Свет мой тишина - Полякова Татьяна Васильевна

Ожидание тянулось невыносимо долго. Маринке, пока она была возлюбленной Владана, выпало ждать и надеяться несколько раз, и опыта в этом смысле у нее куда больше. В этот раз даже она обеспокоилась тем, что отсутствие Марича затягивалось. Учитывая, что обе мы, хоть и не лезли в его дела, подозревали, что они как-то связаны со спецслужбами, опасения за жизнь и здоровье Владана были нешуточными.

Наконец спустя бесконечно долгие восемь месяцев наши молитвы были услышаны. Владан вернулся. Живым, довольно целым, но о невредимости речи не шло. Есть раны, которые гораздо глубже самых серьезных травм, хоть и не видны на теле.

Вот только встреча наша вышла совсем не такой, какой я рисовала ее в своем воображении каждый день, ожидая, что он вот-вот появится.

В моих мечтах дело обстояло так: я жду его в своей квартире. Хотя бы потому, что в холостяцкой берлоге Владана находиться долго совершенно невозможно, тем более в отсутствие хозяина. Естественно, я при полном параде и макияже. В духовке – гусь, на столе – его любимый виски. Постель застелена шелком, разумеется. На прикроватной тумбочке – розы. Владан уже звонил, и я знаю, что он вот-вот будет.

Был еще один сценарий. Я, одетая в легкое струящееся платье в мелкий цветочек, стою на перроне вокзала и жду прибытия его поезда. Ветер слегка растрепал прическу, но я не обращаю на такие мелочи никакого внимания. В руках у меня цветы, дома в духовке гусь, а в прибывающем поезде – Владан.

На худой конец, я думала, что он явится в голубом вертолете (или какие они бывают у МЧС?). Пусть раненый, но такой долгожданный.

Между тем осень сменила зима, зиму – весна, а он все не появлялся. Мало кто сохранил бы надежду на долгожданную встречу. Но я верила. Наверное, оттого что вера, надежда и любовь всегда идут рука об руку. Ни одно из этих чувств нисколько не ослабло во мне, даже когда в его отсутствие меня пытались убить на глазах у бывшего мужа. Собственно, тот меня тогда и спас, буквально загородив собственной спиной. За что впоследствии и поплатился собственным здоровьем – нижнюю часть тела Валерки парализовало. Я стоически приняла и это испытание. Несмотря на то что отношения с ним у нас были самые что ни на есть напряженные.

Не могла же я бросить негодяя Забелина, пострадавшего при спасении моей собственной жизни? Поначалу я думала, что помогу ему немного окрепнуть, но моя роль сиделки из временной стала постоянной. Наконец, когда врачи дали осторожный прогноз на благоприятное развитие событий, я приняла твердое решение съехать из его дома в свою квартиру. Тем более он сам с первого же дня как пришел в сознание, уверял меня, что ни в какой помощи не нуждается. Тем не менее я приглядела для него сиделку.

Врачи наконец заговорили о каких-то перспективах, а значит, совесть моя была чиста. Валерка же уговорил меня слетать с ним в короткое путешествие на Мальдивы, чтобы отметить таким образом небольшую, но победу. Лететь с ним я не хотела, но чувство долго взяло верх.

Когда мы прибыли в город, я узнала, что Владан вернулся. Вот так, без гуся, роз, перрона и вертолета свалилась на меня эта новость. В моей квартире Марича не оказалось. Я ринулась к нему и с ужасом обнаружила новый замок, который не смогла отпереть.

В тот момент, когда ключ не подошел, вся история наших с ним отношений пронеслась у меня перед глазами, как тот самый поезд, у которого я так мечтала его встретить в струящемся платье. Я представила себя на его месте. Столько долгих месяцев Владан вынужденно был без связи с этим миром, а прилетев, узнал, что я отсутствую. Более того, улетела с бывшим на Мальдивы. Город наш невелик, и эта информация, естественно, дошла до него в первую очередь и в самых ярких красках. Да и желающих сообщить ее, я уверена, выстроилась целая очередь.

Я испытала такой всепоглощающий животный страх, что, кажется, даже завыла по-настоящему. Я боялась за Владана, за себя, за нас, за Валерку, чтоб его… Я попросту не знала, на что способен Марич в такой ситуации. Или знала, но боялась даже допустить подобную мысль.

