Черная хроника Арды - Наталья Васильева

И первым помощником его в исполнении замыслов был старший из учеников его, Артано, Аулендил, которого позже назвали в Средиземьи Сауроном. И по силе и знаниям своим был Артано равен самому Кузнецу.

Однако деяния Ауле не были сокрыты от Илуватара; и когда окончены были труды Валы, и начал он учить гномов тому, что знал и умел сам, Илуватар заговорил с ним. И в молчании внимал Ауле словам Его.

-- Почему сотворил ты это? Почему пытаешься создать то, что за пределами твоего разумения? Ибо не давал Я тебе ни власти, ни права творить такое; только твое бытие дал Я в дар тебе, и создания твоих рук и мысли твоей связаны неразрывно с бытием твоим. Они повинуются тебе, но если ты подумаешь о другом, они застынут, как живые камни -- без движенья, без мыслей. Этого ли ты хочешь?

Знал Майя Артано, что это не так: не один Ауле творил гномов, и Артано, в тайне от учителя своего, дал его творениям способность мыслить и чувствовать. Но, услышав голос Единого, смутился он и не решился сказать ни слова.

И ответил Ауле:

-- Я не желал такой власти. Хотел я создать существ иных, чем я, любить и учить их, дабы познали они, сколь прекрасен Эа, мир, сотворенный Тобой. Ибо казалось мне, что довольно в Арде места для многих творений, которые увеличат красоту ее, и пустота Арды наполнила меня нетерпением. И в нетерпении моем впал я в неразумение. Но Ты, сотворивший меня, и в мое сердце вложил жажду творить; неразумное дитя, обращающее в игру деяния отца своего, делает это не в насмешку, а лишь потому, что он -- сын своего отца. Но что делать мне ныне, дабы не навлечь на себя Твой вечный гнев? В твои руки предаю я творения своих рук. Да будет воля Твоя. Но не лучше ли мне уничтожить их?

И со слезами взял Ауле великий молот, дабы сокрушить гномов. Тогда невольно вскрикнул Майя Артано:

-- Что делаешь ты, учитель? Они ведь живые, они твои творения; останови руку свою!

-- Я нарушил волю Единого, Творца Всего Сущего, -простонал Ауле и поднял молот; но Артано схватил его за руку, пытаясь предотвратить удар. И гномы отшатнулись от Ауле в страхе, и взмолились о пощаде.

Тогда, видя смирение Ауле и его раскаяние, возымел Илуватар сочувствие к нему и его замыслу. И так сказал Илуватар:

-- Я принимаю дар твой. Ныне видишь ты: они живут своей жизнью и говорят своими голосами...

И Ауле опустил молот свой, и возрадовался, и возблагодарил Илуватара, говоря:

-- Да благословит Единый творения мои!

И сказал на это Илуватар:

-- Как дал я суть и плоть мыслям Айнур, когда творился мир, так ныне дам я твоим творениям место в мире. И будут они такими, как ты замыслил их; я дал им жизнь, и более не изменю ничего в них. Но я не потерплю, чтобы пришли они в мир раньше, чем Перворожденные, как было по мысли моей; и не будет вознаграждено нетерпение твое. Станет так: будут они спать под скалами, пока не пробудятся Перворожденные, дети мои, в Средиземьи; и ты будешь ждать до той поры, пусть и покажется долгим ожидание. Но когда придет время, моей волей будут пробуждены они; и будут они как дети тебе; и часто будут бороться они с моими детьми: мои приемные дети -- с избранниками моими.

И вновь на коленях благодарил Ауле Илуватара, и сделал по слову его; потому до пробуждения Эльфов под скалами Средиземья спали Семь Отцов Гномов.

Но гнев был в сердце молодого Майя, ибо слышал он ложь Единого и видел рабскую покорность Ауле. И так сказал он:

-- Я почитал тебя Учителем своим, но ныне я отрекаюсь от тебя, и проклинаю трусость твою. Только трус мог поднять руку на творения свои.

-- Ты... -- Ауле задохнулся от возмущения, -- Как смеешь ты, слепое орудие в моих руках, слуга, раб, так говорить со мной!

-- Смею. Я не раб тебе. И не слуга тебе более. И я повторяю: ты трус, как и все те, кто бежал в Валинор!

-- Ты... ты... -- Кузнец не находил слов; и, наконец, выплюнул: -- Видно, слишком многое дал тебе Мелькор!

-- А-а, значит, не ты создал меня.

-- Да! И убирайся к нему! И будь ты проклят! Ты еще вернешься, еще будешь вымаливать прощение!

Артано смерил Ауле презрительным взглядом.

-- Ничего, посидишь в цепях -- остынешь! -- шипел Кузнец.

Артано холодно усмехнулся: -- Ну что ж, попробуй! Ауле дрожал от бессильного гнева, но не двигался с места. -- Трус. Будь проклят, -- сказал Артано. И, плюнув под ноги Ауле, он повернулся и пошел прочь -- во тьму. Ауле не посмел преследовать его. Он вернулся в Валинор.

