Мой новый хозяин - Кира Лафф

преданный друг.

Тренировать его, трюкам учить.

Хотел кобеля, суку не хотел.

Но щенка мне так и не подарили. Зато подарили соседскому мальчишке. Назвал он её Динкой. Я ему тогда позавидовал.

Пришёл, помню, посмотреть на неё. А она под кровать забилась и лужу со страха наделала.

Шерсть у неё была каштановая. Глаза смышлёные, но испуганные.

Жаль соседский пацан о ней заботился плохо — сдохла псина через три месяца.

Сейчас думаю, хорошо, что у меня животных не было. Я в детстве тоже был не очень ответственным.

Зато теперь, спустя двадцать семь лет, у меня вдруг появился питомец.

Живой подарок, который я ни хера не просил.

Как увидел её, так сразу ту собаку вспомнил. Точь в точь Динка.

Трясётся вся от страха. За волосами своими тёмными спряталась, будто они защитить её могут. От меня.

Дай ей волю, под стол бы забилась, лишь бы я её не видел.

За своего хозяина цеплялась так, будто он её в вольер ко льву бросил.

Глупая, неужели думала, что в хозяине её хоть что-то человеческое есть?

Скользнул взглядом по мордашке. Миленько.

Только губы ярко-красные. Аж передёрнуло. Отвратительно. Какого хера её так размалевали?

В целом смотреть на неё приятно. Было бы ещё приятнее, если бы она не ныла постоянно так, что уши вянут.

Ненавижу это нытьё. Надеюсь, она дальше в этом духе не собирается продолжать. Учить её уму-разуму у меня ни времени нет, ни желания.

Что делать-то с ней теперь? Опасный она подарок. Ненадёжный.

Может, передарить? Но кому?

Да и неуважение это дарить чужие подарки. Только мира добился. Рисковать нельзя.

Ладно, хрен с ней, пусть пока живёт. Потом решу, что с ней делать. Если Старый обманул, и она уже пользованная — выгоню на хрен. Чужие шлюхи мне не нужны.

Едем в машине.

— Губы вытри, — кидаю ей салфетку.

Она быстро кивает и стирает красную как кровь помаду. Сначала с верхней губы, потом — с нижней. Дрожит вся — жаль только зубами не стучит. Неужели меня так боится?

— Буду звать тебя Динкой, — усмехаюсь.

Она вскидывает на меня глаза. В них есть что-то новое. Огонёчек зажёгся. О, так интереснее.

— Но… — шепчет губками, которые теперь обрели естественный розовый цвет. — Меня не так зовут…

Хм… А в ней что-то есть. Сперва не разглядел.

— Теперь ты моя сучка, — протягиваю руку и дотрагиваюсь до блестящих шелковистых прядей. Пропускаю их сквозь пальцы. Она вздрагивает, отодвигается.

— Беспородная дворняжка. И я назову тебя так, как мне хочется.

Резко сжимаю пальцы в кулак и оттягиваю за волосы вниз. Её подбородок взмывает вверх — теперь хоть лицо разглядеть можно.

— Будешь послушной — я тебя поглажу. Ну а если нет, — делаю паузу, чтобы до неё лучше дошло. — Ошейник надену и на цепь.

Глава 3

Лира

Отчаяние.

Я пробую на вкус это слово. Его горькая терпкость прожигает язык. Будто в рот затолкали перец и заставили запить морской водой.

Солёное как воды Мёртвого моря и одновременно острое как блюда тайской кухни. Удивительно, но ещё каких-то два года назад я наслаждалась и тем и другим, даже не догадываясь, что приготовила мне судьба.

«Ошейник надену и на цепь».

Слова моего нового хозяина всё ещё отзываются в ушах подобно крику раненной птицы. Резкие и бескомпромиссные они дрожью прокатываются по телу, не оставляя во мне никаких иллюзий: мной владеет сам дьявол.

Этот опасный человек сразу дал понять, что моя жизнь для него не дороже жизни дворняжки.

Что ж… Теперь я должна соответствовать? Быть ему преданным питомцем? Исполнять все его приказы?

По телу снова прокатывается крупная дрожь, когда я вспоминаю слова Аркадия: "воспитаешь, будет как шёлковая. знаю, у тебя есть свои методы".

Я кое-что слышала о его "методах".

С тех пор как я нас с братом захватили люди Старого — бывшего отцовского конкурента — мы жили в его доме.

Уже почти полгода прошло.

Он всё это время вёл войну с группировкой, во главе которой стоял тот самый человек, который теперь едет со мной на соседнем сидении и, отвернувшись в противоположную сторону, хмуро всматривается в дождливый пейзаж за окном.

Природа плачет вместе со мной. По стеклу стекают её чистые слёзы.

Я познала их. Слёзы. Много всякого случилось со мной с тех пор, как моего отца посадили в тюрьму.

Пока я жила у старого хозяина, до моего слуха долетали обрывки диалогов, испуганные перешёптывания прислуги о том, как Палач ведёт дела.

Беспощадный. Бездушный. Безжалостный.

Некоторые из людей моего старого хозяина предпочитали умереть, чем попасть к нему в руки. Я слышала ужасные истории о пытках, которым подвергались его враги. Информацию, надо сказать, он любил добывать собственноручно. Делал это изощрённо и с особым пристрастием.

Мне очень хотелось верить, что все эти слухи были очень сильно преувеличены…

Однако сегодня, впервые встретившись с ним взглядом я поняла — у этого человека нет души. Только дьявольски обманчивая оболочка. Пугающе красивая обёртка, под которой нет ничего. Там, в груди у него не бьётся сердце — лишь непроглядная тьма жестокости и порока.

Ещё живя у Аркадия, я усвоила для себя несколько простых истин.

Палач узнаёт всё. Неважно как глубоко ты пытаешься запрятать правду. У него есть сверхъестественная способность распознавать ложь. Он будто ищейка, которую всю жизнь натаскивали на фальшь. Теперь он чует её за километр.

Соврать ему — это всё равно что добровольно записаться в его ряды врагов. Только совсем отчаявшийся глупец решится на это.

Ведь стать для него врагом — это просто самоубийство. Лучше сразу умереть. Без мучений…

Однако, я себе такой роскоши позволить не могу.

Потому что я умею любить. И за брата, которого люблю, я готова отдать всё. Не только жизнь. Но и тело, достоинство, честь и даже душу.

Ведь именно это потребует от меня ОН. Мой личный дьявол.

Мой новый хозяин.

Глава 4

Лира

Его огромный дом — моя новая тюрьма. Вооружённый до зубов кортеж останавливается у ворот роскошного загородного особняка, находящегося на вершине холма.

Удивительно, что тут нет рва с крокодилами, потому что все прочие атрибуты средневековой крепости в наличии: башни с постами охраны, высокий каменный забор и