Хищники для преисподней - Жан Дети

- Караван, - лаконично перевел сержант.

- Хон-хон! - пробормотал капитан.

Он выбил трубку о подошву правого ботинка, аккуратно убрал ее в кожаную сумку и встал.

- Поехали туда! - решил он. - Проверка документов!

- Слушаюсь, сэр!

Приложив ладони к глазам, сержант наблюдал за серым облаком.

- Идут от берега, - сообщил он. - Направляются в Раки... Или в Зар...

Сержант криками стал поднимать сонный патруль, толкая людей к "Ленд-Роверам". Моторы тотчас загудели.

Моррисон подошел к сержанту-водителю и широким жестом показал своему отряду цель - медленно приближавшееся к ним облако пыли.

Трясясь и подпрыгивая на барханах, джипы вскоре подъехали к каравану. Дромадеры встретили их ревом.

Караван баши - высокий человек в зеленом вазрахе в желтую полоску и красной куфие с черными агвалами, с всклокоченной бородой и усами - поднял руку, дав сигнал к остановке и одновременно в знак приветствия. Его погонщики, которыми были десять бедуинов с горящими глазами, заставили вьючных верблюдов опуститься на колени.

Караван баши сказал несколько слов на своем языке. Хасан перевел на английский:

- Он говорит, что везет хлопчатобумажную ткань.

Мак-Огильви не шевельнулся. Это означало, что перевод точен. Вместо сержанта с арабами всегда говорил Хасан, а тот только контролировал его перевод.

- Они везут ткань откуда и куда? - спросил он.

Хасан перевел.

- Он говорит, что взял груз в Раз-ад-Дакме и идет в Маскат.

Довольно длинный путь. Однако Аллах подарил кочевникам много времени. Эти грязные и убогие бедуины ходят по пустыне, словно суда в океане...

- На пути есть разбойные племена, - заметил Мак-Огильви.

- Он говорит, что не боится, - сообщил Хасан после того, как переговорил с арабом. - Их груз не представляет большой ценности.

За все время разговора капитан не произнес ни слова. Он был полон презрения и безразличия к этой опротивевшей ему рутинной работе. Сержант продолжал свой допрос.

- Как его имя?

- Он говорит - Шафик ибн Харун.

Сержант-шотландец выбрал наугад одного из верблюдов и приказал своим людям:

- Откройте эту корзину!

К животному подошли два арабских солдата.

Все произошло очень быстро. Шафик ибн Харун молниеносно выхватил из-за пояса йеменский кинжал и бросился на сержанта Мак-Огильви. Клинок снизу вверх распорол ему живот.

Ошеломленные внезапным нападением Моррисон и его люди попятились назад, образовав перед "Ленд-Роверами" живую стену. Это была их роковая ошибка.

Под джеллабами бедуинов были спрятаны автоматы. Песок мгновенно впитал кровь скошенных очередями солдат.

Шафик расхохотался и добил своим кинжалом капитана Рональда Моррисона.

Караванщики подобрали оружие убитых, положили его в "Ленд-Роверы". За руль сели четверо из них.

- В Шурах! - приказал Шафик.

x x x

Мехди положил рядом с собой недоконченную сандалию. Час молитвы приближался. У Мехди не было часов, но привычка никогда не подводила его.

Это была послеполуденная молитва аль-азр в пятой части дня.

Будучи кареджитом, как и все жители Назваха, древней столицы Омана, он свято соблюдал религиозные обычаи. Впрочем, в этом городе все почитали заветы пророка.

Сидевший по-турецки на пороге своей самановой лавки Мехди посмотрел на отбрасываемую солнцем тень, по которой определял время. Его взгляд задержался на трех незнакомцах, которые величественно сходили с поставленных на колени верблюдов.

Вероятно, они приехали с одного из оазисов. Особенно внимание ремесленника привлек один из них - человек в зеленом вазрахе в желтую полоску и красной куфие, с огромным йеменским кинжалом за поясом.

Несмотря на происхождение кинжала, этот высокий бородач с властным взглядом не был похож на йеменца. Скорее всего, он из Маската и исповедовал ханбалит, пуританскую или ригористскую веру.

Незнакомец осмотрелся по сторонам и неожиданно зашагал к мечети.

Мехди каждый день расстилал молитвенный коврик у дверей своей лавки на проезжей части улицы, но приезд этой троицы заставил его изменить своей привычке. К тому же сегодня была пятница, а по законам Аллаха он не должен был работать. Однако нужно было закончить срочный заказ...

Кроме того, каждую пятницу шейх тоже отправлялся молиться в мечеть. Эта традиция сохранилась до сих пор.

Вот уже двадцать лет, как сам имам неизменно появлялся на молитве. После изгнания из столицы в 1955 году солдатами султана Маската этим городом управлял его преемник, который оставался верен древним обычаям.

