В едином ритме. Три повести - Наталья Сахарова

Сижу в его изголовье, жду пока откроет глаза. Нужно не пропустить этот момент: покормить как только проснётся, чтобы снова не уснул.

Шевелит ресницами. Буду кормить.

– Да что же это такое?! Ты что, издеваешься надо мной? Ешь, тебе нужно поправляться!

Не даёт засунуть ложку.

– Ну пожалуйста, миленький, я понимаю, что тебе тяжело и настроения нет, но позволь мне покормить тебя.

Нет, не даётся. За что мне это?! Не могу больше, сил нет. Вот, опять реву. И часа не проходит без слёз. Я знаю: он винит себя и хочет умереть. Но он нужен мне, несмотря на то, что вытворял.

Обняла его. Склонила голову на плечо мужа. Как он может ничего не чувствовать? Это же те самые плечи, к которым он ласково прижимал меня в молодости, положив на которые голову я столько раз находила утешение. А теперь он совсем беспомощный.

Ох, дура, намочила всё своими слезами. А он даже не ощущает, что футболка мокрая. Нужно успокоиться.

Ну вот, довела парализованного человека. Он тоже плачет, уже всё лицо мокрое от слёз.

– Милый, не нужно. Всё будет хорошо! Я сейчас вытру. Давай теперь покушаешь? Вот так, да, хорошо.

Глава 6

Снова авария снится. Сколько можно, я и так об этом помню!

Вроде бы просыпался, видел глаза жены над собой. Помню, поцеловала в лоб. От этого поцелуя стало хорошо на душе. На душе? Может быть, у меня и душа омертвела, как всё остальное тело? Хотя душу мою парализовало ещё до аварии.

Проснулся снова. Уже приглушённый свет. Она, наверное, тоже вздремнула. Спит, видимо, в этой же комнате. Надеюсь, не сидя в кресле.

Посплю ещё.

Что такое, опять сумерки? Получается, я сплю сутки. И за это время не помню, чтобы позволил влить в меня еду. А может и больше суток. Откуда мне знать теперь, как течёт у них – у здоровых людей – время. У меня то непрекращающийся ад.

Зря думают, что ад ждёт нас после смерти. Я, например, уже в аду. То, что происходит сейчас со мной – даже хуже. Там горишь себе сам и поделом тебе, близкие не переживают, потому что не видят. А лежать вот так, мучить родных людей и мучиться самому из-за этого – вот это невыносимо. И не чувствовать при этом собственное тело – что может быть хуже? Уж лучше пусть всё болит, чем полное отсутствие ощущений.

Подошла. Я же не издавал звуков. Разве что ресницы выдали. Значит, она сидела рядом и ждала, пока откроются мои глаза. Не только я прикован к этой постели, но и она.

Опять ложка возле губ. Не размыкаю.

Опустила ложку в изнеможении. Склонила голову на мою ничего не чувствующую грудь, обняла. Её плечи содрогаются в рыданиях. Какой же я подонок, даже в таком состоянии продолжаю мучить её.

У самого, похоже, тоже глаза мокрые. Подняла голову и посмотрела на меня. Её прекрасные большие синие глаза наполнены слезами. Из-за меня.

Заметила, что я тоже плачу. Утёрла свои слезы, потом мои. Наклонилась ко мне, и поцеловала в лоб.

Ложка снова у рта. Разомкнул губы. Ради неё.

Глава 7

Знала ли я, что он изменял? Догадывалась.

Хотела ли получить доказательства? Скорее, отдаляла этот момент. Не видела смысла в том, чтобы устраивать скандалы, заставлять мужа клясться в верности. Если он ходит на сторону, значит не получает чего-то дома, в семье. Спрашивала его: «может быть, мне нужно делать что-то по-другому»? Он каждый раз отвечал «всё в порядке». Обнимать во сне перестал уже лет семь назад. Близки были несколько раз в год – когда у него, видимо, замены на стороне временно не было (за прошлый год насчитала всего четыре раза).

Я постарела, стала некрасивой. Морщины глубокие. Живот появился – ещё после родов и никак не сходит. Хотя подруги и знакомые говорят, что выгляжу я моложе своих сверстниц. Хожу по беговой дорожке во дворе, стараюсь не переедать. Но в любом случае я уже не та девочка, на которой он женился.

Но ведь и он изменился. Даже спортом не занимается и любитель наесться до отвала. У него тоже живот, тоже морщины, и он тоже постарел. Хотя некоторые мужчины и в 70 считают, что неважно, как сам выглядишь: раз молодые девушки ведутся, значит, всё в порядке, лишь бы кошелёк был толстый и половой орган работал.

Конечно, мне было больно. Когда узнала, что в той машине он был с другой, сначала даже ехать в больницу не хотела. Думала броситься с моста. Но жалко его стало – некому, кроме меня, о нём заботиться.

Убеждаю себя в том, что все имеют право на ошибку.

