнѣПусть мучится теперь вовѣкъБезликій, падшій человѣкъ.Такихъ насъ много, боль однаУ всѣхъ – и Бездны глубинаНеразличима въ насъ, и взглядъБезликъ и тусклъ: не любитъ адъРазличья въ образѣ Его,Всѣхъ равенство до одногоВъ аду возсоздано. И намъБезвременно терзаться тамъ.Несчастные! Свободно мыНа рабство всѣ обречены.Но какъ легко и вамъ иттиПо гиблому сему путиОбезличенья! Не землѣ,Подобно какъ и намъ во мглѣНе видно свѣта вамъ. SѣлоВлечетъ васъ міровое sло.Іисусъ, Ты кротокъ и смиренъ.Зачѣмъ пришелъ и принялъ тлѣнъНа землю рабскую сію —Ты душу мучаешь мою!Послушай, свѣтлый человѣкъ, —Печальный духъ ему изрекъ. —Его ты понялъ. И пріялъ.Въ тебѣ Онъ свѣтомъ возсіялъ.Тотъ свѣтъ мучителенъ для насъ.Я ухожу. Но въ этотъ час,Прошу, мою послушай боль —Одну изъ мучающихъ воль,Со мною слитыхъ. Не могуСопротивляться я врагу».Умолкъ погибшій. ЗеркалаСо звономъ пали. Слуги sлаМерзѣйшимъ смѣхомъ изошлись,Слова такія прорвалисьИзъ ртовъ, sмѣившихъ ѣдкій смрадъ:«Не побѣдить вамъ, смертнымъ, адъ!Безумецъ распятый не смогъЗаставить какъ всесильный БогъВъ Себя повѣрить въ судный часъ,Когда великой силой насъОнъ сокрушилъ. Но знаетъ ОнъВъ аду сбираетъ АваддонъSѣло безчисленную рать.Недолго намъ осталось ждать!»«Онъ намъ не нуженъ, – такъ изрекъВъ кровавой мантіи пророкъ. —Тебя мы ждали, нашъ ты былъ.Зачѣмъ тебя освободилъРаспятый, немощный Христосъ?Ты поселился въ царствѣ грезъ,Повѣривъ лживымъ словесамъ.Ты, вѣрно, не увидѣлъ самъ,Той силы, что лишился ты.Прозри глубинныя мечтыИ къ намъ пріиди въ нашу рать.Мы снова будемъ убиватьИ наслаждаться кровью“. „Нѣтъ! —Отвѣтилъ приглашенный свѣтъ. —Такимъ ты не былъ порожденъ.Я былъ тобой предупрежденъИ свѣтъ увидѣлъ. ПочемуТы гонишь Свѣтъ, прорвавшій тьму?Я ухожу. Но буду вновьМолить я, чтобъ омылась кровьСъ одеждъ замаранныхъ. Со мнойИзъ Бездны адской роковойИзыдешь ты когда-нибудь».И молвилъ падшій слышно чуть:«Спасибо… Времени рѣкаНесётъ насъ многіе вѣка.Пріидетъ время – міръ тогдаИсчезнетъ разъ и навсегда.И будетъ новый міръ. ИдиХриста, мнѣ чуждаго, найди,Но нѣтъ надежды мнѣ. ТеперьЗакрыта предо мною дверь.Забудь меня». И яркій свѣтъВсё осіялъ. И силуэтъВознесся въ немъ – и дикій крикъПрорѣзалъ тишину и вмигъУмолкъ. И мертво стало тамъ,Гдѣ ненавидятъ свѣтъ Христа.

.

Покаяніе

I. Прологъ

Пещера. Ночь. И тишина.И тускло свѣтится луна,Даря воспоминанье дня —Свѣтъ утонувшаго огня,Что свѣтитъ міру черезъ мракъ,Ему напоминая такъО вѣчномъ свѣтѣ, только тьмаПлѣняетъ больше взоръ ума.Въ пещерѣ той огонь горѣлъ,Что тѣлеса и души грѣлъ,И тихо въ тишинѣ трещалъ.Безмолвія не нарушалъТотъ пламень музыкой своей.Онъ пѣлъ о доблести людей,Чьи просвѣщённые умыЖелали мудрость болѣ тьмы,Что нѣкогда служили ейВо многой мудрости своей;Ихъ былъ тяжелъ, но тщетенъ путь,И было нелегко свернутьСъ пути забвенія туда,Гдѣ рушатся порой годаПустыхъ исканій и надеждъИ мудрованія невѣждъ.Но духъ, идущій къ небесамъ,Порой не замѣчаетъ самъ,Что къ мудрости простертый умъВбираетъ болѣ свѣтлыхъ думъ,Отринувъ глупость прошлыхъ лѣтъИ вырвавшись изъ тьмы на свѣтъ.