...Майя шел быстро и уверенно, сжимая кулаки. "Трус, ничтожество. Илуватар, видно, не терпит соперников: одного проклял, другого -- запугал. Ну, ничего. "Убирайся к Мелькору", говоришь? И уйду. Он, по крайней мере, ничего не боится. Даже гнева Единого..."

Он остановился. Говорили ведь: Властелин Тьмы. Враг. "А я иду к нему... Что он сделает со мной?" Страх проснулся в душе Майя, но он пересилил его. "Пусть делает, что хочет. Вернуться? Покаяться, валяться в ногах?

У этого труса?! -- Ну, уж нет! Нет мне пути назад. Скажу: я пришел, прими меня к себе. Пусть делает, что хочет -- все лучше, чем унижение..."

У черных врат Утумно он остановился в нерешительности. Но тут перед ним предстала фигура -- очерком багрового пламени во тьме: Балрог. Он сделал знак: следуй за мной. И Майя повиновался. Черные врата открылись.

Они спускались по длинным крутым лестницам -- словно в сердце Арды. Они шли по бесконечным анфиладам подземных залов, и Майя изумленно оглядывался по сторонам.

Но последний зал поразил его больше, чем все уже виденное. Черный каменный пол; но стены и своды светятся ровным мягким светом. Словно застывшие струи воды -сталактиты; кажется -- тронь, и отзовутся легким звенящим звуком...

Майя стоял перед троном Властелина Тьмы; его проводник, Балрог, незаметно исчез куда-то: он был один.

Майя поднял глаза -- и замер.

Это лицо -- гордое, величественное и прекрасное -- было первым, что увидел он при пробуждении. Потом лишь -- Ауле. Майя расспрашивал Кузнеца о том, кто это был, на что тот неизменно отвечал: "Ты -- создание моей мысли; а это... тебе показалось." Майя поверил, но забыть не смог.

Теперь Майя увидел его снова.

"Мелькор... Значит, Мелькор. Ауле проговорился."

-- Приветствую тебя, Вала Мелькор.

Мелькор пристально посмотрел на Майя в огненных и черных одеждах, и легкая насмешка была в глазах его.

-- Привет и тебе, Майя Ауле, Артано-Аулендил. Молодого Майя передернуло. -- У меня больше нет имени. И более я не слуга Ауле! -- Почему? Майя стал рассказывать, сжимая кулаки от гнева. Мелькор слушал молча и, наконец, сказал:

-- Значит, так ты ушел. Ты смел и дерзок, Майя. И чего же ты хочешь от меня?

-- Я хочу стать твоим учеником. У меня ничего нет -только это, -- Майя снял с пояса клинок и протянул его Мелькору, -- Возьми. Только прими к себе!

Мелькор, не глядя, взял оружие и насмешливо сказал:

-- Ученичество не покупают дарами. Разве ты не знаешь этого? Но, когда взглянул на клинок, лицо его изменилось. Две стальных змеи сплетались в рукояти, и глаза их горели живым огнем.

-- Откуда тебе известен этот знак?

-- Не знаю... Может, сказал кто-то, а может, я знал всегда... Мне показалось -- Мудрость Бытия...

-- Ты прав; только это идет из Тьмы. А -- камни? Я никогда не видел таких; что это?

...Клинок был первым, что сделал он без помощи Ауле. Но когда, радостный, принес он свое творение Кузнецу, тот отмахнулся:

-- Что можешь ты создать такого, что не было бы ведомо мне? Ты -- творение моей мысли, и ни в замыслах, ни в деяниях твоих нет ничего, что не имело бы своего абсолютного начала во мне.

Майя стоял в растерянности. Ауле, наконец, соизволил взглянуть на него:

-- И что это за одежды у тебя? Почему черное?

-- Мне так нравится. Неужели ты не видишь: это красиво?

Ответ был дерзок. Ауле нахмурился и проворчал: -Красиво, красиво... Сказано: слуги Валар должны носить их цвета. Почему ты считаешь себя исключением? Красиво... Кто только тебе это в голову вбил?

-- Ты же сам сказал: я -- творение твоей мысли, и ни в замыслах, ни в деяниях моих нет ничего, что не имело бы своего абсолютного начала в тебе!

И, глядя на Кузнеца своими пронзительно-светлыми глазами, Майя усмехнулся. Ауле не сразу нашелся с ответом:

-- Наглец! Смотри, посажу на цепь -- по-другому запоешь!

-- А не боишься? Сделаешь цепи -- и ведь больше ничего создать уже не сможешь.

Ауле разгневался. Следовало бы примерно наказать Майя, но ведь первый ученик, самый способный и знающий...

Вала отступился.

Впервые хоть кто-то заинтересовался творениями Майя Артано. Потому с мальчишеской радостью начал он рассказывать, как задумал сделать камень, похожий на каплю крови Арды; как взял он частицу пламени Арды и заключил ее в кристалл; как украсил этими камнями созданное им...

Мелькор слушал внимательно, изредка задавал вопросы. Потом сказал, и голос его снова стал насмешливым:

-- Тебе ведь дано создавать. Почему же ты пришел ко мне - ведь у вас говорят, что, кроме как разрушать, я не способен ни на что?