Академия Стихий. Покорение Огня - Анна Гаврилова

      – Ага, – тряхнув ушами-локаторами, поддержал Кузьма. И добавил авторитетно: – По-олный!

      В столовую я пришла одновременно с первой группой водников. Коллеги с «вражеского» факультета скрывать факт нападения не собирались, так что картинка была та ещё. Местами мокрые, местами прожженные мантии, волосы у некоторых опять-таки подпалены, да и вообще – вид далеко не опрятный.

      Но внешность – ерунда в сравнении с настроением! «Синие» были предельно злы.

      На меня, к моей огромной радости, внимания не обратили. Зато остальным «красным» досталась серия убийственных взглядов.

      По столовой мгновенно пополз шепоток, и тут же послышались смешки. Кто-то, сидевший на безопасном расстоянии от входа, умудрился отпустить шутку, назвав вновь прибывших «подмоченными». Водники, надо отдать им должное, не среагировали, а дружно направились за подносами.

      За первой ещё одна группа появилась, потом следующая, и третья, и четвёртая. Мне дико повезло, что успела занять очередь до того, как пришли все. И отдельным счастьем стало то, что за столик я села раньше, чем в столовую вошел Дорс.

      Король факультета Воды хлюпиком никогда не был, а тут стал как будто выше и гораздо шире в плечах. Глаза божественным светом уже не горели, вновь напоминали изумруды, но облегчения этот факт не принёс.

      И пусть я сама никакого отношения к диверсии не имела, по моей спине пополз холодок. Двое амбалов, сидевшие за нашим столиком, заметно поёжились. Кэсси и Велора, не сговариваясь, упёрлись взглядами в стол.

      Эти реакции, конечно, наводили на мысли, но Дорса пешки точно не интересовали.

      – Где? – процедил король «синих», буравя взглядом… ну, собственно, нас. Ибо именно я, амбалы, и Кэсси с Велорой, составляли компанию Каста в столовой. – Где прыщ?!

      Тон, которым был задан вопрос, права на помилование не оставлял. Не удивительно, что Велора мгновенно подавилась вздохом, а Кэсси залилась румянцем и резко сгорбилась.

      Зато сидевшие за нашим столом парни трусить перестали – расправили плечи, вздёрнули подбородки, но ответила всё-таки я.

      – Прыщ в лазарете лежит.

      Мой голос прозвучал звонко, на всю столовую, и я не сразу сообразила, что именно сказала. В смысле, как Каста назвала. Зато Дорс просёк, и взгляд изумрудных глаз тут же потеплел, а уголки плотно сжатых губ заметно дрогнули.

      По столовой вновь покатился шепоток, кто-то хихикнул, кто-то откровенно хохотнул. Я же, глядя на то, что творится вокруг, встала, взяла поднос, и направилась к столику короля вражеского факультета. Ну а что? Если косячить, то по полной!

      Так как Каст отсутствовал, пресечь мой демарш было некому. В итоге я благополучно достигла цели и уселась напротив Луира и Таузы.

      Приближенные главы «синих» в результате диверсии тоже пострадали. Но, как и остальные, скрывать «позорные» последствия нападения огневиков не собирались. И, несмотря на то, что я как бы тоже с факультета Огня, встретили улыбками.

      – Привет, – выдохнула я.

      – Давно не виделись, – подмигнула Тауза.

      Вот только беседы не получилось. Дорса перед отправкой в академию явно накормили, так что подошел он сразу же, и без подноса. А плюхнувшись рядом со мной на лавку, попросил «подданных» сменить дислокацию.

      Луир и Тауза подчинились беспрекословно, и уже через минуту мы с зеленоглазым блондином остались вдвоём.

      Дорс тут же водрузил руку на мою талию и промурлыкал в ушко:

      – Детка, как ты смотришь на то, чтобы потрепать нервы рыжему?

      Я тихо хихикнула, сказала не без подколки:

      – Но ты же не претендуешь.

      – Не претендую, – с улыбкой подтвердил водник. И добавил, освобождая талию из захвата: – Но прыщ-то не знает!

      Я подавила очередной смешок и принялась переставлять тарелки с подноса на стол – в отличие от Дорса я была ужасно голодна. Но любопытство было всё-таки сильней голода, так что прежде чем подхватить вилку и заняться омлетом, я спросила:

      – Как ты себя чувствуешь?

      Парень ответил не сразу…

      – Неплохо. Вот только… – Водник заметно посуровел и перешел на едва различимый шепот: – Вот только я всё-таки не понял, что это было. Чем меня долбануло?

