Апокрифы древних христиан - неизвестен Автор

Проповедники выступали прежде всего в синагогах, существовавших в городах восточных провинций, а также в частных домах, под открытым небом, в опустевших ремесленных мастерских. Такая картина вырисовывается из "Деяний апостолов" и некоторых других произведений, в том числе и антихристианских {6}. В произведении "Дидахе" (Учение двенадцати апостолов), созданном, по всей вероятности, в начале II в., говорится о странствующих апостолах: "Всякий апостол, приходящий к вам, пусть будет принят как Господь. Пусть он не остается больше одного дня; а если будет надобность, то и другой (день); но если он пробудет три, то он лжепророк... Уходя пусть апостол ничего не возьмет, кроме хлеба до места ночлега" {7}.

Устная традиция продолжала существовать и в тот период, когда появились первые писания. Евсевий Кесарийский (IV в.) в "Церковной истории" приводит слова христианского писателя Папия (1-я пол. II в.) из Гиераполя (Малая Азия), который собирал устные предания: "...если мне случалось встретить кого-либо, общавшегося со старцами, то я заботливо расспрашивал об учении старцев, например, что говорил Андрей, что - Петр, что - Филипп, что - Фома или Иаков... Ибо я полагал, что книжные сведения не столько принесут мне пользы, сколько живой и более внедряющий голос" (Евсевий. Церковная история (Historia ecclesiastica). III. 39. Далее: НЕ).

Выявлению истоков древней христианской традиции способствовало применение научных методов, известных как "критика текста" и "критика формы" {8}. Детальнее всего они были разработаны на анализе первых трех евангелий Нового завета, которые принято из-за их сходства называть "синоптическими". Первый метод существует с конца XIX в.; "критика формы" возникла уже в XX в. Оба они ставят своей целью перейти от изложенного в евангелиях учения Иисуса к самому учению, к его аутентичному ядру. Сравнивались тексты евангелий от Матфея, Марка, Луки (с учетом рукописных вариантов), анализировалась грамматика, лексика, синтаксис евангелий. Сторонники "критики текста" предлагали обнаруженное в результате подобного сравнения общее положить в основу реконструкции первоначального текста. Однако, как ни важны были наблюдения над аналогиями и расхождениями в евангелиях, все же найти исчерпывающее объяснение их путем дробления текста на фразы и слова и конструирования архетипа оказалось невозможным. Поэтому ученые для подтверждения своих гипотез об источниках синоптических евангелий обращались к их общим характеристикам, к их связям с идейной жизнью эпохи.

Обращение к подобным параллелям с 20-х годов нынешнего века стало принципом исследования, легло в основу метода, обозначенного в немецкой литературе Formgeschichte. Сторонники этого метода искали следы устной традиции, к которой восходили евангелия. Для этого каждое из них разбивали на отдельные сюжеты, изучая их форму, а от нее шли к восстановлению мотивов и характера тех поучений, частью которых был сюжет, включенный в теологическую систему евангелиста. В евангелиях стремились выявить различные этапы формирования христианской традиции. В них видели теологически мотивированный рассказ, а не историческое повествование, считали, что в их основе лежит множество источников, что записи текста предшествовала живая устная передача. Были выделены разные блоки традиции: речения Иисуса, поучительные истории (притчи), рассказы о чудесах, сотворенных Иисусом. Составной частью традиции считались и повторяющиеся из проповеди в проповедь цитаты из иудейских священных книг, прежде всего из пророков.

Длительное господство устной традиции (несколько десятилетий после гибели проповедника Иисуса {9}) объясняется рядом причин. Первые "апостолы и пророки", последователи его учения, продолжали считать себя иудеями по вероисповеданию, для них священным писанием были книги, включенные в Ветхий завет. Для христиан священным текстом был перевод иудейской Библии на греческий язык, сделанный в Александрии Египетской в III в. до н. э. - так называемая Септуагинта {10}. Септуагинта была признана боговдохновенной иудеями, жившими вне Палестины, многие из которых уже не знали древнееврейского языка. Септуагинту использовали в своих произведениях Иосиф Флавий и Филон Александрийский. Святость "Закона и Пророков", как обычно христиане обозначали иудейские религиозные книги, доступные благодаря Септуагинте, не позволяла долгое время создавать новые священные книги.

