Кондрашкино озеро - Константин Еланцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты чего, Аркаша? – голос старика прозвучал рядом, Как будто и не видел Аркадий мелькающую далеко впереди спину Сучкова.
– Да, ничего, устал немного! – успокоил старика Аркадий, – Отдохнуть бы!
– Давай, раз устал! – покорно согласился тот.
Они присели на изнывающую от жары землю. Зной растекался по заросшим сопкам Патомской тайги. Птицы, опалённые солнечными лучами, попрятались в раскидистых листвяных лапах, разомлевшие звери скрылись в прохладных распадках, и только эти двое упрямо продвигались вперёд.
– Слышь, дед, а как давно ты в этих местах? Всё говоришь, что живёшь здесь, а откуда появился – молчишь.
– А тебе это надо, Аркаша? Живу да живу себе!
Аркадий отполз чуть подальше и прислонился спиной к поваленной сосёнке.
Шустрый дед, и взгляд у него какой-то настороженный! Неужели он? Не может быть, тот Кондрашка лет сто, как в землю лёг. Если не убили где, так от старости помер! А всё-таки?
Вольский решил играть в открытую:
– Ты Кондратий, и озеро Кондрашкино! Того Кондрашку Сучком звали, так ведь и ты Сучков!
Старик не ответил. Он долго сверлил Аркадия вопросительным взглядом и о чём-то думал. Потом произнёс:
– Дурак ты, Аркаша!
Как он оказался рядом, Вольский даже не заметил. Пахнуло в ноздри старческим потом, от взмаха руки пролетел мимо табачный дух, и сразу стало мутнеть сознание.
«А ведь он при мне ни разу не курил!» – ещё успел подумать Аркадий…
– Вот сидишь ты сейчас привязанный к дереву и думаешь: кто такой этот старый хрыч? И сам себе отвечаешь – Кондрашка Сучок! Да, Аркашенька, я это!
Руки затекли от неудобного положения, потому что связаны были за деревом. И ноги уподобился связать старик, взяв верёвку из рюкзака Вольского. А ведь просто так взял, на всякий случай!
– Промолчал бы, Аркаша, я б тебе озеро показал! Такую груду золота увидел бы! Я много его за это время прибрал к рукам! – продолжал старик.
– Не ты это! – Вольский попробовал пошевелиться и у него немного получилось.
– Ошибаешься! – Сучок неприятно захихикал, – Я это! В году этак одна тысяча девятьсот четвёртом пришли с батюшкой вкупе с артельной голытьбой в эту тайгу. Так и остались здесь. Сначала мыли золотишко, потом решили проще жить.
– Это как? – стараясь растянуть разговор, спросил Аркадий.
– Проще-то? А всего на всего грабить, Аркаша! Сначала батюшка мой, потом и я!
– И убивать… – добавил Вольский.
– А без этого никак, Аркаша! Сопротивлялись все: кому ж хочется нажитое отдавать! Вот и батюшка мой, тоже сопротивлялся!
– Так ты и отца?! – вскрикнул Аркадий.
– И его, родителя моего! Тоже на дне лежит, бедолага! – Сучок снова хихикнул, – Хозяин один должен быть. А я сильнее оказался. Вот с тех пор и коплю своё богатство. Понемногу, понемногу…
– Ну и урод же ты, дед! – Аркадий начал понимать, что вряд ли старик оставит его в живых. Только страха почему-то не было. Только ненависть, да боль в руках от затянутой верёвки.
– Это как посмотреть! – Сучок внезапно нахмурился, – Вот и ты за тысячи километров припёрся за богатством! Не так, скажешь? Много вас таких здесь было! Даже китайцы: шустрые, маленькие. Намоют золотишко и тайными тропами к границе! А только знал я все их тайные тропы! Выйду навстречу, на чай приглашу, потому как в тайге чай – первое дело! Ну, а потом по голове да в воду!
Сучок заулыбался и подошёл к Вольскому:
– Вот такое оно, Кондрашкино озеро, Аркаша! Жаль, не увидишь ты ничего – тайга вокруг, глушь, и никто сюда дороги не знает! Не напишешь ты свою книгу, милок, не нужна она.