      – Фиртон заклинание консервации перенастроил, – столь же тихо пояснила я. – Придал ему какую-то боевую форму.

      Блондин неприязненно фыркнул и кивнул. И тут же новый вопрос задал:

      – А что с прыщом?

      – Да ничего. Жив и здоров.

      – Если так, то почему он в лазарете? – Дорс заломил бровь.

      Я снова не выдержала, снова хихикнула. Призналась не без удовольствия:

      – Глун упёк. Из вредности.

      Губы водника дрогнули в новой улыбке, в изумрудных глазах вспыхнули лукавые искорки. Мне же мгновенно вспомнился давний разговор – тот самый, когда Дорс пытался убедить меня, что куратор нашего курса, он же декан нашего факультета, изволит меня ревновать. От этого воспоминания я слегка, но смутилась. Правда виду не подала, и тут же попыталась повернуть разговор в другое русло.

      – Как мама?

      Дорс снова фыркнул, подарил очередную улыбку и заявил:

      – Привет тебе передавала.

      Он, конечно, прикалывался, но стало приятно. Правда, любопытства моего этот ответ не умерил, даже наоборот.

      – А… – Вот тут я невольно запнулась, но всё-таки продолжила: – А твоя девушка?

      – Сказала, что глаза мне выцарапает, если ещё раз рядом с тобой увидит, – сияя, заявил блондин.

      Я не выдержала и прыснула, а Дорс мгновенно посерьёзнел.

      – Дашка, это не шутка. Уриса действительно обещала.

      Всё. Терпение моё кончилось – я покатилась со смеху. Хохотала тихо, но почти до слёз. Блин! Вот каким местом эта элементальша думала, а? Впрочем, что с них, с влюблённых женщин, взять? Одно хорошо: в этот раз, если что, мстить будут всё-таки не мне.

      – Не смешно, – заявил Дорс, и… тоже разулыбался.

      Потом снова обнял за талию и, притянув ближе, прошептал в ухо:

      – Дашка, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Уриса никогда меня не ревновала. И знаешь, в этом определённо что-то есть.

      В голосе блондина прозвучали особые нотки, что навело на мысль – ревность элементальши была отнюдь не тихой. Вероятно, кое-кому активно доказывали, что с девушкой из народа Воды ни одна землянка не сравнится.

      Ещё миг, и я вспомнила, в каком состоянии находилась в момент нашей с Урисой встречи. Я же истинным чучелом была! Кикиморой болотной! Чучундрой! И вот это «нечто» вызвало столь бурную реакцию?

      Нет, ситуация оказалась выше моего понимания, и я снова зашлась тихим хохотом, близким к истерическому. Не в силах справиться с эмоциями, уткнулась в плечо водника. Тот, в отличие от меня, не смеялся, а фыркал, явно пытаясь подавить эмоции. И убирать руку с моей талии не спешил.

      А потом всё изменилось, причём резко. Я не сразу поняла, откуда появилось ощущение холода, и почему охватившее меня веселье схлынуло, оставив после себя липкий, неприятный налёт.

      Загадка разрешилась в момент, когда я отстранилась от короля «синих» и огляделась – в десятке шагов стоял лорд Эмиль фон Глун, собственной ядовитой персоной, и активно сверлил нас с Дорсом взглядом.

      Бли-ин!

      Желание сползти под стол я в себе подавила. Желание отодвинуться от водника и сделать вид, будто вообще с ним не знакома – тоже. А вот Дорс слабину всё-таки дал! Медленно, словно перед ним опасный хищник, убрал руку с моей талии, тут же кивнул на остывающий омлет и скомандовал:

      – Ешь.

      К этому моменту вокруг стало тише, чем на ночном кладбище, а омлет и ночное кладбище не очень совместимы, даже в условиях сильного голода. Тем не менее, я послушно взяла вилку, которую выронила в процессе хохотушек, и ещё более послушно вонзила её в пышную массу.

      И лишь теперь заметила, что декан факультета Огня явился в студенческую столовую не один, что рядом с ним стоит огромный бородач в синей мантии. Этот мужчина тоже был знаком – декан водников.

      Чёрт. Мне кажется, или мы попали?

      Через пару минут стало ясно – нет, не кажется. Едва Глун перестал буравить нас с Дорсом взглядом, и обратил внимание на остальных, в частности подпаленных студентов «вражеского» факультета, в тишине столовой прозвучало логичное, но крайне неприятное: