Всё, что хочет женщина - Андреа Йорк

В приоткрывшейся двери показалось взволнованное лицо брата. С облегчением он распахнул дверь. Но в то мгновение, когда Роберта уже сделала шаг в комнату, она услышала за спиной какое-то движение. Она лишь тихо вскрикнула, когда ее втолкнули в комнату. От шока она не могла даже вдохнуть, в то время как сильные пальцы крепко обхватили ее кисть.

— Позвольте мне, — произнес, растягивая слова, низкий голос. Мужчина ногой закрыл дверь. Конрад рванулся к окну, но звук металла в голосе незнакомца заставил его остановиться.

— Замри! А теперь руки на стену, ноги на ширину плеч.

Роберта вскинула голову и с ужасом узнала мужчину, которого она разглядывала перед этим в баре.

Он был даже выше, чем ей сначала показалось, и от его присутствия комната сразу стала тесной. Черты его лица дышали настоящей мужской силой.

Мужчина завел ее руку за пояс и вытащил револьвер. Оружие было нацелено на Конрада. Волна страха захлестнула Роберту, она всеми силами старалась не потерять сознания и не рухнуть к ногам незнакомца. Однако она никогда не падала в обморок, не собиралась падать и сейчас. Опасен этот человек или нет, он не имеет права пугать ее до смерти. Вместе со страхом она отбросила всякую осторожность.

— Сейчас же отпустите меня! — потребовала она, выдергивая руку.

Он не обращал на нее никакого внимания, целиком сосредоточившись на Конраде.

Роберта мгновенно взъярилась, голос ее зазвучал громче:

— Вы сумасшедший или как? Кто вы такой?

— Стойте спокойно, — предупредил он.

Она перевела глаза на Конрада, и ее охватило чувство, будто произошло что-то ужасное. О, Конни, подумала она, во что ты втравил меня на этот раз?

— Если у вас какое-то дело к нам, выкладывайте. Уже поздно.

— Я — Юджин Эронсон, калифорнийский рейнджер. — Его голос был обманчиво мягок, а глаза — твердые, неумолимые — первый раз за все время смотрели Роберте прямо в лицо. Он на мгновение отпустил ее руку и отвернул лацкан пиджака. На его рубашке сиял значок калифорнийского рейнджера, похожий на мексиканскую серебряную монету. Увидев его, Роберта удивилась еще больше.

— И что же вы хотите от нас?

— Ваш брат должен ответить мне на несколько вопросов.

— Какие еще вопросы? — Конрад оглянулся через плечо.

— Был убит человек, и описание убийцы соответствует твоей внешности.

Взволнованный голос Роберты прозвучал в наступившей напряженной тишине особенно громко:

— Нет! Здесь какая-то ошибка!

Она нерешительно шагнула к Конраду, свирепо глядя на Юджина, подобно тигрице, защищающей своего детеныша.

Боль в ее голосе невольно пробила брешь в его железном самообладании. И это страшно удивило его самого, ведь он уже давно перестал доверять женщинам. Почему именно этой женщине суждено было затронуть его душу? Вспышка внутренней минутной слабости неприятно растревожила его. Он делал свою работу независимо от того, какие чувства испытывал. Да он никогда и не пытался их анализировать — просто делал свое дело так, как считал нужным.

Заставив свое лицо вновь принять жесткое, безапелляционное выражение, Юджин произнес резче, чем намеревался:

— Не двигайтесь, леди. А ты, — он кивнул в сторону Конрада, — оставайся на месте.

— Я никого не убивал! — Голос молодого человека слегка дрожал от страха. Он бросил через плечо взгляд на сестру: — Клянусь, Бетти… Я не делал этого. Я…

— Подожди, Конни. — Роберта предостерегающе подняла руку. — Не говори ничего, пока я не смогу помочь тебе. — Ее попытка вернуть самообладание почти провалилась.

Темная бровь мужчины слегка приподнялась.

— Я просил вас не вмешиваться, мисс Стаут. — Он крепче сжал ее запястье.

— Уберите ваши руки! — прошипела она сквозь зубы.

Он отпустил ее руку и встал позади нее.

Облегчение Роберты было недолгим. Теперь она почувствовала его руки на себе. Теплые пальцы профессионально заскользили по ее телу — он с механической педантичностью обыскал ее. Глаза Роберты расширились от изумления, а затем угрожающе прищурились. Ее напряженность должна была бы насторожить Юджина.

В одно мгновение Роберта развернулась и со всей силой взметнула руку вверх. Ее ладонь со звонким шлепком пришла в соприкосновение с его щекой, и сила удара заставила его голову откинуться.

Неожиданность ее реакции застала Юджина врасплох. Револьвер выпал из его руки и со стуком грохнулся на пол. В тот же момент Конрад схватил стоявшую на полу лампу и, выдернув шнур из розетки, швырнул ее в полицейского. Комната погрузилась во тьму. Конрад прыгнул к окну.

— Черт вас подери, женщина! — закричал Юджин, бросаясь за ним. Стоявшая перед ним Роберта бросилась к окну в ту же самую секунду, и ее хрупкая фигурка столкнулась с намного превосходящей ее массой стальных мускулов. Она вскрикнула и отлетела назад. Инстинктивно Юджин вытянул руку, чтобы удержать ее, и они вместе с грохотом рухнули на пол.

За окном раздался рев заводимого двигателя и скрежет шин рванувшегося в ночь мотоцикла.

Юджин лежал, наполовину распластавшись на теле Роберты.

Роберта не шевелилась. Ему показалось, что она без сознания.

— Что с вами? — В его низком голосе слышалась искренняя тревога.

— Со мной все в порядке, — ответила она резко. — А теперь слезьте с меня!

Юджин отдернул руку и отодвинулся. На какой-то миг он позволил себе почувствовать к ней нечто большее, чем обыкновенное человеческое участие, и теперь мысленно ругал себя за это. Меньше всего он хотел каким-либо образом быть связанным с Робертой Стаут. Сейчас он должен сконцентрироваться на ее брате. Эта женщина и так уже причинила ему массу неприятностей. Из-за нее Конраду удалось сбежать, и сейчас его мотоцикл мог мчаться по таким дорогам, где Юджину на машине просто не проехать.

Он быстро поднялся и наклонился над ней.

— Давайте руку, — сказал он холодно.

Она ощетинилась.

— Мне не нужна ваша помощь.

Сильные руки обвились вокруг нее, и Юджин рывком поднял ее с пола. В этот момент оба услышали треск рвущейся материи. Левый рукав ее костюма — ее нового костюма — был наполовину оторван.

А я купила его только неделю назад, расстроенно подумала Роберта.

На какое-то время оба они замерли. Роберта ждала извинений. В конце концов, она не привыкла, чтобы с ней обращались как с мешком картошки. Однако ее ждало разочарование.

— Не шевелитесь, пока я не включу свет. — Он говорил безапелляционно, командирским тоном, не допускающим возражений, и это подействовало ей на нервы.

В конце концов, черт с ним, с костюмом. Но как он смеет разговаривать с ней так грубо, с таким высокомерием! Приказывает ей не шевелиться. Да куда, он думает, она может деться? Одна туфля соскочила с ноги, когда она упала, и ей вовсе не хочется хромать в темноте, разыскивая ее.