.

.

II. Обречённый

И въ той пещерѣ, въ тишинѣ,Сидѣли старцы, какъ во снѣНедвижимы, и небесаСвѣтились черезъ ихъ глаза,Полуприкрытые. Ихъ умъВъ движенія сердечныхъ думъБылъ постоянно погружёнъ.И, небеса впуская, онъСтремился къ нимъ, и потомуЯвлялось тайное ему.Ихъ было двое. СѣдинаБѣлѣй, чѣмъ блѣдная луна,Вѣнчала главы мудрецовъ.Ихъ мудрость скрыта отъ глупцовъ,И развѣ тотъ её поймётъ,Кто брань жестокую ведётъЗа свѣтъ, сіяющій во тьмѣ,Кто ненавистенъ сатанѣ.Таинственный и тихій свѣтъПрозрѣнія ихъ долгихъ лѣтъСтруился въ нихъ и души грѣлъ,И въ ихъ сердцахъ огонь горѣлъЛюбви и знанія. ЕгоУжъ не погаситъ ничего.И приближало время срокъ,Въ небесный вѣчности чертогъНеся ихъ тихою рѣкой,Чтобъ души ихъ нашли покойВъ Небесномъ Царствѣ. И тогдаОни забудутъ навсегда,Кѣмъ были прежде. Божій свѣтъОтретъ ихъ слёзы – горечь бѣдъНапрасно прожитыхъ годовъ,И Слово, что превыше словъ,Наполнитъ души ихъ собойИ станетъ вѣчною судьбой.Они молчали въ тишинѣ,Ихъ лица были какъ во снѣ,А души ихъ на небесахъТоржествовали, въ ихъ глазахъСвѣтилась радость… Только вдругъИхъ охватило пламя въ кругъ,И взвилось пламя въ потолокъ,И жаръ его былъ такъ жестокъ,Что выжегъ чистые глаза,Что отражали небеса.Вмигъ всё исчезло. Тишина…И продолженье полуснаМолитвы тихой, свѣтлыхъ думъ,Занявшихъ неотмірный умъ.Но опалились небеса,И обречённыхъ голосаВторгались въ думы: плачъ и стонъ,И вопль всѣхъ со всѣхъ сторонъ,Зубовный скрежетъ, боль людей,Которыхъ дьявольскій sлодѣйЗабвеньемъ мучитъ. Эта больСковала милліоны воль.Средь тяжкихъ стоновъ въ этотъ мигъОтчётливый раздался крикъ,Крикъ обречённаго, съ мольбой —Изъ бездны ада роковой.Крикъ цѣпи міра разорвалъ,Всю мощь огня въ себя вобралъ,И принялъ призракъ зримый видъ.Кровавой мантіей покрытъЯвился падшій человѣкъ.Сказалъ онъ: «Вашъ оконченъ вѣкъ!И время мчится. Васъ тогдаЯ не увижу никогда.Но прежде попрошу я васъ:Скажите мнѣ въ послѣдній часъ,Какъ жили вы, какъ путь свой шли.Людей вы за собой велиВъ глухую тьму, тамъ нынѣ я,Тамъ жизнь моя… тамъ смерть моя.Но гдѣ-то повернулъ вашъ путь,Мнѣ въ прошлое не заглянуть,И невозможно мнѣ найтиТо продолженіе пути.Прошу васъ, разскажите мнѣ,Душѣ, пылающей въ огнѣ,О вашей жизни. Можетъ-бытьМнѣ легче будетъ пережитьСмиренье съ адскою судьбой.Прошу васъ, сжальтесь надо мной!»

