Джунгли страсти - Джилл Барнет

В тот день, когда брат впервые открыл заветные двери, девочка заупрямилась и осталась на пороге, теребя голубые бархатные ленточки на своих светлых косичках. Тогда Джеффри уверил ее, что она может приходить сюда, если только с ней будет кто-нибудь из братьев. Юлайли до сих пор не забыла чувство благоговейного ужаса, с которым робко последовала за братом в ту огромную, темную, отделанную деревом комнату.

В кабинете было очень душно, и ее словно окатило жаркой волной, от которой заболел живот. Юлайли несколько раз глубоко вздохнула и не успела почти ничего рассмотреть, потому что брат сразу подвел ее к большому глобусу, стоявшему рядом с массивным письменным столом. Он крутанул глобус, от чего у нее закружилась голова, потом остановил его и ткнул в маленькое розовое пятнышко, сказав, что отец сейчас там.

Она помнила, что рассматривала маленькое розовое пятнышко очень долго. Затем спросила, здоров ли отец и когда он собирается вернуться домой. Джеффри смотрел на нее несколько секунд, потом сказал, что она очень хорошенькая маленькая леди, настоящая Лару, ведь у нее такие большие голубые глаза и шелковистые светлые волосы, совсем как у их матери, и что маленьким девочкам, особенно из семейства Лару, не нужно волноваться о таких вещах. В эту самую секунду Юлайли стало совсем плохо и ее стошнило.

Джеффри так и не ответил на ее вопрос.

И в последующие годы братья старались избегать этого вопроса. И все же когда приходило очередное письмо от отца, Джеффри всякий раз приводил ее в кабинет – удостоверившись сначала, что она здорова, – и показывал цветные точки на глобусе: после Андорры были Испания, Хиджаз, Персия, Сиам, а последним местом службы была испанская колония, Филиппинские острова. Приблизительно годам к пятнадцати Юлайли перестала спрашивать, когда отец вернется домой, но так и не перестала надеяться.

Ее надежды и молитвы сбылись три месяца назад, когда в Гикори-Хаус пришло еще одно письмо. Она как раз спорила со своим братом Джедидая о том, можно ли ей одной отправиться на встречу с однокурсницами без сопровождения кого-либо из братьев – бесполезная просьба, она сама знала, но тем не менее продолжала упорствовать, чтобы убить послеполуденную скуку, – когда появился Джеффри. Джедидая тут же строго посмотрел на нее и поинтересовался, что она выкинула на этот раз.

Оскорбленная таким отношением, хотя ей не терпелось услышать, какую новость принес Джеффри, она припомнила уроки мадам Деверо и, высоко подняв голову, прошла мимо хмурого брата грациозно и торжественно. Правда, шла она недолго... Шагов через пять она совершила оплошность – зацепилась за шелковую бахрому ковра и потянулась к ближайшему предмету, чтобы удержать равновесие. В результате она упала сама и повалила курительную стойку из красного дерева вместе с чужеземными сигарами братьев и бутылкой французского коньяка пятидесятилетней выдержки.

От этого воспоминания Юлайли нахмурилась и принялась грызть ногти. Ей понадобилось три дня, чтобы убедить братьев, особенно Джеда, что она в состоянии отправиться на Филиппины, как о том просил отец в своем последнем письме. Она до сих пор помнила охватившую ее радость, когда Джеффри прочитал письмо. Отец хотел, чтобы Юлайли выехала как можно скорее.

У каждого из пятерых братьев нашлись возражения. Джеффри сказал, что она еще слишком молода. Впрочем, он был старше на пятнадцать лет и всегда относился к ней как к ребенку. Харлан заявил, что она чересчур слабенькая, Лиланд считал ее слишком наивной, а Харрисон назвал беспомощной. Но Джеффри продолжил читать письмо и отмел все их страхи, потому что отец устроил так, что ей предстояло совершить путешествие в сопровождении семейной пары по фамилии Филпотт. Это были методисты, которые отправлялись на остров Минданао, на юг Филиппин, спасать души язычников.

Юлайли пришла в восторг. Восторг исчез, как только Джед открыл рот. Хотя он и не был самым старшим – от сестры его отделяло только восемь лет, – он выделялся среди братьев красноречием. Джед заявил, что где бы она ни находилась, там обязательно что-нибудь случится. Тут же пять пар голубых мужских глаз посмотрели на пустое место, которое совсем недавно занимала курительная стойка. Потом все дружно повернулись к сестре.

Она ответила, что брат так и не простил ей тот случай, когда она в трехлетнем возрасте свалилась в высохший колодец, а его, как самого маленького и худого, спустили на веревках вниз, чтобы вытащить ее. И прибавила: несправедливо упрекать ее за то, что произошло так давно. Разногласия продолжались три дня, в основном спорили Юлайли и Джед. Он молол вздор, сравнивая ее с Пандорой, приоткрывшей свой ящик, уверяя, что где она, там и беда. Юлайли отбивалась как могла. А он твердил одно – у него есть шрамы, доказывающие его правоту. К концу субботы Юлайли не выдержала и разрыдалась. Она проплакала всю ночь.

Но Бог, должно быть, был на ее стороне, потому что воскресная проповедь избавила заплаканную Юлайли от нападок Джеда. Пастор Татуайлер выбрал именно то утро, чтобы поговорить о предрассудках – происках дьявола, которым истинный христианин никогда не поддастся. Юлайли, услышав тему проповеди, чуть было не вскочила с передней скамьи, издавна принадлежавшей семье Лару, чтобы поцеловать священника. После службы она услышала рассказ миссис Татуайлер о том, что послужило преподобному отцу источником вдохновения: в Бельведере появился хиромант из Нового Орлеана. Но Юлайли было все равно, что вдохновило священника. Проповедь совершила чудо.

И теперь, три месяца спустя, она сидела в спальне отцовского дома в Маниле и ждала, как все предыдущие годы. Она приехала на день раньше срока и не застала отца. Он оказался в провинции Кесон и должен был вернуться к полудню.

Стук в дверь оторвал Юлайли от воспоминаний. Вошла Жозефина, экономка отца, в руке у нее была записка.

– Мне очень жаль, барышня, но ваш отец задерживается.

В животе стало пусто, дыхание перехватило от внезапно нависшей духоты. Девушка хотела заплакать, но сдержалась. Она обмякла, сидя в кресле, даже ссутулилась, чего мадам Деверо никогда бы не допустила. Потом глубоко вздохнула, бросила последний взгляд на тикающие часы и занялась тем, чем была вынуждена заниматься все эти годы. Она принялась ждать.

Заросли сгущались. Мачете теперь двигалось недостаточно быстро. Джунгли обступили Сэма со всех сторон. Он упал на землю и пополз под папоротниками, переваливаясь через твердые оголенные корни и плюхаясь всем телом в вязкую землю. Вокруг шныряли ящерицы. Из толстого слоя перегноя, покрывавшего всю поверхность земли под растительностью, вылезло несколько жуков длиной больше двух дюймов. Ветки и влажные листья цеплялись за волосы, задевали за шнурок глазной повязки.