Примерно в таком состоянии Владан застал меня во дворе своего дома. Я стояла как вкопанная, не веря своим глазам, а он вывернул из-за угла, что-то насвистывая. Заметив меня, улыбнулся и раскинул руки, готовясь принять меня в объятья. Немая сцена длилась несколько секунд. Он ожидал, что я брошусь к нему со всех ног, но я не могла сделать и шагу. В конце концов колени мои подкосились, и Владан чудом успел подхватить меня, прежде чем я рухнула на асфальт.

Уже в его квартире, когда дар речи с трудом, но вернулся ко мне, я присела в постели и, не моргая, долго смотрела на печального вида стену напротив. Мне о стольком хотелось ему рассказать, что я не знала, с чего начать. Отчего, очевидно, выглядела глупо.

Владан, разумеется, поведать мне о том, что происходило с ним с прошлой осени, не мог, а если бы и мог, то вряд ли бы стал.

– Про Маринку знаешь? – спросила я, сделав глубокий вдох.

– Как не знать, – усмехнулся он, приподнявшись в постели и упершись локтями в подушку. – За ключами от своей квартиры в первую очередь сунулся к ней, а там закрыто. Тебя в городе не оказалось. Поэтому, сразу после того, как вскрыл дверь и поменял замок, решил предъявить счет бывшей.

– Не замечала за тобой меркантильности. Впрочем, Маринка теперь может себе позволить оплату счетов, – хихикнула я, намекая на финансовое благополучие своего отца.

– Очень рад, что она съехала отсюда. Давно пора было.

– Согласна, – кивнула я, а про себя подумала, что и Маричу не помешало бы подыскать жилье получше.

Они с Маринкой были соседями – двери их квартир располагались напротив.

– Первым делом она посвятила меня в свое интересное положение. Маринка давно мечтала о ребенке, я счастлив, что ей удалось создать настоящую семью.

– Да, – мечтательно обронила я.

Очень хотелось услышать от Владана что-то вроде обещания, что и у нас с ним обязательно будет нечто похожее. Вместо этого он притянул меня к себе и стал целовать.

– Полина, понимаю, что ты пересмотрела детективных драм, но, может быть, мы снимем со стены вот это безобразие? – он кивком указал на пробковую доску, которая красовалась рядом с его рабочим местом.

Между прочим, эта доска – единственная достойная вещь в его офисе. Ее я купила и повесила, пока Владана не было. Я продолжала заглядывать в офис, и, конечно, аскетичная обстановка за время отсутствия хозяина претерпела незначительные изменения.

– Как только у нас появится большое дело, ты оценишь ее функциональность, – важно заявила я.

– Буду наклеивать туда вырезки из газет?

– Зачем клеить, – возмутилась я, – есть канцелярские кнопки.

– А еще красные нитки, которыми на голубых экранах важные дяденьки соединяют одну картинку с другой. – Владан открыто потешался надо мной.

Я спешно прикидывала, что ответить, чтобы отстоять доску на стене, но услышала звук открывающейся за спиной двери и обернулась.

На пороге стояла стройная дама лет сорока с небольшим в лакированных полусапожках и элегантном тренче, стоимость которого исчислялась сотнями тысяч. Она нервно оглядывала помещение нашего офиса. Затем поправила прическу, проведя рукой по темным, идеально уложенным локонам, и наконец заговорила:

– Ну и местечко вы выбрали для вашей конторы.

Она презрительно покачала головой, оглядывая кабинет от пола до потолка, от окна к стене. Владан встал и предложил даме присесть в кресло. Лучшее из двух, что имелись в офисе, между прочим. За что был удостоен снисходительной ухмылки. Чуть поколебавшись, она все-таки села, аккуратно поправив полы плаща. Снимать его она не стала – то ли боялась за сохранность дорогой вещи, то ли решила, что в нем она выглядит представительнее.

Реакция посетительницы на нашу локацию меня ничуть не смутила. Более того, когда я впервые сюда попала с намерением поручить расследование убийства моей подруги Сербу, испытывала примерно те же чувства. Это Владан привык жить исключительно здесь, в мрачном криминальном районе нашего города, Яме. Лучше названия и придумать нельзя. Хотя «Преисподняя» тоже можно было бы рассмотреть.