III. Мудрецъ

И первый молвилъ: «Я Нахоръ,Я нѣкогда спустился съ горъДля обольстительныхъ словесъ,И подгонялъ лукавый бѣсъПовергнуть истину, но ейСо всею мудростью своейЯ сокрушёнъ былъ, и тогдаЯ смогъ отринуть навсегдаВсё то, чѣмъ нѣкогда я жилъ,Ту мудрость, коей дорожилъ.То – ликованіе глупцовъ,То – бѣснованье мудрецовъ,То – заблужденіе ума,То – духа вольнаго тюрьма.Её, взявъ Истины скрижаль,Отринулъ съ гнѣвомъ я, не жальМнѣ никогда отринуть ложь.Года потрачены, и что жъ?Они исчезли навсегда.Я разскажу про тѣ года.Уйдя въ пустынныя мѣста,Гдѣ міра немощна тщета,Взваливъ на плечи много книгъ,Желая вѣчности зрѣть мигъИ знаньемъ просвѣщать свой умъ,Душа моя отъ многихъ думъВъ тоскѣ мучительной рвалась,Хоть я отринулъ міра грязь.И въ той божественной тишиНе обитало не души,Лишь та одна, что предъ собойТы видишь, вопрошатель мой.И тамъ, въ уединеньѣ томъЯ размышленьемъ и постомъЖилъ, совершенствуясь. И такъПровёлъ я годы, но никакъЯ совершенства не достигъ,Хоть мудрость многую постигъ.Въ прозрѣньѣ понялъ я, что смертьПреобразитъ въ земную твердьВсё тѣло бренное моё.Преобразуется въ гнильёИ мудрость многая моя.И горько-горько плакалъ я.Сіе я понялъ, плоть сгубивъ,И, наслажденье полюбивъ,Средь уважаемыхъ глупцовъЯ первымъ сталъ. Въ концѣ концовъМнѣ надоѣла эта роль,А душу жгла нещадно боль:Безсильныя мои мечтыОстались тщетны. ПустотыНе заполняла міра пасть,Въ ней душу жгла нещадно страсть.И я покинулъ міръ людей.Средь утопическихъ идейЯ вновь покой искалъ. Но мнѣГорѣть начертано въ огнѣ:Своею властною рукойУвлекъ я многихъ за собой.И въ той душевной пустотѣПрочёлъ я книгу о ХристѣИ не повѣрилъ, и изгналъЕё изъ сердца. ЗакопалъЕё я въ землю глубоко,А послѣ было такъ легко,Какъ будто сталъ я богомъ, ноМнѣ быть имъ, видно, не дано.Одинъ мой лучшій ученикъ,Съ паучьимъ именемъ, постигъИскусство лести, сѣти плёлъОнъ ловко, хоть и не увёлъВъ свои онъ сѣти никого.Сплеталъ онъ ихъ лишь для того,Кто всей душой любилъ Христа.Душой я съ нимъ былъ. ПустотаВсю душу разрывала мнѣИ жгла въ неистовомъ огнѣ.И я рѣшилъ, что приложуЯ силъ сколь можно, и скажуЯ ложь предъ праведнымъ юнцомъ.Его я сдѣлаю глупцомъВъ людскихъ глазахъ, и оттогоКъ богамъ отцовъ верну его.Такъ думалъ я, хитрецъ въ словахъ.А въ помрачённыхъ головахъХулы рождаются. МечтѣТой даже книга о ХристѣНемного, впрочемъ, помогла.Повѣствованіе далаОна для устъ моихъ. ПотомъЯ сокрушался лишь о томъ.Въ долинѣ мрака я бродилъ,Покой себѣ не находилъ:Душа пылала, какъ въ огнѣ.И я уснулъ. Въ кошмарномъ снѣЯ видѣлъ свѣтъ. Онъ обжигалъ,Онъ толщу плоти разрывалъИ въ душу проникалъ. ВсегдаЯ буду помнить мигъ, когдаЯ видѣлъ свѣтъ. Клянусь, вовѣкъСильнѣе боли человѣкъНе чувствовалъ внутри себя.И я проснулся, тьму любя.Желаннѣй, впрочемъ, для умаНепроницаемая тьма.И пустотою тяжкихъ думъНаполнилъ я смердящій умъ.Пошёлъ я. Всадники вокругъВнезапно выстроились вдругъ,И былъ я схваченъ. Наконецъ.