Александр III - А. Сахаров (редактор)

Одна из главных причин этого неблагоприятного явления заключается в отсутствии близкой к народу твёрдой правительственной власти, которая соединяла бы в себе попечительство над сельскими обывателями с заботами по завершению крестьянского дела и с обязанностями по охранению благочиния, общественного порядка, безопасности и права частных лиц в сельских местностях. Желая устранением этого недостатка поставить местную власть в подобающее ей и согласное с пользами государства положение, Мы повелели Министрам Внутренних Дел и Юстиции, приняв в руководство указания, особо Нами данные, выработать на основании оных проект соответственных законов».

Так как это Положение (дополненное 29 декабря 1889 г. правилами о производстве судебных дел земскими начальниками и городскими судьями) вверяет эту форму местного управления дворянам, ввиду общего правила Положения о назначении земских участковых начальников из местных потомственных дворян, то от дворянских собраний понеслись к подножию престола верноподданнические адресы, приносящие благодарение за эти новые монаршие льготы дворянству в выражение столь широкого монаршего доверия.

Наконец, финансовая область, периодически доставлявшая России большие затруднения неизбежными дефицитами и падением цены рубля, совершенно преобразилась. Вверенная государем талантливейшему министру И. А. Вышнеградскому, успевшему с необыкновенным блеском выполнить указания государя, эта область сделалась предметом изучения и удивления в Европе: цена рубля поднялась, курс повысился, конверсии долговых бумаг удались блистательно, совершение займов превышает всякие ожидания.

Чрезвычайная опасность грозила России в 1888 г.: 17 октября мог сделаться днём великой печали, но он сделался днём праздничным. В этот день над императором Александром III и его августейшей семьёй явлено чудо милости Божией: страшное крушение поезда на Курско-Харьковско-Азовской железной дороге, по воле Провидения, не коснулось ни царя, ни его семьи. Они вышли из страшных обломков невредимыми. Понятна радость целой России. И теперь ещё идут из разных концов громадной монархии заявления верноподданными чувства радости о чудном спасении. На месте катастрофы воздвигся храм, и в нём, как и повсюду, возносятся молитвы, скрепляющие союз царя с народом.

Олег Михайлов

ЗАБЫТЫЙ ИМПЕРАТОР

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

Глава первая

КРОВАВОЕ НАЧАЛО

С момента злодеяния государь прожил чуть больше часа.

Истекающего кровью, с раздробленными ниже колен ногами и висящими лохмотьями тела императора Александра Николаевича привезли на санях полицеймейстера в Зимний дворец. Казаки из конвоя внесли на ковре тяжёлую ношу в кабинет. Из алькова выдвинули постель и, поставив её рядом с письменным столом, поместили умирающего на подушки в сидячем положении.

Когда наследнику, который находился в своём Аничковом дворце, сообщили, что на государя совершено покушение на Екатерининском канале и что он ранен, Александр Александрович не помня себя помчался на место преступления. Повозку остановил проезжавший мимо незнакомый генерал, который, можно сказать, пробудил цесаревича словами:

– Ваше место во дворце! Спешите туда!..

У кровати умирающего уже стояла на коленях княгиня Юрьевская. В розовом с белым пеньюаре (княгиня ожидала возвращения мужа в своих покоях, чтобы переодеться и отправиться на прогулку в Летний сад), она растирала, рыдая, тяжко дышавшему государю виски эфиром. Доктор мехами старался вдувать кислород в рот царя.

Огромная фигура наследника на мгновение заслонила падавшие из окна лучи яркого, но ещё по-зимнему низкого солнца. Княгиня, полуобернувшись полным телом, подняла красивое лицо, сквозь рыдания прошептала:

– Боже! Боже! Всё погибло, ваше высочество!..

Александр Александрович впервые без гнева и горечи, но с состраданием встретился с ней взглядом. Сколько мучений принесла эта женщина его матери Марии Александровне и, безусловно, ускорила её кончину.

Проглотив горький комок, он опустился, прижимая к лицу безжизненную окровавленную руку отца.

Появились великие князья – брат Владимир Александрович и любимый дядя наследника Михаил Николаевич с лейб-медиком Боткиным, который принялся обрабатывать раны…

Суматоха в Зимнем дворце, да и во всём Петербурге была невообразимой.