Хотя он ошибался слишком часто.

Глава 8

Я помню дрожь, которую испытывал, впервые касаясь её тела.

Однажды вечером в городском парке.

Всё трепетало. Каждая клетка моего тела хотела найти парную на её теле и слиться с ней. Было лето, мы нашли укромное место в кустах, я снял куртку и застелил траву. Не существовало ничего вокруг: ни травы, которая колола даже через куртку; ни шума из расположенного неподалёку ночного клуба; ни луны, которая подсматривала сверху; ни даже звёзд, которые подмигивали нам, непослушным детям. В тот вечер во всей вселенной были только мы с ней. Я никогда больше не ощущал этого. Не знаю, как назвать стремление слиться с твоим человеком, это выше определений. Та ночь – до сих пор самая особенная в моей жизни.

Тогда она стала моей. Мы с трудом дождались совершеннолетия и расписались. Наши родители, вчетвером, отговаривали нас от раннего замужества. Её отец объявлял домашний арест, а я тихонько проникал к ней в комнату через окно.

Мы дышали друг другом. Не могли по отдельности, как человек не может без воздуха. И даже готовы были отказаться от воздуха – лишь бы быть вместе.

Я предложил ей стать моей женой, надев на палец обручальное кольцо из старой бабушкиной шкатулки. Шкатулку эту, умирая, отдал мне дедушка. Дед всю свою жизнь оставался влюбленным в бабушку и это было то самое кольцо, с которым он сделал ей предложение когда-то, лет семьдесят назад. Дедушка был уверен, что мне оно тоже принесёт счастье.

И я действительно был безумно счастлив, когда она позволила мне надеть это вековое кольцо на тонкий безымянный палец, который дрожал от волнения!

Первая брачная ночь была для нас далеко не первой. Но мы настолько сильно желали друг друга и настолько были опьянены счастьем, что, казалось, в ту ночь поднялись на небо и занимались любовью в облаках. В тех самых облаках, за которыми наблюдаешь, если в самолёте повезёт с местом у окна. Мы будто перелетали с облака на облако, парили в нашей радости и страсти.

Мы верили, что будем вместе до самого конца, что наша любовь – вечна, что, кто бы ни встретился на нашем пути, мы останемся самыми близкими людьми на планете.

Та девушка – моя жена. Только с ней связаны все важнейшие события, прорисовавшие мой жизненный путь. Без неё я не был бы собой, без неё меня бы просто не было. Но я только сейчас начинаю это понимать.

Глава 9

Всё пыталась выяснить, делаю ли я что-то не так. В том числе и в постели.

Ходила даже на курсы со скромным для таких занятий названием «Как доставить мужчине удовольствие» (услышала об их существовании случайно – молодые коллеги обсуждали). Взяла отгул и поехала в соседний город.

Так стыдно мне ещё никогда не было. Страшно боялась встретить знакомых – на самом занятии или рядом со старинным особняком, в котором располагался тренинг-центр.

Урок был комичный и по неловкости напоминал первые уроки анатомии в школе. Нам раздали искусственные мужские органы и учили всячески их ублажать.

В комплект каждой ученицы, помимо самого органа, входили брошюры-памятки с описаниями техник и даже мятные леденцы – старинное средство от тошноты. Всё это пришлось потом выбросить в урну в привокзальном туалете. Только брошюра задержалась чуть дольше – я перечитывала её в электричке по пути обратно, озираясь при этом, как бы никто не заметил характер моей литературы.

В тот же вечер (пока навыки свежи) решила порадовать мужа. Надела шёлковую ночную рубашку, которая когда-то ему нравилась. Подошла к кровати.

Он читал книгу. Я подползла к нему. Как строго наказали, не стала прятаться под одеялом, а разместилась так, чтобы он мог лицезреть меня, делающую ему приятно.

Он замер. Я начала пробовать техники, которые только что учила. Но в голове всё перемешалось. Получалось как-то неуверенно, сбивчиво. Видимо, от волнения. Не сумела сдержать рвотный рефлекс.

Муж поднял меня, сказал «Не нужно». И по-быстрому эгоистично выполнил супружескую обязанность. В привычной для него позе – так, чтобы не приходилось меня целовать.

Глава 10

Помню как однажды ночью её бабушке пришлось взять в руки лопату, чтобы заставить нас разойтись по домам. Нам было тогда лет по 16.

Я любил дни, когда она ночевала у своей бабушки – можно было погулять подольше. Папа велел ей возвращаться к десяти вечера, а бабушка разрешала гулять со мной до двенадцати часов ночи. Я привёл её до полуночи, как обещал. Она зашла и отпросилась посидеть немного на лавочке возле дома. Но мы всё сидели и сидели. Бабушка выходила из калитки несколько раз, звала её, а мы никак не могли расстаться. Потом услышали шум и увидели сначала лопату, а потом и саму старушку.