Меня явили во дворецъ.Царь вымолвилъ: «Презрѣнный рабъ!Ты не избѣгнешь львиныхъ лапъ!Ты – тотъ обманщикъ, тотъ sлодѣй,Что развратилъ моихъ людей,Служитель демоновъ?“ „Постой,Ты знаешь, кто передъ тобой.Я Варлаамъ, слуга Христовъ,Не почитаю я боговъ,Бездушныхъ идоловъ. Мой взоръНе можетъ видѣть твой позоръ.Ужели славный господинъНе вѣдаетъ, что Богъ единъИ созерцаетъ свѣтъ во тьмѣНа радость только сатанѣ?» —Царю я отвѣчалъ. ЕмуОбманъ былъ вѣдомъ. ПотомуОнъ скрыть его хотѣлъ. «Глупецъ!Ты знаешь, христіанскій лжецъ,Какъ сердце отчее болитъ.Мнѣ жажда мщенія велитъУбить тебя! Съ недавнихъ поръМой сынъ, твой слыша разговоръ,Въ Христа увѣровалъ. ЗабылъОнъ радость плоти. ВозлюбилъОнъ нищету и этотъ бредъ,И тѣмъ непоправимый вредъНанёсъ душѣ своей», – сказалъТакъ грозный царь. Я отвѣчалъ:«Нѣтъ, царь, слова мои не бредъ!Твой сынъ увидѣлъ вѣчный свѣтъВъ моихъ словахъ. Душа егоТогда отъ слова моегоСвѣтъ истины переняла.Кумировъ, порожденья sла,Онъ свергъ въ душѣ. Но если тыЕщё не видишь пустотыНичтожныхъ, суетныхъ боговъ,Ты собери своихъ враговъ,Всѣхъ христіанъ со всѣхъ концовъ.Халдейскихъ умниковъ-глупцовъ,Что мнятъ премудрыми себя,Безумство глупости любя,По всей странѣ ты созовиИ споръ великій объяви.Ты мудрость, царь, увидишь самъ.Велерѣчивымъ словесамъГлупцовъ халдейскихъ ты не вѣрь.Уразумѣй Христову дверь!И ей рѣшительно войдиИ мудрость древнюю найди.Но, если мудрость ты найдёшьВъ словахъ лукавнующихъ – что жъ!Тогда проигранъ будетъ споръ,И сынъ твой, видя нашъ позоръ,Къ тебѣ вернётся всей душой».И царь отвѣтилъ: «Хорошо».Онъ былъ доволенъ, потомуМеня онъ сыну своемуВъ тотъ страшный вечеръ показалъ.Царевичъ будто бы узналъОтца и старца. Только взглядъВъ немъ отражалъ презрѣнья хладъ:«Привѣтствую, о Варлаамъ!Я знаю, ты пришёлъ не самъ.Ты заслужилъ такую честь.Меня заставилъ предпочестьТы многобожію Христа,Вся жизнь земная – суета.Я такъ усвоилъ твой урокъ?Но всё-таки, пошло ли въ прокъТвоё ученье? ОттогоСъ отцомъ провѣрю я его.Учти, мудрецъ, что если тыНе защитишь свои мечтыО жизни вѣчной – можетъ быть,Тогда ты вѣчно будешь гнитьВъ темницѣ тѣсной и сырой,И не обрящешь ты покойДушѣ своей, и ты поймёшь,Сколь мнѣ презрѣнна эта ложь».Я испугался… и кивнулъ,И только тяжело вздохнулъ:Не зная, вопреки судьбѣ,Я яму выкопалъ себѣ.Я выступалъ передъ толпойХалдейскихъ умниковъ. Со мнойОдинъ лишь былъ: всѣхъ христіанъУбилъ безжалостный тѵранъ.И понялъ я: проигранъ споръ.Тогда, свой чувствуя позоръ,Воззвалъ я мысленно, какъ могъ:«Помилуй, христіанскій Богъ!»И я увидѣлъ тьму вокругъ.Но, тьму пронзивъ, явился вдругъПрекрасный свѣтъ. Онъ какъ живойТогда явился предо мной.Великій страхъ меня объялъ.Но тихо свѣтъ ко мнѣ сказалъ:«Дерзай, Нахоръ! Смѣлѣй скажиВсё то, что на душѣ лежитъ,Въ ея сокрытой глубинѣ».И я увидѣлъ, какъ во мнѣВверхъ рвётся свѣтъ изъ глубины.