Поручик-преображенец Михаил Стахович, будучи на рысистом кругу Семёновского плаца, вдруг услыхал о том, будто государь убит. С офицером-приятелем он выскочил из беседки, поймал лихача и велел лететь в Зимний дворец.

– Господа! – воскликнул лихач. – Своей первой очереди я дешевле четвертной не продам.

– Ладно! Гони! – крикнул Стахович.

Пока ехали, они рассказали ему, отчего так торопятся, а когда стали расплачиваться, лихач вдруг предложил:

– Не нужно мне денег. Я сам вам заплачу четвертную. Если вы меня к нему проведёте. Пусть лошадь пропадает!

Лошадь Стахович доверил городовому, а извозчику посоветовал молча идти за ними.

Он потом, будучи уже камергером двора, много раз ходил по Зимнему и на приёмах, и на балах, и показывая его иностранцам, и представляясь. Но никогда, конечно, так не бежал, не переспрашивал, не метался. Как бы то ни было, странная компания вошла во дворец через главный подъезд и добралась до умирающего государя – никто её не остановил.

Постепенно тёмный коридор – узкая длинная зала без окон, примыкающая к кабинету, – наполнился придворными. Кучер был наконец выдворен. С умирающим оставалась царская семья, министр внутренних дел граф Лорис-Меликов, носатый, в густых бакенбардах, и доверенное лицо государя министр двора граф Адлерберг, с бескровным, словно у мумии, лицом.

Наследник думал о том, что какой-то злой рок преследует династию Романовых.

Не началось ли это тогда, когда Россию решили насильно втиснуть в европейские формы? Ходила молва, будто Пётр Великий умер не своей смертью, а, больной, был задушен князем Меншиковым, которого обвинил в вопиющих злоупотреблениях. Что уж говорить об Алексее Петровиче, казнённом отцом за попытку восстановить старорусские порядки[1]! Петра II в четырнадцать лет Долгорукие, замотав охотами, довели до смертельной простуды[2]. А внук преобразователя России Пётр Фёдорович убит табакеркой Алексеем Орловым[3]. Павла Петровича задушили шарфом, а затем искололи шпагами[4]. Александр Павлович – о, цесаревич знал об этом достоверно! – удалился в скит замаливать грехи под именем старца Фёдора Кузьмича[5]. Дед – Николай Павлович, после того как пал Севастополь, предпочёл сам уйти из жизни[6]. Наконец, батюшка…

Сколько попыток убить государя предприняли безумные фанатики! Не далее как вчера граф Лорис-Меликов доложил царю об аресте руководителя шайки анархистов Андрея Желябова[7]. Он говорил, что по данным следствия в ближайшие дни готовится новое покушение на государя, и умолял его не ехать на следующий день на развод лейб-гвардии сапёрного батальона. Император, улыбаясь и сильно картавя, беззаботно отшучивался:

– Мне напгогочили, что самым опасным будет восьмое покушение. А моей жизни уггожали лишь шесть газ. Так что одно остаётся в запасе…

Когда к просьбам Лорис-Меликова присоединилась княгиня Юрьевская, батюшка твёрдо сказал:

– Катюня! А почему же мне не поехать? Не могу же я жить как затвогник в своём двогце! – Затем, смягчив тон и нежно глядя на любимую жену, переменил разговор: – Я подписал манифест, составленный Михаилом Тагиэловичем, – он наклонил голову в сторону Лорис-Меликова. – Мы созываем подготовительные комиссии из сгеды земств и значительных гогодов для гефогмы Госудагственного совета. Надеюсь, этот манифест пгоизведёт хогошее впечатление. Россия увидит, что я дал всё, что возможно. И это благодагя тебе…

– Как я счастлива! – ответила Юрьевская.

Наследнику, покуда он добирался до Зимнего, успели рассказать о подробностях злодеяния.

Утром государь принял доклад Лорис-Меликова и, позавтракав с женой и детьми, отправился в закрытой блиндированной карете[8] в Михайловский манеж. По настоянию княгини Юрьевской был изменён лишь маршрут: император проследовал в манеж не по Невскому и Малой Садовой, а более прямым путём – по набережной Екатерининского канала. После окончания развода он посетил великую княгиню Екатерину Михайловну в Михайловском замке, а затем в прекрасном настроении отправился в Зимний дворец. Государь сидел в карете один; за ним, в санях, ехали полицеймейстер Дворжицкий и два офицера; конвой из шести терских казаков (седьмой поместился на козлах рядом с кучером) окружал экипаж.