Люди десятого часа - Стивен Кинг

- Это не было галлюцинацией, правда? - спросил он. - То, что видел я, вы тоже видели?

Райнеман кивнул.

- Вы не хотели, чтобы он заметил, что я его вижу, - продолжал Пирсон. Он говорил медленно, пытаясь связать все это про себя. К нему вернулся нормальный тон - уже огромное облегчение.

- Вы видели, чтобы кто-нибудь еще здесь пытался устроить истерику подобно вам? - спросил Райнеман. - Чтобы кто-нибудь даже {выглядел} так, как вы? Я, например?

Пирсон медленно покачал головой. Он теперь чувствовал себя не просто перепуганным: он был совершенно растерян.

- Я встал между ним и вами, и я не думаю, что он вас заметил, но в какую-то секунду это вполне могло случиться. У вас был вид, словно у человека, который заметил, как мышка выскакивает из бифштекса, который он ест. Вы из ипотечного отдела, да?

- О да. Брэндон Пирсон. Извините.

- Я из отдела обслуживания компьютеров. Все в порядке. Когда впервые видишь летучую мышь в человеческом облике, так бывает.

Дьюк Райнеман протянул руку, и Пирсон пожал ее, но думал он о другом. {"Когда впервые видишь летучую мышь в человеческом облике, так бывает"}, - сказал молодой человек, и когда Пирсон вспомнил свое первое впечатление от Крестоносца в Капюшоне, шествующего между шпилями в стиле "ар-деко", он понял, что термин очень удачный. И еще одно он понял, вернее, припомнил: хорошо, когда есть название тому, что тебя напугало. Страх не уходит, но его можно держать в рамках.

Теперь он восстановил в памяти то, что видел, думая при этом: {"Летучая мышь в человеческом облике - я это впервые увидел"}.

Он вышел через вращающуюся дверь, думая только об одном, о чем он всегда думал, когда близились десять часов, - как замечательно, когда вдыхаешь первую порцию никотина. Именно это делало его членом племени - как четки или татуировка на щеках.

Прежде всего он отметил, что стало еще пасмурнее с тех пор, как он явился на работу в восемь сорок пять, и подумал: {"Днем мы будем сосать свои канцерогенные палочки под проливным дождем, вся наша братия"}. Конечно, дождик их не остановит: Люди десятого часа упрямы.

Он вспомнил, что окинул взглядом площадку, как бы проверяя, все ли в порядке, - почти бессознательно. Он заметил девушку в красной юбке (и снова подумал, как всегда, будет ли она выглядеть такой же красавицей, если ее одеть в мешковину), молодого, похожего на рок-музыканта уборщика с третьего этажа, который всегда надевал кепочку козырьком назад, когда мыл полы в туалете и закусочной, пожилого мужчину с прекрасной седой шевелюрой и красными пятнами на щеках, молодую женщину в очках с толстыми стеклами, продолговатым лицом и с длинными прямыми черными волосами. И нескольких других, которых видел реже. Одним из них, разумеется, был и красивый молодой негр в кремовом костюме.

Если бы там был Тимми Флэндерс, то Пирсон, скорее всего присоединился бы к нему, но того не было, и Пирсон направился к середине площадки, намереваясь присесть на край одной из клумб (той самой, на которой сидел сейчас). Оттуда он мог бы рассчитать длину и кривизну ног Мисс Красная Юбочка - грубо, разумеется, но какими уж есть подручными средствами. Он был женат, любил жену и обожал дочку, даже и не помышлял об измене, но, приближаясь к сорока, все чаще обнаруживал, что в его крови бродят некие порывы, подобные морским чудовищам. И он не представлял, как может любой мужчина удержаться от того, чтобы не смотреть на такую красную юбочку и не размышлять, есть ли под ней облегающее белье.

Он уже направлялся к клумбе, как кто-то, появившийся из-за угла здания, начал подниматься по ступеням. Пирсон заметил его краем глаза и в обычных обстоятельствах не обратил бы внимания - все его мысли поглощала красная юбочка - короткая, узкая и яркая, как борт пожарной машины. Но он взглянул, потому что, даже краем глаза и даже думая о другом, заметил, что что-то {не так} с лицом и головой приближавшейся фигуры. И он повернулся и посмотрел внимательнее, лишив себя тем самым сна на Бог знает сколько ночей.

С ботинками все в порядке; темно-серый костюм от Андре Сира, столь же солидный и надежный, сколь и дверь хранилища ценностей в подвале банка, если не более; красный галстук, предсказуемый, но не кричащий. Все прекрасно, все соответствует облику типичного высшего банковского руководителя в понедельник утром (а кто еще может являться на работу в десять часов, кроме высших руководителей?). Только дойдя до головы, ты понимаешь, что либо спятил, либо смотришь на нечто такое, о чем нет ни строчки во "Всемирной энциклопедии".

{"Но почему они не побежали?} - размышлял теперь Пирсон, когда одна капля дождя упала ему на руку, а другая - на чистую белую поверхность недокуренной сигареты. - {Они же должны были с воплями разбежаться, как от гигантских жуков в фильмах пятидесятых годов.} Потом подумал: - {Но ведь и я не побежал"}.

Да, конечно, но это не одно и то же. Он не побежал, потому что застыл на месте. Впрочем, он {пытался} бежать; просто новый знакомый остановил его прежде, чем у него включились голосовые связки.

{"Летучая мышь в человеческом облике. Ты впервые это увидел".}

Над широкими плечами Самого Элегантного в Текущем Году Делового Костюма и над безупречно вывязанным красным галстуком возвышалась огромная серовато-коричневая голова, но не круглая, а бесформенная, словно бейсбольный мяч, который усиленно пинали целый сезон. Прямо под сводом черепа пульсировали черные линии - вероятно, вены, - образуя бессмысленное подобие дорожной карты, а там, где полагалось быть лицу, но его не было (во всяком случае, по человеческим понятиям), торчали и вздрагивали какие-то выросты, каждый из которых жил собственной ужасной жизнью. Зачатки черт лица были сведены вместе - плоские черные глаза, абсолютно круглые, алчно взирали из середины "лица", словно глаза акулы или какого-то обрюзгшего насекомого; бесформенные уши без мочек и раковин. Носа - во всяком случае, насколько мог рассмотреть Пирсон, - не было; правда, два подобия клыков торчали из густой щетины под глазами. Большую часть лица занимал рот - громадный темный полумесяц с треугольными зубами. Существу с таким ртом, подумал Пирсон, разжевывать пищу незачем.

Первой его мыслью, когда он уставился на это ужасное видение видение, которое держало изящный дипломат в безукоризненно наманикюренной руке, - было: {"Это Человек-слон"}. Но теперь он понимал, что это создание не имело ничего общего с бесформенным, но, по существу, человеческим персонажем старого фильма. Дьюк Райнеман был ближе к истине: эти черные глаза и словно нарисованный рот гораздо больше подходили мохнатым, пискливым существам, которые по ночам ловили мух, а днем висели головой вниз в темных местах.