Мехди было безразлично то, что сменился правитель, и Оман стал маскатской территорией. Он жил ни чуть не хуже, чем прежде. Религия и обычаи не изменились.

Он пошел вслед за тремя людьми, проследовал за ним по длинным улочкам рынка и вышел на площадь, на которой уже собралась большая толпа. Ее сдерживал вооруженный до зубов кордон бедуинов с диким видом, одетых в форму цвета хаки. У всех была короткая стрижка, как в британских войсках.

В толпе царило гробовое молчание. Трое незнакомцев пробились в первые ряды.

На другой стороне площади кто-то кричал:

- Ou'a! Ou'a! Место нашему горячо любимому шейху! Место! Место! Ou'a! Ou'a! Место наместнику горячо любимого султана, ниспосланного нам пророком Аллаха!

Толпа расступилась по обе стороны шейха в сопровождении его детей и одного рыжего, как песчаные дюны, англичанина, которых сопровождали солдаты.

Правитель и его эскорт остановились в центре оцепленного военными круга. Перед их стопами развернули яркие шерстяные ковры. Они сняли свои богато украшенные туфли.

Мехди не пожалел, что пришел. Зрелище стоило того. Наконец-то он увидел своими глазами то, о чем ему рассказывали. Этот рыжий англичанин, сняв ботинки, тоже приготовился молиться, как и правитель. Очевидно, этот человек был обращен в исламскую веру.

Мехди больше не сомневался.

С минарета донесся гнусавый пронзительный голос муэдзина:

- La illaha ill'Allah oua Mohammad rasoul Allah...

Коленопреклоненные правоверные стали бить поклоны в такт голосу муэдзина. Несмотря на торжественность момента Мехди все же не мог удержаться от того, чтобы не поискать взглядом в толпе человека в желто-зеленом вазрахе.

Он увидел, как тот вдруг встал и бросил к шейху небольшой круглый предмет, который, упав рядом с ним, поднял в воздух облачко песка. Покатилась вторая граната.

Двое спутников незнакомца в красной куфие открыли огонь из автоматов.

Прошитые насквозь пулями солдаты попадали. Раздались крики, началась беспорядочная пальба...

Лежащий ничком Мехди больше ничего не видел.

Кто-то истерически завопил:

- Они убили правителя!... Они убили шейха!...

x x x

Мухсен облегченно вздохнул. Вдали показался оазис.

Он приезжал сюда два раза в месяц. Его фургон долго и упорно трудился под невыносимой жарой, всегда доставляя грузы по назначению. Кто-то должен был дать возможность людям, жившим на оазисах, обменивать финики и сушеное мясо на предлагаемые им хлопок, рис, соль и сахар. Полученный товар он отвозил на берег для продажи торговым объединениям индийцев и сирийцев.

Мухсен ни за что бы не отказался от своей работы. Он вел меновую торговлю уже двадцать лет и был очень богат.

Оазис приближался. Мухсен весело посигналил, сообщая о своем приезде.

Араб нахмурился. Обычно, услышав его сигнал, на опушку пальмовой рощи спешили мужчины и женщины с детьми. Сегодня никого не было видно.

Заинтригованный Мухсен прибавил газ, снова продолжительно посигналил. Подъехав к оазису, он развернулся и остановился.

Они все сидели в кругу. Торговец приблизился. Жители оазиса окружили белобородого старца, одетого во все белое. Он читал проповедь, его худые пальцы перебирали янтарные бусинки исламских четок.

Моралист! Раздосадованный Мухсен понял, что никто теперь не обратит на него внимания. Он покорился судьбе и тоже стал слушать, ожидая своего часа.

- "Рай перед вами, а преисподняя позади вас", - сказал пророк, дрожащим голосом говорил старец. - Народ Аллаха забыл об этом, несчастные! Горе ему... Только те попадут в рай, кто захочет этого. Имам готов помочь народу Аллаха искупить вину. Готов эмир. Имам и эмир - одно и то же лицо. Его зовут Аль Факир (Бедный). Он беден, потому что у него похитили то, что Аллах пожаловал его предкам во времена Омейядов. Аллах сказал ему, что он должен прогнать это проклятое племя, которое погасило огонь Аллаха в сердцах его самых дорогих сыновей...

Старец говорил нараспев, закрыв глаза.

- Послушайте, о вы, дети Аллаха! Послушайте! "Дивный плод - настоящая радость для нашего дома. Но не плодом должны мы восхищаться, а древом, на котором он родится". Это древо выросло, оно унаследовало доблесть и мужество легендарного Абдер-Рахмана. Оно выросло и хочет посадить семена в землю своих предков. Вам надлежит, о братья мои, собрать его плоды, чтобы вы смогли вкусить их и принести свою благодарность Древу Солнца... Единственный, настоящий эмир Омана, освященный Аллахом, единственный наследник доблести и несравненного прошлого нашего народа...