Современник. Том одиннадцатый… Современник. Том двенадцатый - Виссарион Белинский

В Нарвской части основан пятый младенческий приют. На его устройство и содержание санкт-петербургский 1-ой гильдии купец Василий Шуков пожертвовал ежегодного взносу 5000 р., желая общественным благотворением ознаменовать чувство верноподданнической благодарности своей по случаю всемилостивейших благоволений государыни императрицы, которых он три раза имел счастие удостоиваться по представлению попечительства Дома трудящихся – и по случаю благополучного возвращения в Санкт-Петербург их императорских величеств после долгого и многотрудного путешествия в 1837 году. Приют этот высочайше поведено ее императорским величеством наименовать Жуковским и поручить в заведование почетного члена Александры Осиповны Смирновой и помощницы ее, Марьи Александровны Жуковой.

Шестой приют образовался усердием многих благотворительных дам. Изыскивая всевозможные средства к устройству приютов в разных частях здешней столицы, они предположили ежегодно жертвовать разного рода изделиями, из которых будет составляться лотерея в пользу новых учреждений. Предположенная лотерея дозволена его императорским величеством со всемилостивейшим разрешением производить ее ежегодно из вещей, жертвуемых благотворителями, и с освобождением от взноса десятой доли лотерейной суммы в пользу народа, равно и участия полиции при производстве лотереи. На эту сумму, назначенную для устройства и содержания приютов в разных местах столицы, уже теперь открыт приют на Васильевском острову и по высочайшему повелению назначен в заведование почетного члена Натальи Людвиговны Гардер. Седьмой приют, на Выборгской стороне, состоит в заведовании почетного члена графини Евдокии Петровны Ростопчиной.

Статья заключается предположением автора, что и Москва, вероятно, в непродолжительном времени представит такие же опыты человеколюбия. Дай-то бог! – прибавим мы от себя…

За этою статьею следуют «Очерки Швеции», статья, не означенная никаким именем, но своим характером, достоинством своего содержания и изложения невольно выдающая тайну имени своего автора{3}. Она не кончена и остановилась, или, лучше сказать, прервалась на самом интересном месте. К величайшему нашему, равно как и всех читателей, неудовольствию, в XII томе нет ее окончания, ни продолжения.

От «Очерков Швеции», пропуская критики и рецензии, переходим к статье «Отрывок из истории американско-испанских партизанов», чтобы сказать, что мало встречается в русских журналах статей, проникнутых такою одушевленностию изложения, картинностию слога, таким присутствием мысли, такою светлостию взгляда и такою живою занимательностию содержания…{4} Как жаль, что почтенный издатель ни строкою, ни словом не дает знать, из какого сочинения этот отрывок, и в начале статьи г. Николая Неведомского не сделал краткого предисловия о ее содержании. Для незнакомых с делами Южной Америки эта статья может показаться темною и сбивчивою, именно потому, что она отрывок из середины сочинения.

«Путешествие императрицы Екатерины II в Крым», статья г-жи Ишимовой, соединяет в себе историческую верность содержания с романическою прелестью изложения.

XII том «Современника» начинается статьею «Путешествие В. А. Жуковского по России». В нем рассказано одно из событий этого путешествия. В одном из самых отдаленных от столицы городов явился к Жуковскому молодой человек, с тетрадью стихов, робко прося его взглянуть на них. Это был молодой человек, чувствовавший склонность к поэзии, но лишенный всякого образования, даже начитанности, тщательно скрывавший ото всех свои занятия. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь сказал ему, действительно ли имеет он склонность и талант к поэзии. По прибытии В. А. Жуковского он решился преодолеть свою робость, и, как мы уже сказали, явился к нему с тетрадью в руках. Знаменитый поэт, заметив в молодом человеке пылкую душу, жаждущую знания и стремящуюся высказать в звуках и образах свой внутренний мир, обещал ему свое покровительство. На первый случай он употребил свое старание, чтобы начальник молодого человека по службе, при первой поездке в Петербург, не отказался и его взять с собою. В начале прошлого года молодой человек был уже в Петербурге. Пока придумывались средства для устроения его судьбы, В. А. Жуковский пожелал, чтобы он изложил ему письменно историю своей внутренней жизни и на что хочет он решиться для поправления своей будущей судьбы. Жалеем, что пределы журнальной статьи не позволяют нам выписать этого письма – образец благородства чувствований, теплоты души, благородной и безыскусственной простоты изложения и самобытности характера. Наконец найдена была ему должность, которая, обеспечивая его с внешней стороны, оставляла ему много времени для занятия науками и литературою; но – слова автора статьи – «в самую минуту исполнения искренних и давних своих желаний, он упал духом, обнят был угрызениями совести и не нашел в себе силы победить нравственного влечения туда, где ему виделась покинутая, одиноко дряхлеющая мать его: он пожертвовал всем своим будущим, чтобы доставить ей хотя бедную отраду в ее последние годы. Кто бы не оценил этого высокого самоотвержения? Он отправился, сопровождаемый участием и благословением своего покровителя, который нашел еще средство примирить его сердце с бунтующим рассудком: он составил прекрасное, самое полное собрание русских книг, которые считал необходимыми для его образования собственным чтением, послал свой подарок вслед за ним – и таким образом в жилище его, казалось, водворил друзей безмолвных, но утешительных…»{5}

«Очерки Испании» – маленькая, но живая и интересная статейка.