В науке существует точка зрения, правда необщепринятая, что первыми записями, сделанными христианами, были сборники цитат из Ветхого завета, прежде всего тех, где речь шла об ожидаемом мессии (так называемые свидетельства - тестимонии) {11}. Впрочем, цитаты могли проповедниками заучиваться: со времени появления клинописной и иероглифической письменности существовала практика передачи содержания письменного памятника вслух наизусть {12}.

У первых христиан не было потребности в записи своих проповедей еще и потому, что они ждали скорого прихода воскресшего Иисуса "во время сие", как сказано в Евангелии от Марка (10. 30). Главным для них было проповедовать новое учение, готовясь к установлению царства божия на земле. В античном мире роль устного слова была исключительно велика: политические ораторы выступали на народных собраниях, поэты читали свои стихи на площадях, пророки и предсказатели произносили речи на ступенях храмов. Устное слово оказывало большее воздействие на верующих, чем писаное, недаром первые христианские тексты были предназначены для чтения вслух в собрании верующих. Как отмечает С. С. Аверинцев, "литературное слово евангельских текстов, тоже очень простое и необработанное, есть по своей внутренней установке обрядовое слово, словесное "действо", "таинство". Оно предполагает скорее заучивание наизусть, ритмическое и распевное произнесение и замедленное вникание в отдельные единицы текста, чем обычное для нас читательское восприятие" {13}.

Между устными проповедями различных проповедников существовали расхождения. Как пишет английский исследователь П. Джонсон, раннее христианство с самого начала представляло собой множество вариантов, часто имевших мало общего, хотя все они концентрировались вокруг веры в воскресение спасителя; каждая группа имела свою "историю Иисуса" {14}. Наиболее явным и резким стало расхождение между палестинскими христианами, а также теми христианами вне Палестины, которые соблюдали иудейскую обрядность, и христианами из язычников, против этой обрядности выступавших.

В условиях, когда пророчества о конце этого мира и наступлении царства божия на земле оказывали на верующих огромное эмоциональное воздействие, когда все надежды на спасение, на уничтожение зла и несправедливости были связаны именно со вторым пришествием, кажется естественным появление так называемых откровений, т. е. описаний видений, возвещающих конец мира, действующих на воображение причудливыми образами и символами, ставших одним из первых жанров христианской литературы. Вероятно, самым ранним из записанных пророчеств явилось Откровение Иоанна. Оно начинается как наставление, в котором порицаются одни христиане, одобряются другие, но затем автор переходит к описанию видений Страшного суда, переполненному символами, аллегориями, устрашающими образами того, "чему надлежит быть после сего" (4.1). Автор Откровения Иоанна широко использует образы пророчеств, знакомые христианам из иудеев (а именно им адресовано это писание). Так, в книге пророка Даниила сказано: "И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим во веки, что к концу времени и времен и полувремени и по совершенном низложении силы народа святого все это совершится" (12.7); а в Апокалипсисе: "И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу И клялся Живущим во веки веков... что времени уже не будет" (10. 5-6). Подобные примеры можно привести и из других пророческих книг {15}.

Откровение Иоанна написано в 68-69 гг. {16} Возможно, что оно было отредактировано переписчиками в середине 90-х годов, уже после падения Иерусалима в 70 г. в результате поражения I иудейского восстания против римлян. Эта дата приведена у Евсевия Кесарийского со ссылкой на Иринея (НЕ. III. 18).

В дальнейшем появились и другие откровения: Апокалипсис Петра, описывающий видение рая и ада, "Пастырь" Гермы (название свое это произведение получило по описываемым автором видениям, где действует человек в одежде пастыря), в нем приводятся притчи и наставления, носившие этический характер.

Апокалиптическая литература была предназначена для чтения вслух. В нее нужно было "входить" эмоционально: интонационная выразительность чтеца должна была усиливать воздействие страшных, таинственных описаний, и само это "вхождение" представлялось мистическим действом.

Христианским проповедникам приходилось не только произносить устные проповеди, но и писать послания, разъясняя учение, которое они считали истинным, переубеждая, давая конкретные советы, хваля или, наоборот, порицая. Послания эти адресовались тем христианским группам, к которым проповедник не мог прийти; они должны были читаться на собраниях верующих (Колос. 4.16).