– Так сколько ж лет тебе? – уже без интереса спросил Вольский.
– А ты посчитай: с одна тысяча восемьсот восьмидесятого…
– Врёшь ты, столько не живут!
– Я же живу! – на этот раз громко засмеялся старик.
Он отошёл в сторону и долго разглядывал Аркадия:
– А я тебя, пожалуй, в живых оставлю! Поживи ещё чуть-чуть, подумай. Потом тебя либо звери съедят, либо муравьи обглодают. Так-то, Аркаша!
Сучок закинул на плечи панягу:
– Всё-таки жаль, что ты моё озеро не увидел! И ещё: дорогу назад запомнил? – старик самодовольно осмотрел окрестности и скрылся за густыми зарослями тальника.
– Гад! – крикнул вслед Аркадий.
Попытался ослабить верёвку. Слабина была, но очень уж сильно, видимо, был затянут узел.
«Гад!» – продолжал твердить Вольский и тёр верёвку, тёр… Рук уже не чувствовал, да первые муравьи начинали трапезу на его теле…
Потом по всему Патому гуляла легенда о человеке, который чудом выбрался из тайги. У него начисто было съедено лицо муравьями и мошкарой. Он ходил от дома к дому, рассказывал о золоте Кондрашкиного озера и всё грозился показать к нему дорогу.
«Блаженный!» – сочувственно смотрели ему вслед, потому что знали, что нет никакого такого озера с его несметными сокровищами. Слышали когда-то, но это было так давно…
А тот ненормальный однажды исчез. То ли увезли куда-то, то ли сам в тайгу ушёл. Может, действительно нашёл тропу к Кондрашкиному озеру…
ЗОЛОЧЁНАЯ РЫБКА
Антоха Кириков – лентяй и пьяница. Но пьяница тихий, неприметный. Никто и никогда не видел его в группирующейся кучке местных алкашей или, скажем, лежащим возле какого-нибудь магазинчика. Хотя, в один магазинчик Антоха заходил регулярно.
В нём работала Верка Алёшина, дородная и некрасивая местная бабёнка. Замуж по молодости выскочить не удалось, а теперь, когда перевалило за тридцать, махнула Верка рукой на свою несостоявшуюся жизнь и как-то незаметно стала прикладываться к рюмке. Но профессия продавца не предполагает присутствия на работе в алкогольном опьянении и, не дай бог, с покореженным от глубокого похмелья лицом!
Поэтому употребляла Верка понемногу, рюмку-две… А здесь как-то и Антоха Кириков подвернулся! То ли дрова поколоть, то ли забор подправить… Забыла уже. Ну, естественно, угостила «маленькой». Он потом ещё раз пришёл, потом ещё… Незаметно сдружились. Поскольку Кириков не работал давным-давно, Верка выкладывала свои честно заработанные. Вернее, не выкладывала, а просто брала у себя же в магазине «под запись».
Вместе жить не стали, чтоб добрые отношения не портить. Антоха никогда женат не был и скромно жил в своей развалюхе, доставшейся от родителей. Верка страшилась «семейной» жизни, и приходящий по вечерам Антоха её вполне устраивал. Подпив, они жаловались друг другу на горькую судьбу, а потом, «хлопнув» ещё по рюмочке, тихо тянули в два голоса заунывные грустные песни. В полночь Верка открывала дверной засов и выпроваживала Антоху домой.
Кое как накопав червей, Антоха Кириков собирается на рыбалку. Он с гордостью осматривает найденную однажды на берегу удочку. С тех пор ни разу на речку не ходил, а сегодня собрался.
«К Верке в магазин зайти надо! – с упоением думает Антоха, – Авось, выделит кое-чего!». Он хитро улыбается сам себе, оглядывает в зеркало свою несуразную фигуру, но всё-равно остаётся доволен. Вот бы с уловом к Верке прийти вечерком, а там… От представленной в воображении картины начинают закатываться глаза, но Антоха взмахом руки обрывает все видения. Пора!
Конец ознакомительного фрагмента.