И пламя, вырвавшись изъ тьмы,Вошло и въ сердцѣ, и въ уста,И неба миръ и красотаТогда явились предо мной,И, сдѣлавъ людямъ знакъ рукой,Я началъ длительную рѣчь,Желая Небо уберечьОтъ демоническихъ враговъ:«Я Варлаамъ, слуга Христовъ.Я видѣлъ неба вышину,Безднъ океанскихъ глубину,Я видѣлъ камни и песокъИ птицъ, полётъ ихъ былъ высокъ,И, созерцая, размышлялъО Богѣ, Кто сіе создалъ.И понялъ я: Творецъ всегоСебѣ не проситъ ничего:Ни жертвъ безчисленныхъ даровъ,Ни обѣщаній многихъ словъ.Въ Его рукахъ и жизнь, и смерть,И небо, и земная твердь.Объемлющій вселенной кругъ,Господь надъ дѣломъ мудрыхъ рукъ,Онъ не нуждается ни въ чёмъ,Но купно тварь едина въ Нёмъ».И предъ язычниками яБоговъ, ихъ глупость не тая,Спокойно, тихо низложилъ.Изслѣдовать я предложилъТо, что богами люди чтятъ,Вкушая сладострастный ядъ.Подробно изложить сумѣлъЯ суть религій. Не посмѣлъНикто отвѣтить мнѣ – не смогъ.И я сказалъ: «Христосъ нашъ Богъ!»Я побѣдилъ, но до сихъ поръНе знаю, какъ я выигралъ споръ.Царевичъ радъ былъ. ОттогоМеня, какъ гостя своегоОнъ принялъ. Только понялъ я:Ошиблась въ нёмъ душа моя.Сказалъ онъ: «Всё извѣстно намъ.Я знаю: ты не Варлаамъ,Языческій мудрецъ Нахоръ.Ты не мудрецъ, ты – лжецъ и воръ!Но вѣрю: въ душной глубинѣЕсть свѣтъ, противящійся тьмѣ.Не устрашайся ты людей,Пусть не смутитъ тебя sлодѣй!Иди за Солнцемъ на восходъ,Быть можетъ, какъ-нибудь взойдётъОно въ тебѣ». Отвѣтилъ я:«Печальна много жизнь моя!Какъ свѣтъ приму я?“ „Ты постой!Не прикрывайся ты судьбой!Сильна творящая Любовь,Ты въ ней увидишь свѣта новь,И покаяніе придётъ,И въ душу свѣтъ тебѣ войдётъ», —Царевичъ радостно сказалъ.Я со слезами отвѣчалъ:«Ты правъ. Мнѣ трудно средь людейОтречься суетныхъ идей!Мнѣ ближе слава и почётъ,Что духъ плѣняетъ и влечётъ,Мѣшая разумъ мнѣ открытьДля вѣры, что хотѣлъ я скрыть.Но какъ сокрыть средь многихъ думъПознанья жаждающій умъ?Знакомы мнѣ твои слова,Но вѣра, что въ тебѣ жива,Меня не трогала. И вотъЯ слышу голосъ – Богъ зовётъ.Ему я вѣрю, и теперьДля лжи я закрываю дверь».И долго плакалъ я потомъ.И такъ покинувъ царскій домъ,Пошёлъ я прямо на востокъ.И покаянныхъ слёзъ потокъТогда я пролилъ. И въ путиМнѣ посчастливилось найтиПещеру эту. Въ ней сидѣлъСтарикъ сѣдой, онъ Богу пѣлъХвалы псаломскія. ТогдаЯ съ нимъ остался навсегда.Крещёный кровью и водой,Я самъ теперь старикъ сѣдой.Таковъ мой путь изъ глубиныБездонной, непроглядной тьмы».И боль пронзила пустоту.«Я обречёнъ! Не обрѣтуЯ свѣтъ, сіяющій въ тебѣ.Я весь порабощёнъ судьбѣ!Здѣсь, въ вѣчныхъ узахъ, плачъ и стонъ,Зубовный скрежетъ, чёрный тронъСвятой, непобѣдимой Тьмы.Здѣсь безконечно будемъ мы!Мнѣ не доступенъ этотъ свѣтъ,И дикій христіанскій бредъЯ не услышу! Ты повѣрь,Передо мной закрыта дверьВъ сіяющій небесный градъ,Мнѣ душу разрываетъ адъ!Но гдѣ-то въ чёрной глубинѣЕсть свѣтъ, противящійся тьмѣ.Ещё я человѣкъ», – изрёкъВъ кровавой мантіи пророкъ.

IV. Заклинатель