«Старинные русские странности. Отрывки биографии ***». Эта статейка{6} так странно помещена, что вы непременно пропустите ее без внимания, если не заметите имени, выставленного под нею, – Александр Пушкин. Но когда вы прочтете ее, вами овладеет горькое чувство: вы бы с наслаждением прочли, или, вернее сказать, проглотили бы и роман в 10 частях, написанный так, а между тем должны удовольствоваться двумя страничками. Увы! грустное чувство возбуждают эти две странички: сколько было начато им!.. Его гений только стал развертываться во всей силе, во всей своей неистощимой деятельности… Что бы мы прочли, чем бы мы владели!..

Возвращаемся снова к XI тому. После исчисленных нами статей в нем помещена «Маруся», повесть Грицки Основьяненка, с малороссийского наречия переведенная (и переведенная прекрасно) на русский язык. Мы не в состоянии выразить того наслаждения, с каким прочли ее. Общий восторг публики, единодушные похвалы всех журналов вполне оправдывают впечатление, которое произвела на нас эта чудная повесть. Но всему должно давать настоящую оценку, суждение о предмете должно браться из самого судимого предмета, а не придаваться ему личным вкусом и субъективностию судящего. Похвала, хотя сколько-нибудь превышающая истинное достоинство произведения, не возвышает, а унижает его, и вообще преувеличенные похвалы, после, когда пройдет восторг, нередко бывают причиною столь же или еще и более несправедливых и незаслуженных порицаний. Признаёмся, мы видим в «Марусе» не художественное, а только поэтическое произведение, разумея под словом «поэтическое» все проникнутое душою, согретое чувством. Наум Дрот, Маруся, Василь – что такое все эти лица? – это типы малороссиян образцовых, цвет национальной жизни народа. Что такое тип в творчестве? – человек-люди, лицо-лица, то есть такое изображение человека, которое замыкает в себе множество, целый отдел людей, выражающих ту же самую идею. Объясним примером нашу мысль. Что такое Отелло? – Человек, великий духом, но с страстями, не обузданными образованием, не одухотворенными мыслию до степени чувства, и потому ревнивец, задушающий жену свою по одному подозрению в неверности с ее стороны. Отелло есть тип, есть представитель целого рода, целого отдела, разряда таких ревнивцев. Отеллы были всегда и могут быть теперь, хотя и в других формах: нынешние не станут душить жены или любовницы, а скорее задушатся сами. Возьмем пример из другого мира. Вы знакомы с майором Ковалевым?{7} Отчего он так заинтересовал вас, отчего так смешит он вас несбыточным происшествием с своим злополучным носом? – Оттого, что он есть не майор Ковалев, а майоры Ковалевы, так что, после знакомства с ним, хотя бы вы зараз встретили целую сотню Ковалевых, – тотчас узнаете их, отличите среди тысячей. Типизм есть один из основных законов творчества, и без него нет творчества. Следовательно, Наум, Маруся и Василь – типические лица, а если так – то и художественные?.. Так, но не совсем. В творчестве есть еще закон: надобно, чтобы лицо, будучи выражением целого особого мира лиц, было в то же время и одно лицо, целое, индивидуальное. Только при этом условии, только чрез примирение этих противоположностей и может оно быть типическим лицом, в том смысле, в каком назвали мы типическими лицами Отелло и майора Ковалева. А этого-то колорита личности и индивидуальной особности и недостает Науму, Марусе и Василю. Первый из них есть идеал малороссиянина, простого мужика, который простым религиозным чувством возвысился до решения важнейших задач жизни и до проявления в себе, своею жизнию, человека и християнина, и притом малороссиянина, потому что, будучи русским, он, не изменяясь в своей идее, изменился бы в формах. Что Наум как муж и отец, то Василь как молодой человек, и то самое Маруся как молодая девушка. В этом отношении они выполняют все требования искусства; но им недостает черт индивидуальности; перед вами рисуются силуэты, очерки, а не портреты; бюсты, а не живые лица. Поэтому-то повесть кажется вам растянутою, хотя, если бы сам автор дал вам право исключать из его повести все, что кажется вам лишним, – вы не нашли бы строки, которую бы можно было исключить. Художественность в том и состоит, что одною чертою, одним словом живо и полно представляет то, чего, без нее, никогда не выразишь и в десяти томах. От этой причины и происходит чрезвычайная плодовитость и многословие всех произведений, не запечатленных печатию художественности. Художник же, напротив, не нуждается в многословии: ему достаточно черты, слова, чтобы выразить мысль, на одно изъяснение которой иногда нужен целый том. Помните ли вы, как майор Ковалев ехал на извозчике в газетную экспедицию и, не переставая тузить его кулаком в спину, приговаривал: «Скорей, подлец! скорей, мошенник!» И помните ли вы короткий ответ и возражение извозчика на эти понукания – «Эх, барин!», слова, которые приговаривал он, потряхивая головой и стегая вожжой свою лошадь?.. Этими понуканиями и этими двумя словами «Эх, барин!» вполне выражены отношения извозчиков к майорам Ковалевым. Потом, помните ли вы еще сцену в газетной экспедиции? – «Лакей с галунами и наружностию, показывавшею пребывание его в аристократическом доме, стоял возле стола с запискою в руках и почел за нужное показать свою общительность: {8} «Поверите ли, сударь, что собачонка не стоит восьми гривен, то есть я не дал бы за нее и восьми грошей; а графиня любит, ей-богу, любит; – и вот тому, кто ее отыщет, сто рублей! Если сказать по приличию, то вот так, как мы теперь с вами, вкусы людей совсем несовместны: уж когда охотник, то держи легавую собаку или пуделя; не пожалей пятисот, тысячу дай, но зато уж, чтоб была собака хорошая»«.